Шерлок Холмс и десять негритят
![Шерлок Холмс и десять негритят](/uploads/covers/2023-10-10/sherlok-xolms-i-desyat-negrityat-201.jpg-205x.webp)
- Автор: Сергей Ульев
- Жанр: Самиздат, сетевая литература / Юмор: прочее
Читать книгу "Шерлок Холмс и десять негритят"
Глава 41. Оскал гориллы
Марлоу и Мейсон сидели в гостиной. Благодаря стараниям Марлоу, никогда не устававшему разливать спиртное, оба были изрядно пьяны.
— Филип, мне удается делать деньги только потому, что я немного разбираюсь в законах и в человеческой природе, — мотая взлохмаченной головой, говорил Мейсон. — Мне приходиться выступать перед судом присяжных, я занимаюсь перекрестным допросом свидетелей, я просто обязан знать о человеческой природе намного больше, чем средний человек.
— Ах ты, пьяный кролик, — умилялся, глядя на него Марлоу.
— А человек, Филип, это не сардина в салате! — Мейсон высоко потряс над головою вилкой с куском рыбы. — Человек — это больше, это гораздо больше!
— Мяса в нем больше.
Мейсон осоловело посмотрел на Марлоу.
— При чем здесь мясо?
— В человеке больше мяса, чем в сардине, Перри. Разве нет?
— Да, тут ты прав, — поразмыслив, согласился адвокат. — Даже такая вонючка, как заместитель окружного прокурора, не стал бы с этим спорить… — в следующую секунду адвокат потерял мысль, но взгляд его нашел наполненную до краев рюмку. — Мда… за что пьем?
— За сардинок!
Они чокнулись и опрокинули по рюмке.
Перед тем, как оставить их наедине, дворецкий разжег камин, и теперь в помещении было жарко. Мейсон ослабил узел галстука.
— Однажды… но только об этом никому, Филип…
— Могила, Перри.
— Я забрался на чужую виллу… Не буду скрывать, я люблю иногда полазить по чужим виллам… в интересах дела, разумеется.
— Ну, разумеется, — кивнул Марлоу. — Профессиональное любопытство.
— Да. Но в тот раз, кажется, меня пригласили. Клиент, клиентка — не помню…
— И не важно.
— Да. Подхожу к двери, нажимаю звонок — не звенит. Я сразу сообразил: что — то стряслось. Дернул за ручку, а дверь не заперта!
— Вот это да! Только зачем ты мне на ночь такие кошмары рассказываешь?
— Нет, погоди, Филип, до ночи еще далеко… Захожу в дом, вокруг — обезьяны в клетках. Иду дальше, по коридорам… Заглянул в одну из комнат — а там мужчина валяется, и из спины у него торчит… кухонный нож!
— Душераздирающая сцена. Я бы, задыхаясь, упал на пол.
— А я, представь себе, даже не вздрогнул. Привычка! — Мейсон выудил из кармана портсигар и сунул в рот сигарету. Марлоу тут же протянул ему зажигалку, и адвокат, сложив ладони лодочкой, прикурил. — И вдруг, Филип, дверь срывается с петель, и ко мне бросается горилла. Страшная, лохматая горилла, Филип! И тогда я… — Мейсон вытаращил глаза, вспоминая те ужасные события, — я как закричу на нее: «Ты чего сюда пришла? А ну убирайся вон — тварь! животное! обезьяна! а не то я тебя… я тебе как полицию сейчас вызову!»
— Молодец, Перри, не растерялся!
— А она мне вдруг в ответ: «Сам проваливай пока цел, адвокатишка несчастный!» И процедила так, главное, по слогам: «ад — во — ка — тиш — ка». Это она мне — то — адвокату суперкласса! Каково мне было стерпеть такое хамство, а? Я от прокурора таких слов никогда не слышал, не говоря уже о судье. А тут стоит передо мной какая — то тривиальная горилла и рожи корчит. Рассвирепел я тогда ужасно и как вдарю ей со всего размаха кулаком под ребра, а потом — коленом по носу. Она так по лестнице и покатилась…
— Да ты… ты просто Тарзан после этого! — воскликнул Марлоу.
Мейсон с самодовольной улыбкой откинулся в кресле.
— Ты не поверишь, Филип, лежала она потом там, внизу: голова отдельно, руки, ноги отдельно, туловище — тоже отдельно. Короче, вся на части развалилась! Представляешь картину?
