Жребий пепла

— Сделаю все что в моих силах, однако на твоем месте я бы все равно не питал иллюзий легко отделаться, — усмехнулся Кенджи, изучая свиток, исписанный мелким аккуратным почерком; то были правила Турнира.

— Это точно, — вздохнул Макото и подпер щеку кулаком. — Знаешь, иногда я серьезно думаю, что лучше б родился каким-нибудь крестьянином. Ковырялся бы себе в земле с утра до ночи, надирался рисовой настойкой и жену за задницу пощипывал…

— Ты бы помер с голоду еще до первых заморозков, — раздался знакомый ехидный голос.

На самом деле Кенджи не был сильно удивлен, увидев перед собой Рю, что скрывался под ликом иноземного лекаря — он заприметил старика еще на входе в шатер, однако не стал выдавать его маскировку в присутствии лишних глаз. Теперь на его носу — ставшим до того длинным и крючковатым, что напоминал клюв — красовались круглые очки, на голове сидела квадратная шляпа, отделанная беличьим мехом, два передних зуба так сильно выступали вперед, что делали их хозяина похожим на бобра, а еще он непрестанно приглаживал длинные тонкие усики, свисающие почти до груди.

— Я уж думал, что тебя все же прибили твои бывшие дружки синоби, — с хрустом зевнул Макото; кажется, его тоже не слишком поразило появление Рю. Или он просто не хотел давать старику лишний повод позубоскалить; впрочем, когда это того останавливало?

— Зря надеешься, — фыркнул в ответ Рю. — Скорее твоему папаше удастся сделать из тебя некое подобие воина — в его представлении, разумеется. То есть таким же вечно надутым от важности индюком, что при каждом шаге невольно воздух портит.

— А что ты тут вообще делаешь? — спросил Кенджи, покуда Макото не успел ввязаться в перепалку. — Ты вроде говорил, что тебя, мягко говоря, не слишком интересует Турнир.

— И не устану это повторять, — сказал Рю, — ибо единственный вменяемый повод собрать здесь столько идиотов может быть сугубо научным — проверить, не обрушатся ли небеса от такого количества бахвальства, пафоса и самовлюбленности в одном месте. Однако я как-никак скрываюсь, а прятаться куда проще у всех на виду, как бы парадоксально это не звучало. И вдобавок здесь я надеялся встретить парочку знакомых, с которыми не виделся много лет.

— Кто на этот раз? — казалось бы с искренним интересом спросил Макото. — Демоны, срущие лавой? Карлики-акробаты? Любители таскать драгоценные камни во всяких интересных местах?

— Нет, избалованные папенькины сынки, мнящие себя великими шутниками, — буркнул в ответ Рю. — Не знаешь, тут где-нибудь поблизости подобные водятся?

— Увы. Но зато могу подсказать имя одного ворчливого, врущего, надоедливого, дряхлого…

Очередной обмен любезностями прервал рев горнов, взорвавший воздух и возвестивший о том, что участникам уже пора было выходить на ристалище. Что ж. Кенджи поднялся на ноги и сжал кулаки, дабы хоть немного унять дрожь в пальцах. Удивительно. Он сражался с демонами, наудачу прыгал в портал, не зная, куда он его приведет, побывал и вернулся живым из места, куда не осмелился бы ступить и более опытный воин, скрещивал клинки с самым смертоносным бойцом из ныне живущих — но сейчас стоило ему только подумать о том, что на него будут смотреть тысячи глаз, ноги его становились ватными, а в желудке растекалось что-то склизкое и холодное.

— Не дрейфь, — Макото хлопнул Кенджи по плечу, точно прочитав его мысли. — В лучшем случае к вечеру твое имя будут знать по всей Весской империи, в худшем — тебя ждет несмываемый позор до конца жизни. Но, как бы то ни было, стаканчик другой я тебе поставлю, будь уверен.

— На твоем месте я бы просто пошел домой и хорошенько отоспался, — сказал Рю. — Так как у тебя явно есть дела поважнее, чем лезть из кожи перед всякими напыщенными выпендрежниками.

