Верное сердце

— Магическое семя, — недовольно сказал барон.

— Таких вещей не существует, юноша. Какие-то изменения после опытов у тебя были, дитя?

Нарнетт обхватила лицо ладонями, словно желала забыть пройденные испытания. Словно стыдилась чего-то.

— Я не чужак, — проговорил ведун серьёзно. — Быть может, по не по доброй воле, ибо я не до конца понимаю ваши принципы, но всё же я могу помочь. Если хочешь, пусть твой спутник покинет нас.

— Нет, он это всё знает… В общем, всё началось с изменения менструального цикла… Ты знаешь, что это?

— Рассказывали девицы-знахарки.

— Обычно он длился в течение недели. Но с течением месяцев он начал сокращаться до нескольких дней, затем до суток. Сейчас я не вспомню, когда у меня было «это» в последний раз. У меня также начала ломаться психика. Я несколько раз набрасывалась на придворных, желая выцарапать им лица за малейшие провинности, которые казались мне чем-то, что может нести угрозу моему дому, моей семье. В гневе я испоганила несколько важных приказов, однажды умудрилась сжечь важные военные ведомости, которые мой военачальник был вынужден восстанавливать по черновикам и заметкам своих адъютантов. Мэльдан… Покажи.

Барон приподнял прядь волос, явив отшельнику огромный шрам от уха до середины лба.

— Канделябр. Источник света.

— Железка? — уточнил Абалтун, прислонив палец к шраму гостя. — Попала почти туда, откуда человек отправляется к праотцам. Крепкий юноша.

— Благодарю за комплимент, — процедил тот.

— В основном меняется поведение, — продолжала дворянка. — Я стала более рассеянной в быту, но на охоте первее егеря могу увидеть или услышать дичь. Недавно моя советница заметила, что у меня стал меняться почерк. Но о главном я поведала тебе ранее и напомню сейчас: моё сознание иногда пропадает. Словно я впадаю в сон. И окружающие говорят, что в этот момент я дышу, моргаю, двигаюсь. Но не реагирую на касания или звуки.

Ведун пододвинулся на грубом табурете чуть ближе. Бесцеремонно двумя руками, умудрившись не поцарапать грязным когтями, раскрыл веки.

— Удивительно, — пробормотал он. — У знахарок и деревенских ведьм либо карие, либо серые, либо янтарные глаза. Но у тебя, благородной госпожи, самые что ни на есть ведьминские изумруды. Ранее не замечал, всё же с возрастом зрение, как и у простых смертных, ухудшается даже у нас.

— Я понимаю, что тебе чужда наша культура, — вступился молодой дворянин. — Но всё же нельзя вот так прикасаться к…

Перед его лицом появилась магическая игла. Вблизи оказалось, что она состояла из древесной щепы, а не какого-либо металла. Нарнетт ещё сильнее раскрыла глаза и взвигнула:

— Молчи! Молчи!

Абалтун отстранился, встал, обошёл один из небольших котлов. Оглядел полки, нашёл что-то, отсчитал несколько ингридиентов, похожих на ледяные алмазы, и бросил в чан. Забулькало. Мэльдан и Нарнетт продолжали молчаливо наблюдать за танцующей перед их глазами иглой. Отшельника осенило. Он порылся в самодельном — достаточно трухлявом, проеденном жучками, как и многое в хижине — сундучке, достал две колбы, откупорил и вылил содержимое в чан. Взмах рукой, игла исчезла также внезапно, как и появилась.

— Подойди, дитя. Не волнуйся.

Она увидела своё отражение в котле. Эссенция колосилась волнами, будто внутри началась какая-то реакция. А потому достаточно приятное лицо приобретало плавающие черты, будто Нарнетт смотрела в кривое зеркало. На какой-то момент показалось, что на неё смотрит не она, а кто-то другой. Другая женщина, с горящими светлым пламенем глазами. Женщина улыбалась, улыбка её постоянно менялась на реальное выражение лица девушки. Будто в одном изображении существовали две проекции.

