Избранное в двух томах

Марк Галлай

избранное в двух томах

том первый

МОСКВА

ВОЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО 1990

Первый том избранных произведений писателя — Героя Советского Союза, заслуженного летчика-испытателя СССР, доктора технических наук М. Л. Галлая

составляют повести «Через невидимые барьеры», «Испытано в небе» н цикл очерков

«Встречи». Выразительными литературными средствами рассказывает автор о

становлении советской авиации, показывает яркие образы славных летчиков страны, выдающихся конструкторов, поднимает нравственные, этические проблемы.

Книга рассчитана на массового читателя.

ББК 84Р7

Г-16

Редактор Б. И. Рыбин

Г 4702010201-138 КБ-48-37-1990

068(02)-90

ISBN 5-203-00913-9

© М. Л. Галлай, 1990

«ТУТ НЕ МАШИНЫ — ЛЮДЕЙ ИСПЫТЫВАЮТ. .»

(Вступительная статья)

Начну это предисловие заметкой из энциклопедического словаря: «ГАЛЛАЙ

Марк Лаз. (р. 1914), засл. летчик-испытатель СССР (1959), полковник, Герой Сов.

Союза (1957), д-р техн. наук (1972), писатель. Чл. КПСС с 1939. Испытания

первых сов. реактивных истребителей, дальних бомбардировщиков (в т. ч.

реактивных стратегических), вертолетов и др. Испытания на флаттер». Даже эта

сверхкраткая справка содержит некоторые небезынтересные для читателя

сведения, которых нет в книгах Марка Галлая, составивших этот двухтомник. Он, например, нигде ни одного слова не говорит о своих наградах и званиях. И, конечно, не по забывчивости. Когда речь идет о коллегах и товарищах, он

никогда не упускает случая, чтобы упомянуть о заслуженных ими высоких

наградах и почетных званиях. О собственных же заслугах М. Галлай умалчивает, и делает это он из соображений принципиальных, которые становятся ясны, когда прочитываешь его книги, и которые не исчерпываются даже таким

понятием, как скромность. .

В энциклопедической заметке обращает на себя внимание слово «первых», оно многое определяет в судьбе М. Галлая. А поставленное в той же фразе «и

др.» следует распространить не только на новые типы испытанных им самолетов, число которых могло бы быть значительно увеличено: во время памятного

многим первого воздушного налета немецкой авиации 22 июля 1941 года М.

Галлай сбил вражеский бомбардировщик, он был «инструктором-методистом по

пилотированию космического корабля» — так тяжеловесно называлась эта

никогда прежде не существовавшая должность — первой группы наших

космонавтов, знаменитой «шестерки первой очереди», в которую входили

3Гагарин, Титов, Нелюбов, Николаев, Попович, Быковский.

«Этот человек представлял собой живое подтверждение известной

закономерности, согласно которой талантливая личность редко бывает

талантлива лишь в чем-то одном»,— пишет М. Галлай об одном из своих

товарищей. Он и сам может служить прекрасным доказательством

справедливости этого наблюдения. И все-таки способности, одаренность — это

еще только возможность, которая далеко не всегда реализуется, не так часто

человеку удается проявить себя в разных областях. У М. Галлая это получилось: летчик, ученый, писатель — свидетельствует энциклопедический словарь.

Но пусть у читателя не сложится ложное впечатление, что М. Галлаю все в

жизни давалось легко и просто, что во всех делах судьба уготовила ему режим

максимального благоприятствования. В действительности она вовсе не всегда

была к нему благосклонной. Нет, я имею в виду не те опасности, которые на

каждом шагу подстерегают летчика-испытателя и военного летчика на фронте, —

всего этого в жизни М. Галлая было предостаточно, но это в порядке вещей, такова профессия, которую он выбрал для себя. Речь идет о незаслуженных

обидах и несправедливостях: в печальной памяти пору борьбы с

космополитизмом М. Галлая (в числе других первоклассных специалистов —

летчиков и инженеров) уволили с работы, на несколько лет лишили любимого

дела. Те летные испытания, которые он затем, возвратившись на прежнюю

работу, провел, свидетельствовали, что вынужденный перерыв был потерей не

только для него, но и для дела, которым он занимался.

И в литературе путь его не был усеян розами— впрочем, как почти у каждого

литератора, старавшегося тогда писать правду. А начиналось все прекрасно: первые три книги М. Галлая—«Через невидимые барьеры», «Испытано в небе»,

«Первый бой мы выиграли»— были напечатаны в «Новом мире», который в ту

пору возглавлял Александр Твардовский. Это было высокое признание: взыскательность Твардовского общеизвестна. Но публикация в «Новом мире»

нередко ставила автора под губительный критический огонь влиятельных

противников журнала, находившихся под высоким покровительством. В

соответствии с газетно-ли-

4тературными нравами тех «застойных» лет группа высоких военных напечатала

письмо, в котором «Первый бой мы выиграли» обвинялся в «дегероизации»,

«очернительстве», в искажении фактов. Правда, тут же выяснилось, что факты, фигурирующие в книге М. Галлая, подтверждаются документами сорок первого

года, в том числе и теми, которые в свое время составляли или подписывали

авторы разгромного письма. Это было забавно, хотя тогда смешным не казалось, потому что набор отдельного издания книги был рассыпан и вышла она в свет

только через семь лет. Еще более трудной была судьба книги «С человеком на

борту»: она на шесть лет была блокирована в рукописи, а когда журнал «Дружба

народов» все-таки напечатал ее, еще восемь лет дожидалась отдельного издания

— по той же причине, что и «Первый бой мы выиграли»: кому-то почудилась все

та же «дегероизация»..