Да уж, пожелания действительно были воодушевляющее некуда — но едва Кенджи ступил за полог шатра, как они тут же вылетели из его головы. Вместе со словами Каташи, мыслями о Жнеце и Сотне Проклятых, болью от вновь занывших ран, полученных в драке с последними и многим другим — сейчас во всем этом мире был только лишь он и ревущая толпа, следящая за каждым его шагом. К счастью, не успел он подойти к ристалищу, как его тут же подхватили с десяток слуг и через несколько мгновений он уже стоял между Сузуму Хака — тем самым печально известным Стервятником — и незнакомым ему участником, коренастым парнем с квадратной челюстью, что постоянно ходила туда-сюда, словно бы он что-то тщательно пережевывал. Их выстроили подковой почти посреди поля в отдалении от трибун, однако зрители на них шумели так, что Кенджи бы не услышал, даже если бы у него под ухом сейчас начал греметь барабан.

До начала состязания зевак развлекали бродячие артисты саругаку, прибывшие в Каноку буквально несколько дней назад — музыканты, акробаты, фокусники, мимы, разыгрывающие сценки на злобу дня, жонглеры, некоторые из которых перебрасывались небольшими шариками, балансируя на высоких ходулях и не только. Все они были одеты в разноцветные свободные одежды, развевающиеся, словно парус и высокие деревянные сандалии; лица некоторых закрывали замысловатые маски в виде демонов, зверей или чудовищ, остальные же покрывали кожу гримом. Несмотря на то, что большинство игроков на флейте или сямисэне откровенно фальшивили — или же и вовсе незабвенно исполняли какую-то жуткую какофонию — а особо сложные трюки лицедеев заканчивались их падением в пыль, казалось, это нисколечко не мешает толпе получать удовольствие от представления. Напротив — при виде очередного незадачливого паяца, барахтающегося на земли, люди лишь разражались громким хохотом и охотно кидали ему под ноги монеты.

Но вот на ристалище появилась судейская комиссия в полном составе, что до того находилась в собственном шатре — и артисты испарились без следа, не позабыв, правда, прихватить с собой последний медяк. Не успели судьи выстроиться в линию перед участниками, как вокруг словно по волшебству настала звенящая тишина; поначалу Кенджи даже было подумал, что оглох, но тут раздался громкий голос Чикара:

— От лица себя, своих коллег и самого императора — его Святейшества господина Симада, властителя земли и воздуха… — сегодня, видимо из-за нехватки времени, он перечислил едва ли треть всех титулов и регалий императора; правда, вряд ли кто-то был сильно этим огорчен. — … приветствую всех вас и благодарю за ваше внимание. И говоря «всех», я имею в виду как дворян, так и простых тружеников. Не важно сколько денег в вашем кармане — целое состояние или последний медяк. Не имеет значения, от кого берет начало ваш род…

— Красиво заливает, — пробормотал Стервятник и Кенджи не мог не заметить, сколько пренебрежения в его словах.

— … ведь сегодня на этот самом месте начнется событие, что впоследствии войдет в хроники. Всем известно, что на Турнире издавна меряются не количество колен, что может насчитать ваша семья, а силой, духом, отвагой…

— А это часом не ты тот паренек, что прикокошил старину Йоши из Дома Цапли?

Кенджи покосился на Стервятника, что все также смотрел прямо перед собой, скрестив руки за спиной.

— Да, — коротко ответил Кенджи, не вдаваясь в подробности; однако тот не унимался.

— Без обид, но не похож ты на человека, бросившего вызов знаменитым Черепам. Знавал я пару ребят из их рядов — полные отморозки, даром что терять им нечего, разве что кроме головы на плечах. Какой ты там ступени? Второй?

— Та, что следует за твоей, — огрызнулся Кенджи, уже начинающий понемногу закипать; и раздражение у него вызывали не столько слова соседа, сколько его снисходительно-ехидный тон, точно он поймал его за руку на откровенной лжи.