— Ты видишь её, Абалтун?! — едва не взревела герцогиня.

Отшельник и барон посмотрели на её отражение, переглянулись.

— Нет. Её видит только твоё сознание. Я всего лишь попытался установить с помощью таинства твой контакт с ней. Боюсь, Нарнетт, такое чаровство мне незнакомо. Я не могу помочь тебе уничтожить твою вторую личность. Но я могу помочь тебе подчинить её, чтобы она не начала крушить всё вокруг, ибо она дика, незнакома с вашим миром. И одинока. Я уверен в этом.

Гости переглянулись. Нарнетт увидела тоску на лице спутника.

— После каждой серьёзной вспышки агрессии или каждого пропадания из нашей реальности, если это понесёт какие-то последствия, приезжай ко мне. Я поговорю с ушедшими, возможно, они подскажут, что можно сделать. Надеюсь, к следующему твоему визиту удастся установить с ней контакт.

— Ты не можешь переселиться к нам? — спросил барон. — Тебе гарантируют безопасность и…

— Связь с этим лесом нерушима. Вне него я потеряю свои силы.

Нарнетт увидела, что на поверхности мутноватой жёлто-оранжевой жижи осталось только её собственное лицо, вернулась на табурет и облокотилась спиной о рабочий стол отшельника. Хотелось плакать от осознания собственной беспомощности.

— Эту дрянь не могут побороть ни лучшие умы королевства, ни могущественный ведун-отшельник, чьи способности выходят за пределы нашего сознания, — сквозь боль и гнев проговорила она. — Что это может быть, Абалтун? Ты говорил что-то о существе, которое…

— Скорее не существе, а сущности, древней и могущественной, как мне нашептали предки и великие духи. Они всегда говорят загадками, не дают точного ответа. Не знаю, что это, — ведун закинул в котёл какие-то травы, начал помешивать. — Но это что-то словно хочет вырвать людей из-под пяты Колизея богов. Желание его — отречь вас от божьих принципов, пробудить и поощрить в вас животную сущность. Пока это мои домыслы. Важно то, что с твоими сверхспособностями и трансформацией это не связано. Как и с твоей второй сущностью. Где живёт этот Валдис?

— На юге королевства, — отвечала девушка. — Он попал в королевскую опалу, поддержал мятежников-северян.

— Ах, люди, ни одного столетия без свары прожить не можете, — серьёзно сказал Абалтун, потушив пламя под чаном для прорицания. — Полагаю, поймать его и доставить ко мне у тебя нет возможности?

— Скорее нужно благодарить Пантеон богов, что он далеко от меня. От него веело могильным холодом и взглядом человека, который больше не человек. Но в любом случае найти его почти невозможно. Боюсь, привести его сюда можно только тогда, когда закончится гражданская война. А она только начинает набирать обороты.

— Если он останется жив, — поправил Мэльдан, а Нарнетт кивнула.

Где-то громыхнуло. В лесу послышались ругань и топот, что постепенно приближались.

— Абалтун, могу ли я ездить к тебе независимо от своих приступов? Например, раз в месяц?

— Боюсь, дитя, — он медленно встал с табурета, достал из-под стола посох длиной в полутораручный меч и направился к выходу, — ко мне лучше не ездить без острой необходимости. Даже с помощью твоей чародейки с телепортами.

Послышался лязг железа, Нарнетт выглянула в окошко, рыцари подняли споткнувшегося сослуживца. Кони не слушались, вырывались. Даже белоснежная Клива, породистая кобыла герцогини.

— Хозяин, опять дикари лезут, — сказал раскрывший дверь Норзе.

Все вышли наружу, рыцари и чародеи согнали слуг и лошадей к хижине, сами построились против бурелома на юго-западе.

— Та девица в твоей свите? — спросил ведун совершенно спокойно.

— Килина? Нет, она сегодня работает в гильдии, а с их главой я не ссорюсь!..

— Госпожа, — обратился сир Кэрвдон, — мы потеряли двух сержантов из охранения, нас окружают! Нужно стегать коней и вырываться на восток!

