Внутренний Замок или Обители

1. Вот вам покажется, сестрицы, что я очень много сказала о духовном пути, больше сказать нечего. Очень глупо так думать; ведь величию Божию нет предела, нет и делам. Кто сочтет Его милости и великие силы? Их не счесть; так что не удивляйтесь, что я скажу, ибо все это — лишь малая часть того, что можно рассказать о Боге. Милосердно уже, что Он открывает нам все это, мы это можем узнать; а чем больше мы узнаем о том, что сообщает Он людям, тем больше восхвалим Его величие и постараемся ценить души, в которых Он находит такую отраду. Ведь у каждой из нас есть душа, только мы не так ее ценим, как надо ценить созданное по образу Божиему, и не понимаем ее великих тайн.

Да вразумит меня Господь, если Ему угодно, чтобы я хорошо водила пером и поняла, как сказать вам все, что надо; и да просветит Он тех, кого вводит в эту обитель. Много молила я Его, и Он знает, что я хочу, чтобы милости Его не были в тайне, и все вы хвалили и славили Его Имя.

2. Надеюсь, не ради меня, а ради вас, сестрицы, Он даст мне эту милость, и вы поймете, сколь важно, чтобы вы вступили в духовный брак с Небесным Женихом, ведь с этим связано очень много благ. О, Великий Боже! Такое жалкое создание, как я, просто трепещет, что надо это объяснить, а она и понять-то недостойна. И впрямь, я сильно смущалась, и думала, не лучше ли закончить словами эту обитель, а то покажется, что я все знаю по опыту, и мне очень стыдно, очень страшно, я же знаю себя. С другой стороны, мне подумалось, что это — искушение и слабость, как бы вы о том ни судили. Пускай хоть немного больше прославят и познают Бога, а там хоть весь свет кричи на меня, тем более что, может, я уже умру, когда это все увидят. Благословен Живущий во веки. Аминь.

3. Когда Господу угодно сжалиться над душой, которая столько страдает и страдала из-за своего к Нему стремления, и Он с ней духовно обручился, то, прежде чем свершить этот брак, Он вводит ее в Свою обитель, в седьмую; ведь у Него на небе есть место, где Он живет, так и в душе должно быть такое место, только для Него, как бы второе небо. Тут очень важно, сестрицы, не представлять себе душу как что-то темное, ведь мы ее не видим, и обычно кажется, что есть только тот внутренний свет, который виден нам, а там, в нашей душе какая-то тьма. Если душа не в благодати, это так верно, но не потому, чтобы не было Солнца Истины — оно все равно внутри, потому она и жива, — а потому, что она неспособна воспринимать свет. Кажется, я говорила в первой обители, как одна особа уразумела, что эти несчастные души — словно бы в темнице, они немы и слепы, связаны по рукам и ногам и не могут делать ничего доброго, себе на пользу. Так что пожалеем их и подумаем, что недавно сами были такими и Господь тоже может их помиловать.

4. Особенно, сестрицы, будем молить о них, не забывать, ибо великая милостыня — молиться о тех, кто в смертном грехе. Если бы мы увидели, что у христианина руки прикручены цепью, а сам он прикован к столбу и умирает от голода, не потому, что нету еды — ее перед ним много, и самой лучшей, — а потому, что ему до нее не дотянуться, и он страдает, вот-вот умрет, да не этой, земной, а вечной смертью, не жестоко ли глядеть на него, но еды не протянуть? А что если по вашей молитве с него спадут цепи? Вот видите? Ради Бога прошу вас, всегда поминайте в своих молитвах таких людей!

5. Но мы говорим не с ними, а с теми, кто, по милости Божией, покаялся в своих грехах и сейчас — в благодати, а там — не темный, тесный угол, но целый мир, в котором, как вы знаете, много прекрасных обителей; и как иначе, если в этой душе — та обитель, где обитает Господь?