— Угу. — Марлоу хотел вытащить из кармана пачку «кэмел», но руки не слушались.
— Ну а я, как увидел такое дело, в окно вылез и домой пошел. Мне уже было не до клиентов, знаешь ли… — Мейсон, выпустив изо рта дым, взмахнул в воздухе сигаретой. — Вот такая история, Филип.
— Чудеса да и только! — Марлоу, пошатываясь, выбрался из — за стола. — После такой истории, Перри, мне нужно срочно отлучиться. Я скоро, — и, описав по комнате крутую спираль, он вышел в коридор.
Взволнованный от нахлынувших воспоминаний, Мейсон стал размышлять, налить ли себе еще или, пожалуй что, хватит. Раздумья затянулись почти на полчаса, но, когда, в конце концов, он сделал выбор в пользу желудка, то не успел даже притронуться к бутылке.
Дверь с грохотом распахнулась, и Мейсон обомлел: в дверном проеме возникла огромная горилла. Горилла с вытаращенными глазами и застывшим оскалом.
Адвокат тотчас протрезвел. Так вот о какой обезьяне говорил вчера Дюпен! Она сбежала из зоопарка и теперь вернулась домой!
Мейсон пригляделся: острой бритвы при ней как будто бы не было. Но и безоружная, горилла представляла собой несомненную угрозу всему живому.
Мейсон медленно привстал. Колени предательски дрожали. Он слышал звук своего собственного сердца и видел, что горилла самым внимательным образом следит за каждым его движением.
— Подожди минутку, малыш, — забормотал Мейсон. — Ты, главное, не волнуйся. Спокойно, спокойно!
Горилла стояла неподвижно, тяжело дыша и глядя на Мейсона в упор, а у него не было при себе ни противотанкового ружья, ни даже дамского браунинга, чтобы хоть как — то усмирить животное. Оружием ему обычно служила буква закона, но в данном случае закон этот, очевидно, был не писан для незваного гостя.
Какое — то время они простояли вот так, уставившись друг на друга. Потом горилла, глухо заворчав, стала бить себя кулаками в грудь.
Адвокат вдруг вспомнил советы незабвенной миссис Кемптон, с которой познакомился, расследуя «Дело о скалящейся горилле». Нынешняя ситуация порядком смахивала на ту, в которую он тогда влип. Не хватало только мужчины под кроватью с торчащим из спины кухонным ножом и самой миссис Кемптон. Она тогда очнулась от глубокого обморока и, не вставая с пола, прочитала Мейсону лекцию о том, как следует себя вести в присутствии бешеной гориллы, чтобы не валяться потом разорванным на мелкие кусочки по всем апартаментам.
Для начала гориллу необходимо было отвлечь от кровожадных мыслей, желательно чем — нибудь блестящим. У Мейсона в правом кармане брюк было несколько мелких монет. Он вытащил их и принялся как попало раскладывать на полу, сосредоточенно склонившись над ними.
Через мгновение адвокат заметил, что горилла перестала бить себя в грудь и шагнула вперед, уставившись на разложенные монеты.
Мейсон продолжал пунктуально выполнять инструкции миссис Кемптон. Он снял свои наручные часы и положил их на пол в середину кружка из монет. Туда же отправилась и авторучка.
Мейсон медленно поднялся. Теперь следовало отступать назад, не отрывая взгляда от монет и не глядя на гориллу.
Пятясь, как рак, Мейсон продолжал смотреть на монеты, авторучку с блестящим колпачком и часы. Больше всего ему было жалко часы, но чем — то ведь надо было жертвовать во имя спасения жизни. Не мог же он из — за какой — то гориллы бросить на произвол судьбы своих многочисленных клиентов. Да и круглый счет в банке, открытый не на чье — нибудь, а на его имя, ему, пожалуй, еще бы пригодился.
— Ну, ну, спокойно, малыш, — сказал Мейсон, уткнувшись задом в подоконник.
Горилла подняла одну из монет и повернула к Мейсону свою морду с маленькими злобными глазками.
— А монеты — то фальшивые, — заявила она сдавленным голосом.
Мейсон взвился как ошпаренный.
— Клевета! Я протестую!