— Сколько их? — спросила Нара.

— Всех не перебить, дитя, уходите отсюда! — Абалтун, второй раз с момента знакомства с герцогиней, проявил эмоции.

Мэльдан, уже вооружившись, подвёл Кливу к подруге и госпоже, повышенным тоном приказал:

— Слушай стариков! Уходим отсюда!

Чувство самосохранения внутри неё боролось с любопытством. Она не хотела упускать саму возможность узреть вблизи таинственных горных жителей. За деревьями началось движение. Двигались существа крайне диковато, прерывисто и очень быстро. Абалтун что-то промычал. Впереди замерцало. Начали работать его руны. Раздались вопли. Не человеческие и не животные, а вопли демонических отродий, отвергаемых Пантеоном и самой Матерью-Природой. Зашелестели деревья, заскрипела древесина. Корни деревьев впереди начали оживать, уподобляясь ветвям. Друидизм отшельников выступил против неведомого зла. Люди не скрывали своего удивления, как и сама владычица. Она понимала, что для уничтожения Абалтуна будет мало войска при поддержке магии. Потребуется смекалка, одно из важнейших человеческих качеств, которого лишены шипящие в лесу создания.

— Скажи наконец, кто это такие?! — герцогиня грозно прошагала к ведуну, но Мэльдан удержал её.

— Заберите свою госпожу отсюда. Сейчас она не контролирует себя, — Абалтун воткнул посох в землю и направил на сира Кэрвдона, что направлялся к нему. — Нарнетт, моё предостережение для тебя! Не подчиняйся своей второй сущности!

— Стреляй! В голову, Брелет, в голову, сука!

Нарнетт повернулась в сторону рыцарей: из леса неслось самое странное и удивительное существо, каких она могла представить себе. Облачено оно было в лохмотья, пустые глазницы давали существу лик ожившего мертвеца, а на голове у него колосьями копошились копны травоподобных чёрно-серых волос. Арбалетный болт одного из боевых слуг пробил чудовищу череп, оно рухнуло на спину, издав протяжный животноподобный стон. Нарнетт хотела растолкать своих людей, но с одной стороны её удержал Мэльдан, с другой стороны Абалтун стукнул посохом, корни устремились к павшему и забрали его под землю в считанные секунды.

— Старик, что ты делаешь?! — взревела она.

— Я вижу в твоём взгляде другую Нарнетт! — в третий раз его переполняли эмоции гнева. — Уходите отсюда! Возвращайтесь только при острой нужде! Возвращайся, когда приведёшь свой разум в порядок!

Он демонстративно стукнул посохом, направил его в сторону девушки. Из посоха потянулась тонкая струйка энергии, прерванная чародеями. Нарнетт потеряла дар речи, будто чары Абалтуна парализовали её язык. По команде чародеи нацелили на него своё оружие. Мэльдан, держа одной рукой Нарнетт и прикрывая её телом, другую руку с клинком направил на отшельника. Его слуга имел вид совершенно безмятежный и спокойный. Оба отступали спиной к хижине. Громыхнуло. Руны на деревьях успокоились, словно твари отступили. Раскрылась дверь, отшельники нырнули внутрь, в уши ударил треск дверного засова. Один из рыцарей выбил дверь, но внутри оказалось пусто. Они сорвали со стен всё, что было приколочено и прибито, побили мебель, вскрыли трухлявые полы. Некоторые обошли хижину, забрались в погреб, разгромили всё и там. Тщетно, как доложил сир Кэрвдон. Отшельники испарились. В лесу, на юго-западе, продолжали истошно вопить. Словно существа ожидали, когда их жертвы уйдут из-под охраны рун.

— У меня… Нет слов… — Нарнетт взглянула на трясущиеся руки. — Который раз он оставляет меня в дураках?

— Ехать сможет, господин барон? — спросил командир отряда.

— Я поеду с ней, возьмите её кобылу, — отвечал Мэльдан. — Командуй, Кэрвдон.