Когда Ему угодно оказать ей милость этого дивного брака, Он прежде всего вводит ее в Свой чертог, но не в исступлении, как раньше, а в молитве, которую мы назвали молитвой единения, хотя тогда душе кажется, что ее зовут не вглубь, а как бы вверх. Но это не очень важно; так ли, иначе ли Господь соединяет ее с Собой, отнимая от нее речь и зрение, как было с апостолом Павлом, когда он обратился[86], и она не может узнать, как оказана милость, которой она наслаждается, ибо все ее блаженство в том, что она рядом с Богом. А когда Он соединит ее с Собой, она совсем ничего не понимает, ничего не может.

6. Тут все не так: Благой наш Бог хочет, чтобы с глаз ее спала чешуя[87] и она хоть видела и понимала милость, которая ей оказана, хотя происходит это и необычно. Когда она входит в эту обитель, ей, в умном видении, является Пресвятая Троица, все Три Лица, и в таком пламени, что дух поначалу как бы видит очень светлое облако, а что до Лиц, душе дается дивное разумение, и она с чрезвычайной верностью видит, что Они — Единосущны, Одна Сила, Одно Знание, Один Бог. Словом, то, что мы знаем через веру, душа понимает, скажем так, через зрение, хотя видит она не телесными очами, и не душевными, ибо это — не из видений, порожденных воображением. Тут с ней общаются Все Три Лица, и говорят, и поясняют то, что сказал, по Евангелию, Господь: и Он, и Отец, и Дух Святой придут в душу, которая любит Бога и соблюдает Его заповеди.

7. О, Господи, сколь различно слышать эти слова и верить (как обычно слышат и верят) и понимать вот так, каковы они на самом деле! С каждым днем душа изумляется все больше, ей кажется, что Пресвятая Троица не исчезает, а пребывает в ней, в самой ее глубине. Она не может это описать по своей неучености, но ощущает в себе Присутствие Божие.

8. Вам покажется, что от этого душа как бы вне себя, она поглощена всем этим и ничего не понимает. Нет, она понимает куда больше, чем прежде, особенно в служении Богу и, посколько уже нет других занятий, пребывает в Его Присутствии. Если сама она не оставит Его, Он, по-моему, будет сообщать ей, что Он — рядом. Так думать и надо, хотя она все равно старается больше, чем прежде, ни в чем Его не обидеть.

9. Если Господь с нами, это, конечно, бывает не так полно, то есть не так ясно, как в первый раз, или в других случаях, когда Господь благоволит дать этот подарок; иначе душа совсем не могла бы разуметь что-нибудь еще и вообще жить среди людей. А все-таки, хоть это и не в таком ясном свете, душа всегда понимает, что Бог — тут, с нею. Ну, скажем, кто-то сидел в очень светлой комнате с другими людьми, и окно закрыли, и стало темно; но он понимает, что все они — здесь, хотя ничего и не видит, пока не станет светлее. А вот увидит ли он их, когда откроются ставни, зависит не от него — это уж Господь наш, когда Ему будет угодно, отворит окно разумения. Великая милость и то, что Он никогда не покидает душу, и хочет, чтобы она это хорошо понимала.

10. Кажется, что дивный и всесильный Господь хочет расположить душу к еще прекраснейшему сообществу; ведь ясно, что Он ей поможет, чтобы она преуспела в добродетелях и утеряла страх, в который иногда повергали ее другие Его милости, это я уже говорила. Она стала лучше во всех отношениях и ей казалось: она столько трудилась и страдала, что главное в ее душе никогда и не уходило из этой обители, так что душа вроде бы разделилась и, тяжко трудясь после той милости, она жаловалась сама на себя, как Марфа на Марию[88], иногда говоря, что все время услаждается, как только хочет, этим покоем, оставляя на нее столько забот и трудов, что ей некогда тоже побыть с Богом.

