Жребий пепла

Достав из кармана куриное яйцо, он осторожно погрузил его в жидкость.

— А вот это — уже незнакомый нам мир, который, быть может, живет по совершенно другим законам, — рядом с первым яйцо плавало второе, а следом к ним присоединилось и третье. — Похож ли он на наш или нет? Безжизненен или населен диковинными созданиями, чей облик с трудом получится хотя бы представить? Разумны ли они или подобны диким зверям? Увы, ответы на все эти вопросы мы вряд ли когда-то узнаем. Надеюсь, аналогия вам понятна? — Червь обвел взглядом их троицу и, видимо сочтя дружное молчание за согласие, продолжил: — И вот мириады миров непрерывно бегут, плывут, парят — называйте их движение как угодно — в этом вареве первозданного хаоса. Но что если какие-то из них вдруг случайно столкнутся?

Достав из-за пазухи деревянную палочку, он погрузил ее в воду и осторожно подтолкнул одно яйцо к другому; легонько стукнувшись скорлупками, они отплыли к разным стенкам, где и замерли.

— Возможно это вызовет масштабный катаклизм, в ходе которого оба мира погибнут вместе со всеми их обитателями. А быть может наоборот — столкновение пройдет без последствий, и никто его даже не почувствует. Однако — повторюсь, это лишь теория, подкрепленная всего-навсего моими размышлениями — толчок вызовет удивительную реакцию и в результате некая часть одного измерения сумеет преодолеть барьер и остаться в другом.

Он умолк, а в комнате тем временем воцарилась тишина, которую нарушало лишь громкое урчание трущегося о шерстяное одеяло кота.

— Как обычно — заумно, запутанно и ни беса не понятно, — хмыкнул Рю. — Объясни мне, старому дураку, а то у меня похоже с годами мозги ссохлись — какое отношение все вот это, — он окинул рукой банку с плавающими яйцами, — имеет к сути дела?

— Возможно, Червь хочет сказать, — медленно произнес Кенджи и поднял на того взгляд, — что когда-то наш мир по тем или иным причинам соприкоснулся с другим, откуда и прибыли эти сферы?

— Верно, но я предполагаю, а не доказываю, — поправил тот. — Мой пример несколько грубоват и в реальности все происходило совсем по-иному — если моя гипотеза вообще верна, разумеется — но порядок событий не смогли бы воссоздать даже их очевидцы, если таковые были. В пользу моей версии могу привести такие явления как места силы — никто до сих пор так толком и не знает, почему в той или иной точке стихия просто бурлит, тогда как совсем рядом ведет себя как обычно. На мой сугубо дилетантский взгляд этому-то как раз и способствуют оставленные некогда прорехи в мироздании. Ведь как известно наиболее ценные и опасные кристаллы мощи находят именно там, тогда как самые умелые алхимики и чародеи лишь недавно научились создавать в своих мастерских их жалкое подобие.

— Яйцо — это мир, — протянул Макото; брови его были нахмурены, а лицо выражало предельную сосредоточенность, — но что тогда жидкость, в которой он плавает?

— Хороший вопрос, — похвалил его Червь. — Смотрите: нам известно пять школ, каждая из которых олицетворяет одну из стихий — опуская разложение, так как оно совершенно другая история. Земля, воздух, огонь, вода, тьма — но если происхождение первых четырех не требует особых разъяснений, то вокруг последней до сих пор разгораются яростные споры. Я бы предположил, что тьма как раз таки поступает откуда-то извне, а не принадлежит к нашему миру изначально. Именно поэтому ею владеют немногие избранные. В общем, — поспешно добавил он, заметив, что Макото открыл рот для нового вопроса, — управляя тьмой, ты берешь под контроль то чудное варево, в котором пребывают вселенные. Как-то так.

— Кристалл мощи — простой артефакт. Орудие без воли и разума, — сказал Кенджи. — Но как твоя теория объяснит голос, время от времени звучащий в моей голове? И те видения? Будто бы сущность в сфере была живой и имела свои воспоминания… во всяком случае когда-то.

— А вот здесь я вынужден признать поражение, — вздохнул Червь. — Не припомню даже упоминаний о том, что кому-либо из живущих удавалось создать филактерий — сосуд для хранения души. Те же, кто утверждали обратное, оказывались либо шарлатанами, либо полоумными. Что-то касаемо монеты мне тоже трудно сказать — возможно на ней и впрямь наложено сильное проклятие, заставившее того несчастного сойти с ума, но, чтобы сделать хоть какие-то выводы, я должен тщательно осмотреть золотой, а на это уйдет время.

— Хорошо, — вздохнул Макото и откинулся на спинку, скрестив руки на груди. — Допустим, теперь мы все знаем, что сфера — это некий артефакт, прибывший из другого мира. Возможно. Но как это нам вообще поможет?

— Пока что никак, — сказал Червь. — Но когда вы добудете эту сферу и принесете ее мне — я попробую выяснить ее природу.

— Если бы мы еще знали, где ее искать, — хмыкнул Кенджи.

— А вот здесь у меня для вас хорошие новости, — глаза Червя хитро блеснули; после он достал из-за пазухи свернутый в трубку свиток, расстелил его на столе и придавил бокалом. — У меня в руках — опись наиболее ценных экземпляров, хранящихся в императорской сокровищнице. Лет пятнадцать назад представители Дома Волка в одном из своих походов в Пустоши случайно наткнулись на подземную усыпальницу, где в запечатанном саркофаге хранилось нечто, по описанию походившее на то, что вы ищете. Видимо, не найдя находке применения, они преподнесли ее в подарок господину Симада, который как раз праздновал покорение новой ступени сына…

— … а значит, сфера должна храниться где-то в императорском дворце, — закончил за него Кенджи.

Он обменялся взглядами с Рю, которому, похоже, в голову пришла та же мысль что и ему. На какое-то время в комнате повисла тишина, которую прервал голос Макото, звучавший почти умоляюще:

— Я надеюсь, вы не хотите сказать, что мы собираемся ограбить самого императора?