В какой бы из трех ипостасей — летчика, исследователя, писателя — ни

выступал М. Галлай, нивой, на которой он с таким успехом трудился, неизменно

оставалась авиация. «В полном соответствии со стандартом, установившимся в

мемуарной и биографической авиационной литературе, — рассказывал он, — я

«заболел» авиацией еще смолоду. Читал все, что мог достать о самолетах, дальних полетах, известных летчиках. Немало времени проводил в

Ленинградском аэромузее на Литейном проспекте, наизусть изучив все его

экспонаты, начиная от «настоящего» носа летающей лодка М-9, отрезанного от

самолета и установленного в одном из залов наподобие ростра старинной

колонны, и кончая последней фотографией. Словом, вопрос о том, чему

посвятить свою жизнь, был смолоду твердо решен мной в пользу авиации».

Призвание — вещь загадочная, пойди пойми, почему из ребят, учившихся в

одном школьном классе, один пошел в археологию, а другой стал моряком, третьего увлекла сцена, а четвертый выбрал стезю педагога. Но есть профессии, романтический ореол которым создает данное время, — именно тогда мальчики

бредят ими. Такую притягательную силу приобрела профессия летчика в первой

половине тридцатых годов. «Воздушный флот в то время, — пишет М. Галлай, —

как раз сильно «входил в моду».

Многие столетия понадобились человечеству, чтобы освоить сушу, моря и

океаны, чтобы повозку заменить

5автомобилем, плот и ладью — пароходом. Покорение воздушной стихии, создание летательных аппаратов, которые стали повседневным транспортным

средством, таким же, как автобус или пассажирское судно, заняло всего

несколько десятилетий. За этот короткий срок человечество в воздухе повторило

тот многовековой путь, который оно проделало на суше и на море. Это одним из

первых, если не первым, почувствовал, понял Сент-Экзюпери. В «Планете

людей» он настойчиво повторяет одну и ту же мысль о том, что с помощью

авиации человечество продолжает исследование своего дома — Земли:

«Крестьянин, возделывая свое поле, мало-помалу вырывает у природы разгадку

иных ее тайн и добывает всеобщую истину. Так и самолет — орудие, которое

прокладывает воздушные пути, — приобщает человека к вечным вопросам»;

«Самолет — не цель, он всего лишь орудие. Такое же орудие, как и плуг»; «Да, конечно, самолет — машина, но притом какое орудие познания». Запомним эти

слова, они помогут нам лучше понять книги М. Галлая..

Долгие века путешественник и мореплаватель были фигурами

романтическими — и не только в литературе, но и в жизни: разведка новых

краев, морское дело требовали незаурядного мужества, упорного труда, пытливого ума, обширных знаний. Эти люди вызывали восхищение, рождали

желание следовать их примеру, В первые десятилетия нашего века такой

притягательной романтической фигурой становится летчик. Рискованное, трудное, пионерское дело, которым занимались летчики-испытатели, отбирало

людей ярких, сильных, отважных, поистине замечательных. В книгах М. Галлая

проходит целая когорта этих людей, штурмовавших небо, — в буквальном и

переносном смысле этих слов.

Есть в книге «С человеком на борту», как говорят в кино, «проходной

эпизод» — автора он привлекает, потому что в нем отразился деловой, непоказной, не парадный характер работы на самом переднем крае нашей науки и

техники. М. Галлай рассказывает, как весьма буднично, обычно поздним вечером, из Внукова улетали на космодром ныне широко известные создатели

космических кораблей: «У газетного киоска собралось человек десять —

пятнадцать: Сергей Павлович Королев, Мстислав Всеволодович Келдыш, Валентин Петрович Глушко, Константин Давыдович

6Бушуев, Николай Алексеевич Пилюгин, Алексей Михайлович Исаев, Борис

Викторович Раушенбах, Семен Ариевич Косберг, Владимир Павлович Бармин. .

У литератора, работающего в так называемом художественно-биографическом жанре, здесь, наверное, просто разбежались бы глаза: что ни

человек, то по всем статьям достойный герой большой и интересной книги. Но

такого литератора поблизости почему-то не оказалось».

Себя автор книги в расчет не принимает — впрочем, он в ту пору еще был

весьма далек от литературных планов и забот. Потом кое-что о некоторых из этих

людей — о ком кратко, о ком подробнее — он рассказал. Но, разумеется, не все, он не стал их биографом, поведал лишь о собственных встречах с ними.

Написанные М. Галлаем книги не очерки истории авиации и космонавтики, хотя, не сомневаюсь, сегодняшние и завтрашние историки почерпнут в них немало