11. Вам покажется, доченьки, что это — чушь, но так оно и бывает. Конечно, душа едина, а все-таки я говорю дело, и самое обычное. Из того, что я говорила, по духовным явлениям, можно ясно увидеть, что есть различие между душой и духом, хотя вообще-то это одно и то же. Различие — очень тонкое, но иногда кажется, что действует они по-разному, смотря какой привкус захочет придать им Господь. Еще, мне кажется, душа — одно, способности ее — другое, это разные вещи. Внутри у нас столько различий, и таких тонких, что я не дерзну описать их. Все увидим, если Господь Своею милостью перенесет нас туда, где мы уразумеем эти тайны.

ГЛАВА II

дальше о том же самом, и о том, чем отличается духовное единение от духовного брака. Даются тонкие уподобления.

1. Поговорим теперь о духовном браке с Богом, хотя эта великая милость не может свершиться полностью, пока мы живы, ибо если мы от Бога отступим, ее от нас отнимут.

Оказывая эту милость впервые, Господь хочет открыть душе в видении Себя Человека, чтобы она поняла и узнала, что получает этот высший дар. Другим, быть может, это дается иначе; но той, о ком мы говорим, Господь явил его сразу после причастия, в великом блеске и красоте и славе, словно только что по Воскресении, и сказал, что ей уже время счесть Его дела своими, а Он позаботится об ее делах, и другие слова, которые легче пережить, чем пересказать.

2. Казалось бы, что тут нового, Господь и прежде являлся этой душе; однако все было настолько иначе, что она весьма изумилась и перепугалась: во-первых, потому, что видение — уж очень явственное, во-вторых, из-за этих самых слов, а в-третьих, потому что это произошло там, внутри, а с ней такого не бывало, кроме разве что вон того видения[89]. Вы поймите, очень большая разница между прежними видениями и теми, что в этой обители; духовное обручение отлично от духовного брака, как обручение жениха и невесты — от союза супругов, которые уже не могут расстаться.

3. Я уже говорила, что так вот сравниваю, ибо не найду ничего получше, но надо понять, что о теле тут не помнишь, словно душа из него вышла, речь — об одном лишь духе, а уж тем более когда мы толкуем о браке духовном, ибо этот тайный союз свершается в самой сердцевине души, где, наверное, и Сам Бог, а Ему, на мой взгляд, не нужны двери, чтоб войти. Я говорю «не нужны двери», ибо в том, о чем мы вели речь прежде, Он вроде бы входит через чувства и способности, и, наверное, так и с явлением Человека Христа. А вот то, что бывает при духовном браке, — совсем иное: Господь является в сердцевине души в умном видении, которое куда тоньше того, представляемого; так явился Он апостолам, не войдя в двери, когда сказал им: «Мир вам»[90]. Господь сообщает душе в одно мгновение такую великую тайну, такую высокую милость, душа ощущает такое блаженство, что и не знаю, с чем это сравнить, разве вот что: Господь хочет показать душе небесную славу самым возвышенным образом, превосходящим все видения и духовные услады. Можно сказать одно (насколько вообще это постижимо) — душа, то есть дух этой души, соединяется с Богом, Который, и Сам Дух, пожелал явить Свою любовь к нам, показывая некоторым людям, докуда Он доходит, чтобы мы славили Его величие, ибо так решил Он соединиться со Своим созданием, что оно не может от Него отделиться, Он — не хочет.

4. Духовное обручение — иное, тут жених и невеста часто разделяются, как и сам их союз; ибо союз состоит в соединении, но каждый может отойти и жить сам по себе, что обычно и бывает, ведь эта милость Господня уходит быстро, и душа остается без нее, то есть ее не ощущает. А вот с той, другой милостью все не так; Господь остается в сердцевине души. Скажем, две восковые свечи соединились настолько, что пламя одно, или нет — и фитиль, и свет, и воск едины; но их можно разнять, и станет две свечи, а можно вытащить фитиль из воска. В этой же обители словно бы дождь льется в реку или в ручей, и уже не разберешь, где вода из реки, где — с неба; или же ручеек течет в море, их уже не разделишь; или в комнате два окна, и свет, входя отдельно, сливается воедино.