Игрушка для бога

— Мы должны доставить её в город или взять с собой. — Возразил Листик. — Это бесчеловечно бросать её здесь одну.

— Ни тот, ни другой вариант меня не устраивает. Мы не можем возвращаться обратно, так как это задержит нас больше чем на две недели. И не можем взять её с собой, так как не в состоянии заботиться о ней. Таким образом, всё, что нам остаётся — это дать ей все шансы распоряжаться своей судьбой. Каждый сам для себя решает, хочет ли он умереть в пустыне или добраться до города. Это лишь вопрос приложения усилий.

— И всё же я не согласен с этим. Мы должны взять эту девушку с собой и позаботиться о том, чтобы она в целости добралась до ближайшего города.

— Тогда ты и будешь этим заниматься. — Отрезал Дарт. — Я не могу себе позволить заботиться обо всех живых существах этого мира. Я с трудом могу позаботиться о себе самом. Но если ты решил взвалить заботу о ней на свои плечи, то я советую тебе подумать о том, в какой момент ты прекратишь о ней заботиться? Ведь даже если ты просто доставишь её в какой-то город, это вовсе не будет означать, что её не прирежут в первом же переулке. И вполне вероятно, что тебе придётся заботиться о ней всю оставшуюся жизнь. Ты готов к этому?

Листик обескуражено замолчал, но через секунду ответил:

— Да, готов. По крайней мере, я не могу поступить иначе.

— Что ж. Тогда начинай прямо сейчас. — Дарт поднялся и переложил девушку в руки Листика. — Теперь ты должен донести её до реки, отмыть и перевязать раны. Кормить её ты будешь за счёт своей доли провизии. И защищать тоже будешь сам. Так что, когда на наш лагерь нападут чёрные атханы или какие твари похуже, не жди, что я брошусь ей на выручку. Теперь её жизнь принадлежит тебе, и только тебе предстоит о ней заботиться.

Дарт развернулся и пошёл к своему верблюду, мирно щиплющему траву поодаль. Листик шмыгнул носом, посмотрел на чудо природы в своих руках, и тяжело побрёл вслед за ним.

Наора, ни проронившая ни слова за всё это время, ухмыльнулась и пошла к своему верблюду, беспокойно топчущемуся недалеко от места битвы. Чуть позже она нагнала Дарта, слезла с верблюда и пошла рядом с ним, слегка прихрамывая.

— Ты действительно хотел оставить её одну в пустыне? — Спросила она его негромким голосом, оглядываясь на Листика, с трудом несущего свою ношу.

— Честно говоря, не знаю. Это не самая лучшая идея — оставлять её здесь, но брать с собой выглядит ещё большим безумием. Мы не сможем заботиться о ещё одном человеке, путешествуя по диким местам. Впереди нет ни одного города, так что оставить её мы нигде не сможем. Ну а раз уж так всё повернулось, то почему бы не переложить всю заботу об этой девице на плечи Листика? Думаю, ему полезно будет ощутить, что такое ответственность. Как ты считаешь?

Они обернулись и посмотрели назад. Девушка уже шла рядом с Листиком, практически повиснув на нём. А он держал её за талию, шепча что-то на ухо.

— Похоже, я догадываюсь о причинах, побудивших нашего друга к совершению столь бескорыстного поступка. — Усмехнулась Наора. — Это просто любовь с первого взгляда.

Дарт усмехнулся в ответ, и они вчетвером побрели вперёд к поджидавшим их кораблям пустыни.

Через полчаса, добравшись до реки, они принялись счищать с себя запёкшуюся и въевшуюся в кожу кровь. Красная короста, запечённая солнцем и сухим воздухом пустыни, упрямо не желала покидать своего места, путаясь в волосах и складках одежды.

Дарт с головой погрузился в мутный поток воды, несущийся мимо.

— Господи, я чувствую себя так, будто искупался в кровавой ванне. — Возмущался он. — Иногда в жизни наёмника встречаются действительно неприятные моменты.

— А ты представляешь, насколько неприятным был этот момент для тех, кого ты сегодня убил? — Обратился к нему Листик.

Он старательно смывал кровь с тела девушки, которая уже почти пришла в себя. Она отказывалась раздеваться, так что пришлось затолкать её в воду прямо в одежде. С момента встречи она почти все время молчала, не отвечая ни на один из вопросов. И только под конец, смогла ответить что-то вроде «да» или «нет» на вопросы о необходимости помыться.

— Совершенно не представляю. И даже не хочу себе этого представлять. Они сами выбрали свою участь, и я не намерен сочувствовать им или входить в их положение.

Дарта раздражали все эти разговоры на темы гуманизма и сострадания. Мыслить такими концепциями могли только слабые жители городов, которые доверяли охрану своих жизней городской страже и армии и никогда не сталкивались с ежедневной необходимостью убивать ради элементарного выживания.

— Но если тебя действительно интересует этот вопрос, ты можешь уточнить ответ на него у оставшихся в живых представителей этого стойбища. Думаю, они с радостью поведают тебе все подробности своего горестного положения, поджаривая тебя живьём на костре.

— Честно говоря, — признался Листик, — мне ещё ни разу не приходилось принимать участия в больших сражениях. Да и грабители в городе как-то обходили меня стороной. Наверное, ты прав.

— Думаю, тебе стоит взять несколько уроков самообороны. — Посоветовал Дарт. — Это особенно актуально в силу того, что впереди нас ждёт местность, где цивилизованность и гуманизм считаются признаками слабости.