— Неплохо, — хмыкнул Стервятник. — Во всяком случае язык у тебя острый, уж не знаю, как насчет меча. Быть может и слухи те — вранье…

— Что еще за слухи? — с недоумением спросил Кенджи.

— Да так, ходят разговоры, — несколько мгновений Стервятник деланно мялся, точно размышляя, следует ли ему вообще продолжать. — Дескать ты со своей компашкой не то, что врагами со стариной Йоши не были, а напротив — являлись закадычными дружками. Вот он и попросил вас сдать ему Сато, упокой боги его душу, а потом помочь в бега пуститься, распустив слухи о его кончине. А что, неплохая сделка: ему — спокойная жизнь где-нибудь в глуши, вам — слава победителей. Но это так — разговоры, не более.

От такой наглой и циничной ложи Кенджи на какое-то время потерял дар речи. После он уже было открыл рот, дабы высказать Стервятнику все, что он думает и о нем, и об этих сплетнях, и о людях, что их распускают — но тут словил ледяной взгляд Ичиро, что не спускал с него глаз, и промолчал. Пускай это и стоило ему немалых усилий.

— … теперь же я хочу обратиться непосредственно к бойцам, — Чикара тем временем подошел к концу своей речи; и весьма вовремя, так как среди особо нетерпеливых зрителей уже начали раздаваться недовольные выкрики. — Не забывайте — бесчестная победа стократ хуже доблестного поражения. Помните: на Турнире категорически запрещены сговоры между участниками, подставные поединки и прочие махинации. Запрещено смазывать доспехи или лезвия мечей ядом, а также применять огнестрельное оружие, кристаллы мощи, бомбы, защитные амулеты и даже обычный порох. Нарушение хотя бы одного условия покроет позором не только вас, но и ваших потомков — и зачастую дурную славу нельзя смыть даже кровью. С полным сводом правил вы должны были ознакомиться самостоятельно — и если вдруг у вас возникнут какие-то сомнения по поводу оных, не стесняйтесь сразу же обращаться к одному из нас. Что ж, думаю, я уже успел утомить вас всех своей болтовней — так начнем же Турнир!

Рев тысячи глоток и грохот сапог, туфель, сандалий, башмаков и простых кулаков по дереву взлетели до небес — удивительно, что ни одна из трибун не рухнула наземь. Участники же разбрелись кто куда, ожидая, покуда судьям не вынесут специальную шкатулку, в которой хранились глиняные таблички с высеченными именами всех претендентов. Порядок их выступления определял жребий — так что Кенджи покуда присел в тенек рядом с Макото, который грыз зеленое яблоко.

— Нашел себе нового друга? — громко чавкая спросил он.

— Угу, — буркнул в ответ Кенджи и взгляну в сторону Стервятника, находившегося на противоположном конце поля в окружении целой толпы; кажется, он как раз закончил рассказывать какую-то невероятно забавную шутку, так как люди вокруг буквально взорвались хохотом. Кенджи же, словив на себе их взгляды, почувствовал знакомый огонек, разгорающийся внутри.

— Не бери в голову, — сказал Макото, когда тот вкратце пересказал ему их диалог; отшвырнув огрызок в сторону, он вытер пальцы о штаны и продолжил. — Этот подонок нарочно тебя из себя выводит, чтоб ты в нужный момент оступился. Ты лучше глянь, что этот тихоня вытворяет!

А посмотреть действительно было есть на что. Открыл первый этап Турнира боец по имени Кента Ива из Дома Цапли — тот самый невозмутимый паренек, который, как оказалось, владел стихией воздуха. Но и без нее с первого же взгляда было понятно, что своим копьем он научился орудовать едва ли не раньше, чем ходить. Быстрые и медленные удары сливались в длинные комбинации; Кента то замирал на месте, то напротив, начинал вихрем носиться по ристалищу с такой скоростью, что невольно кружилась голова. Под конец он один за одним подбросил высоко в воздух три больших персика — и пронзил их одним мощным броском до того, как те упали на землю. Трибуны взорвались аплодисментами, судьи удовлетворенно закивали головами, да и Кенджи не мог не отметить его мастерство.