— Держите фальшивомонетчика! — сказала горилла, неуклюже заковыляв в его сторону. Пальцы громадной волосатой руки опирались на пол. Другая рука была протянута к Мейсону.
От возмущения Мейсон не нашелся, что ответить. Он отпрыгнул в сторону, схватил волосатую руку и резко ее вывернул. Потом со всей силы ударил кулаком гориллу в мохнатый живот.
— Караул, убивают! — сказала горилла, медленно падая вперед, сложившись пополам.
Она грохнулась на пол с глухим ударом, от которого содрогнулась вся комната.
Мейсон, с застывшей на губах счастливой улыбкой, обошел гориллу и пристегнул к запястью часы. Потом положил в карман ручку и собрал все до единой монеты. Только после этого он соизволил подошел к лежащему мордой вниз чудовищу.
— Перри, — позвала горилла. — Перри, черт бы тебя побрал. Ты что, совсем шуток не понимаешь?
— Откуда вам известно, как меня зовут? — насторожился Мейсон, присев возле нее на корточки.
— А что, перекрестный допрос уже начался? — слабым голосом съязвила обезьяна.
— Именно так. Как ваше имя?
— Филип Марлоу, если мне не отшибло память.
— Филип?! Как ты там очутился?
— Меня съели.
— Ты сидишь у нее в брюхе? Подожди, сейчас я принесу нож и освобожу тебя.
— Лучше расстегни молнию.
— То есть? — опешил адвокат.
— На спине у этого чучела есть молния.
Мейсон нащупал замок, и из — под шкуры гориллы наружу вывалилось обмякшее тело Марлоу.
— Спасибо, друг, — сказал тот. — Неплохо я тебя разыграл? Я нашел это чучело у себя в комоде. Ты рассказал мне про гориллу, и мне захотелось пожить в ее шкуре.
И тут пережитый стресс со всей силой девятого вала обрушился на голову Мейсона, превращая его в того подвыпившим адвоката, каким он был до поединка с гориллой.
На заплетающихся ногах Мейсон побрел к столу, где, к счастью, не все было допито и среди листьев салата еще попадались мелкие сардинки. Адвокат схватился за бутылку.
— Какая духота, — с трудом поднявшись, пробормотал Марлоу.
Он поплелся к окну и открыл его настежь. Лицо обдало свежим ветром. Марлоу вдохнул полной грудью влажный вечерний воздух.
— Нет, господа, что ни говори, а человеком быть лучше, чем обезьяной…
— Пойдем проветримся, Филип, — предложил Мейсон.
— Э-э, нет. Прислушайся, Перри. Слышишь эти звуки за окном?
— Птички…
— Это не птички, а та самая ЗЛАЯ СОБАКА.
— Которая воет?
— Которая воет. И я не хочу, чтобы она тебя покусала. Жмуриков здесь и без тебя хватает.
Мейсона прорвало.
— Нет! Нет, говорю я вам!.. Нет такого закона, чтоб нас тут… пых! пых!.. как тараканов… — Он с треском уронил голову на стол и стал царапать ногтями по его поверхности.
— Замечательный тост! — сказал Марлоу, подходя к столу. — Шекспир бы лучше не придумал.
— Ты мне налил? — не поднимая головы, поинтересовался Мейсон. — Будь добр — р — р… Ты мне друг, Филип, ты мне стрихнина не подсыпешь.
— О чем разговор, Перри.
Руки у Марлоу тряслись. Наполняя рюмку Мейсону, он перелил через край, и тонкая струйка моментально оказалась под носом у адвоката. Неожиданно Мейсон резко вскинул голову и заорал:
— Я покидаю эту контору! Я не желаю оставаться здесь больше не минуты! С меня довольно! Пусть меня уволят!
— За окнами — снег, — напомнил Марлоу. — И злая собака.
— К черту снег! К черту злую собаку! Безобразие! Есть в этом клоповнике лыжи или нет? Дайте мне лыжи, и я выпущу этой собаки кишки. Пусть только попробует мне тявкнуть!
Марлоу с сомнением покачал головой.
— Ну что ты, она тебя покусает.
Мейсон окончательно взбесился.
— А я буду жаловаться шерифу! Я это так просто не оставлю. Это беззаконие! Мы в Америке или на скотобойне?! У нас свободная страна или притон для умалишенных? Дайте мне лыжи или дайте мне по морде!