Мята и соль

Глава 22. Настоящее

Рин материализовал какую-то бутылку из темного стекла и разлил бордовое вино по бокалам. Протянул один мне и легонько задел своим бокалом мой. Хрусталь мелодично прозвенел, и Рин первый отпил. Потом принюхался к напитку.

— Вроде неплохое, — оценил он, и тогда я тоже попробовала. Вино оказалось сладким, но не чересчур, терпковатым и каким-то еще, что не поддавалось описанию, но отчего хотелось несколько раз облизать губы и бесцеремонно чмокнуть ими, что я тут же и сделала. Рин тихо рассмеялся в бокал, отчего несколько капель стекло у него по подбородку и упало на рубашку.

— Хрюкнуть не забудь, — посоветовала я, хохоча, хотя сама чуть было не пролила все, что только что отпила, глядя на Ринсдея.

— Непременно, — трясясь от смеха, отозвался он и немедленно исполнил мою просьбу, вызывая новый взрыв хохота. Рин, не переставая смеяться, опустился на локоть на диван, а потом уткнулся в него и лицом, чтобы сдержать неконтролируемый смех.

Сколько мы так просидели, вспоминая обмены взаимными «любезностями», не заметила, но за окном уже стемнело, а в комнате мы зажгли только один светильник, на столике, создав уютные сумерки.

— Мне, наверное, пора, — кое-как выровняв дыхание, Рин провел рукой по животу. И я его понимаю — у меня тоже все мышцы свело от хохота в течение нескольких часов.

— Рин, ты… — вдруг позвала я немного нерешительно, сомневаясь в правильности своего поступка, когда он уже встал. — Ты можешь остаться сегодня. Думаю, так будет лучше, и я… смогу к тебе привыкнуть. Но на диване, — покосившись на постель, добавила уверенней.

ИнЛекрит с минуту стоял напротив, глядя мне в лицо, будто искал ответы на неясные мне вопросы. В свете одной лампы цвет его глаз приобрел какую-то гипнотическую силу. А потом вернулся обратно на диван, присев немного ближе ко мне.

В этот момент я вдруг почувствовала запах, которого в комнате ну никак не могло было. Тонкий аромат мяты. Именно то ощущение, когда знаешь, что только запах такой раздражающе вкусный, но попробуй мяту на вкус, и она обожжет язык шершавым листком или разочарует безвкусием. Но потом подарит едва уловимый холодок на языке и губах.

Мята скрытная. Можно засунуть нос в ее листья и ничего не почувствовать, а когда отойдешь, запах отзовется ментолом в горле, еще долго не покидая. Именно это происходило и сейчас. Запах увиливал от меня и снова появлялся.

Я поставила бокал на стол и вдохнула поглубже, ничего не понимая. Только что же его совсем не ощущалось. В еду мяту явно не добавляли, блюда в основном были мясные.

— Что случилось? — немного помолчав, наблюдая за мной, спросил Рин.

— Ты чувствуешь? Пахнет мятой. Но ее здесь нигде нет…

— Нет, — подтвердил Рин, пожимая плечами, в этот же момент запах усилился, а я наконец смогла определить источник. Подошла и присела рядом с Ринсдеем, беззастенчиво утыкаясь лицом куда-то в ключицу. Глубоко вдохнула…

Никогда прежде не чувствовала у него никакого определенно запаха. Просто теплый воздух, что окружает любого живого человека. Но сейчас поняла. Рин пахнет мятой, вот это… неожиданно.

— Почувствовала? — уточнил ИнЛекрит на всякий случай, хотя по его радостной улыбке и так понятно, что он нашел, что искал. Я поняла его запах, а он услышал… отклик. Ответ истинной. Будто не веря, осторожно притянул к себе еще ближе и, не встретив сопротивления, принялся покрывать мое лицо поцелуями, уделяя, разумеется, больше внимания губам. Короткие, поверхностные, но очень дразнящие поцелуи, когда губы ищут губы, иногда едва соприкасаясь, на секунду теряя контакт и ища вновь.

Я до конца так и не поняла, что произошло, но что-то будто шевельнулось внутри меня, там где ощущался всегда спокойный резерв магии. Сейчас там двинулось нечто огромное, непередаваемо мощное, но вместе с тем необъяснимо прекрасное.

Не желая терять это, всей гигантской мощью я потянулась к Рину.

— Наяра, родная, — прошептал он, притягивая меня к себе, я забралась к нему на колени, запуская пальцы в его волосы. Рин обхватил одной рукой за талию, другой затылок, приближая лицо к себе, целуя жадно, горячо и вызывая нестерпимое желание целовать его и прикасаться. Сколько бы я это ни делала — все равно хотелось больше. Это рухнуло в сознание километровым водопадом, расплющило, распылило на молекулы, тело болезненно сжало, магия исступленно пульсировала в венах. Я потянула его рубашку на себя, легко стаскивая, а избавив от одежды и прикоснувшись к его горячей коже, выгнулась и застонала от тянущей в груди боли.

— Тише. Тише, мышка, — слышала я шепот Рина, эхом отдающий со всех сторон моего расколотого восприятия мира. Его ладони крепко держали мое крупно дрожащее тело, гладили по спине, по щекам, губы ласково целовали и тихо подбадривали, обещая утешение.

— Рин. Прости. Прости меня! Это было так… больно, — заходясь рыданиями, я бесконечно извинялась, что-то обещала, молила, клялась… он просил только быть рядом, не покидать его, не бояться, не поддаваться боли, утешал, уговаривал держаться, заклинал, требовал…

— Это не больно, родная. Это прекрасно. Я с тобой. Я рядом, мышка. Только не закройся. Только выдержи, прошу тебя. Только выдержи…

Пропасть разверзалась все сильнее. Все, что мы должны были пройти вместе и постепенно, вывалилось на мою голову лавиной, снося разум и лишая рассудка. Я кричала. Рвалась из его рук, умоляла прекратить. Рину пришлось повалить меня на диван и прижать к нему своим телом, иначе я бы точно оттолкнула его и вывернулась из рук. Я пыталась закрыть двери между нами, разорвать связь, отгородиться от этих страданий, желаний, раздирающих эмоций и чувств. Только отходила одна волна, накатывала другая, мощнее и ужаснее предыдущей.

— Ная, потерпи. Молю, не оставляй меня. Не закрывайся. Скоро все закончится, — голос Ринсдея то затихал, то усиливался, эхом отдаваясь от стен. Я могла бы. Могла бы уничтожить все, что происходило сейчас в крошечной взрывающейся вселенной, состоящей из одних только нас с ИнЛекритом. И была готова, если бы тихие обещания и мольбы, полные боли, не останавливали раз за разом конец.

Все стихло так же внезапно, как и началось, я едва могла дышать, сердце билось с бешеной скоростью. Вместе с проясняющимся сознанием постепенно начали проявляться очертания комнаты. Рин все еще удерживал мои запястья, придавив их к дивану, и мне не давал двинуться весом своего тела.

Две звезды столкнулись в нашей вселенной в страшных волнах боли и безумия. Но только затем, чтобы молодая звезда появилась на небосводе, засияв с удвоенной силой, способная прожить и дать света вдвое больше…

Усталость навалилась, как шторм, внезапно. Прежде чем позволить себе закрыть глаза, я потянулась к Рину, найдя его губы своими, получила нежный ответ и провалилась в забытье, изо всех сил пожелав только завтра проснуться, не потеряв все это. Эту легкую тяжесть, свет в сумерках и желанную боль. И запах мяты.