Он вылез из воды, и спасённая девушка отвернулась от его обнажённой фигуры с выпирающими мускулами. Дарт насмешливо хмыкнул, вытащил свою одежду из-под камня, прижимавшего её ко дну реки, и принялся за стирку. Он оглянулся на Наору, которая старательно перевязывала свой живот. Рана была поверхностная и опасности не представляла. Её одежда была почти не запятнана кровью, так что она ограничилась коротким купанием, на протяжении которого Листик старался не пялиться на её обнажённую фигуру.

Кое-как закончив со стиркой, Дарт напялил на себя мокрую одежду и подошёл к Листику, сидящему вместе со спасённой девушкой по пояс в воде.

— Ты уже узнал, как её зовут? — Спросил он напарника.

— Нет. — Грустно ответил тот. — Она отказывается говорить, и только постоянно плачет.

— Трудный случай. Ей предстоит ещё многому научиться, чтобы выжить в предстоящем путешествии. — Дарт осмотрел длинные волосы девушки, покрытые сгустками крови. — Думаю, её придётся подстричь. Да и одежду нужно поменять, такое платье не годится для поездок по пустыне и горам. Дай ей что-нибудь из своего гардероба. И обязательно раздень и осмотри со всех сторон. У неё могут быть раны и ссадины, которые необходимо перевязать. В том числе и в тех местах, куда заглядывать не принято. Ты меня понимаешь?

Листик смущённо оглянулся на Дарта.

— Она провела как минимум одну ночь в окружении мужчин, и наверняка пережила то, что не пожелаешь нормальному человеку. А ты теперь ответственен за её жизнь и состояние. Или может быть, ты хочешь, чтобы её раны воспалились, и она умерла от гангрены?

— Нет, но…

— И плюс тебе ещё предстоит наладить с ней контакты и отвечать за её поведение. — Дарт вошёл во вкус и теперь уже не мог остановиться, описывая всевозможные обязательства, которые взял на себя Листик, и их последствия. — Да, и не забудь, что ты должен согревать её холодными ночами и защищать от палящего солнца днём. Следить за тем, чтобы она не испытывала голода или жажды, не подвергала себя излишним физическим усилиям и не поранилась случайно о камни или колючки. Кроме того, ты обязан защищать её от диких животных, змей и тарантулов, безжалостных монстров и подозрительных мужчин.

— Эй, эй, эй! — Прервал его монолог Листик. — Ты говоришь это так, как будто она — принцесса, а я — её слуга. Она и сама в состоянии позаботиться о большинстве таких вещей.

— Если бы это действительно было так, то она без проблем сама смогла бы добраться до ближайшего города. Но ты ведь утверждал, что это невозможно. Так что теперь я просто объясняю тебе все последствия принятого решения.

— Пожалуй, я сам разберусь с тем, что мне нужно делать. — Надулся Листик.

Дарт рассмеялся в ответ и пошёл к верблюдам. Он покопался в мешках одного из них и вытащил на свет божий банку с мазью для заживления ран. Вернувшись к реке, он увидел, что Листик уже вытащил девушку из реки и теперь пытается придумать, что же делать с её волосами.

— Вот мазь для ран. И не забудь поменять ей одежду. А это платье можно пустить на бинты.

Девушка вцепилась в свою одежду, явно не горя желанием расставаться с ней. Дарт усмехнулся, но не стал ничего предпринимать, оставив решение этого вопроса на совести Листика.

Через час они были готовы к тому, чтобы продолжить свой путь. Как и предсказывал Дарт, под одеждой у спасённой оказалась масса синяков и ссадин, так что практически всё её платье ушло на бинты. Дарт, советами помогавший Листику в процессе перевязки, смог хорошо рассмотреть тело их новой спутницы. Она была действительно красива. На вид ей было около семнадцати, и она была уже вполне оформившейся женщиной. Листик выделил ей свою запасную одежду, и теперь она пыталась приладить свой болтавшийся мешком наряд. Она всё ещё ничего не говорила, но уже изредка улыбалась, когда Листик пытался развеселить её какой-нибудь шуткой. А в её взгляде, обращённом на Дарта, чувствовалась тихая благодарность.

Наора не принимала никакого участия в судьбе девушки, с высокомерной улыбкой наблюдая за окружавшей её суетой. Она воспринимала происходящее как цирковое представление, хотя временами в её взгляде проскальзывали колючие иглы ревности, когда она замечала чересчур заинтересованный взгляд Дарта.

До самого вечера они ехали, не останавливаясь, стремясь убраться подальше от места кровавой схватки. На пути им никто не встретился, но Дарт с опаской оглядывался назад, высматривая возможных преследователей из числа кочевников. К закату его опасения почти рассеялись. Они выехали на равнину, лишь кое-где перемежаемую невысокими складками местности. Укрыться здесь было практически негде, и Дарт, обозревая всё доступное пространство, не заметил ни единой души.

Когда солнце коснулось горизонта, они остановились на ночлег. Листик, всё это время ехавший рядом с их новым членом отряда, разговорил испуганную девушку, и они наконец-то узнали её имя — Мизуна. Она была дочерью мелкого служащего при дворе в Расфахе. Месяц назад её отец умер, и бедняжка осталась на улице, не имея других родственников. Это была вся информация, которую удалось из неё выудить. На вопросы, как она попала к кочевникам, она начинала плакать, шмыгая носом и пряча лицо в ладонях.