Шерлок Холмс и десять негритят

Глава 24. Утро педанта

Эркюль Пуаро указательным пальцем сбил пылинку с лацкана пиджака. Он долго одевался к завтраку и остался доволен результатом. Особенно его радовал парик, выглядевший, совсем как настоящие волосы.

Пуаро всегда уклонялся от британских законов элегантности. Он прекрасно знал, как принято одеваться в Англии, какой костюм подходит утром в воскресенье в провинциальном замке с двумя покойниками — конечно же черный как смоль смокинг. И потому предпочел надеть белоснежный костюм — тройку.

Пуаро глядел в окно, педантично расчесывая свалявшиеся за ночь усы.

Природе не хватает симметрии. Деревья раздражали его своей отвратительной привычкой терять листья осенью, а этот летний снег, так и не успевший до утра растаять, просто выводил его из себя.

«Я становлюсь снобом, — подумал он. — Но быть снобом лучше, чем быть трупом».

Эту ночь Пуаро провел отвратительно. Битых три часа он помогал Джейн мотать шерсть, потом пришел к себе и завалился в постель.

Сначала он никак не мог уснуть. Обрывки речей, чьи — то взгляды, странные жесты сплелись в ткань пестрых и беспокойных видений. То и дело какая — нибудь терзающая усталый мозг мысль вырывала Пуаро из непрочного забытья.

Орхидеи — Вульф — бокал вина — смерть. Розы — Дюпен — бокал вина — смерть. Странная закономерность!.. Портреты вельмож, пригласительные открытки… Нелепый тост Ниро Вульфа. Предсмертные рассуждения Дюпена о каких — то сопливых мальчишках. Вставные зубы Джейн. Болтающиеся ножки отца Брауна. Слезы Каттани. Трубка Мегрэ. Бой каминных часов. И трупы… Не слишком ли много трупов? Да нет, скорее, мало. Два трупа за один вечер — это до смешного мало. При таком — то обилии гостей!.. А сколько нужно?.. Нужно — для чего?..

Пуаро забылся и ему приснился сон.

Ему снился инспектор Жюв, раскачивающийся верхом на люстре. Откуда — то сверху сквозь потолок в гостиную капала кровь, и он, Пуаро, чувствовал запах этой крови, а, распластавшийся на ковре Ниро Вульф обнимал жареного поросенка и, целуя его в пятачок, шептал: «Я умираю, умираю… это конец!». Делла Стрит стояла над умирающим в коротенькой до неприличия юбчонке, с раскрытым блокнотом в руках, такая вся невозмутимая и спокойная, и, деловито стенографируя, спрашивала у адвоката Мейсона: «Поставить точку, шеф, или многоточие?» — «Ставьте запятую!» — злорадно отвечал Мейсон. А мисс Марпл, неожиданно возникающая у Мейсона за спиной, замахивалась на него огромным скальпелем, восклицая: «Мне дадут зарезать в этом доме?!». И адвокат медленно вываливался в окно. «Занавес! Занавес!!» — кричал доктор Ватсон, ныряя вслед за ним. «Встретимся на кладбище, господа!» — в восторге орал Гудвин, отбивая чечетку на животе у своего шефа. Отец Браун возлежал на каминной полке, держа в сложенных на груди руках зажженную свечу; стекающий со свечи воск уже затопил с полгостиной. Огюст Дюпен в отчаянии прижимался спиной к стене, а лицо наступающего на него Марлоу искажала кривая усмешка: «Снимите очки, любимец обезьян! Они вам идут, как папе римскому — бюстгальтер». И тут же с люстры сваливалась огромная косматая горилла, и комиссар Мегрэ расстреливал ее в упор из своей трубки. «Браво! Брависсимо!» — восклицал Холмс, и Коррадо Каттани бросался ему на грудь, умываясь слезами. Входил дворецкий Томас с подносом в руках, и на подносе смутно виднелась большая яйцевидная голова. Ах, если бы Пуаро мог разглядеть, чья это была голова, тогда он узнал бы правду!.. Так ему казалось во сне.

Когда Пуаро пробудился, его осенило: это была его голова! Такая умная, такая усатая, такая вся под завязку набитая серыми клеточками его любимая голова. Но из голой констатации этого факта наяву нельзя было сделать совершенно никакого вывода.

Эркюль Пуаро в задумчивости отошел от окна. Ах, если бы ему удалось связать воедино все его ночные кошмары!

Часть 3. Содом и Гоморра