Возмездие за безумие

Глава 28. «Это у папки такая форма кризиса среднего возраста»

Игорь Иванов был положительным человеком. Родители, прожившие свою жизнь на севере в Тюмени, дали юноше хорошее воспитание и юридическое образование. Старшая сестра Маша очень любила братика и баловала его наравне с родителями. Семья для Игоря значила многое. Так получилось, что свою жену он долго не выбирал: во время учёбы на втором курсе столичного государственного юридического института, Игорь познакомился на студенческой вечеринке с Леной. На третьем, когда ему было двадцать лет, женился на ней. Девушка соответствовала всем критериям, которые до этого возраста сложились в голове Игоря относительно будущей избранницы. Лена была скромна, непритязательна, трудолюбива, училась в Педагогическом институте, а значит, в перспективе могла бы воспитать хороших детей, с почтением относилась к старшим. Она была родом из столицы, старшим ребёнком в семье, был ещё брат Коленька. Родных своих Лена очень любила. Они тоже приняли Игоря в семью с радостью. Но квадратура двухкомнатной «сталинки», которую сумели за всю жизнь заработать родители Лены, не позволяла молодожёнам поселиться у них. Да и времена настали другие: теперь редко кто жил с родителями. Поэтому Ивановы сразу после свадьбы ушли на съёмную квартиру, а к родственникам ездили в выходные. Игорь был уверен, что женился один раз и навсегда. С Леной они жили хорошо. Разные по темпераменту, взрывной он и уравновешенная она, супруги дополняли друг друга во всём. Ещё больше их роднили общие интересы к путешествиям и кухне разных народов.

Первое время Ивановы жили в браке, не заводя детей и, по правде говоря, не особо задумываясь о потомстве. Страна переживала тяжёлые перестроечные годы. Все составляющие государства, на которых держится любая структура, рушились, отчего вокруг царил хаос и непонимание. Молодым бюджетникам непросто было найти работу. Платили мало и с задержкой, требовали на работе много, денег не хватало ни на что. К тому же, изводили часы, проведённые в транспорте, Лена до работы добиралась почти два часа в одну сторону, Игорь немногим меньше. В выходные чаще отсыпались, отъедались, гуляли в парке – бывшей Царской резиденции, неподалёку от которой жили. Какие уж тут дети? Но, спустя почти четыре года, этот вопрос за молодых супругов решила судьба: в автокатастрофе погибли единственная сестра Игоря Маша и её муж. В живых осталась малышка Верочка, которой на то время был всего годик. Горе в семье так подкосило родителей Игоря, сначала изъявивших желание воспитывать внучку, что отец после инфаркта превратился в глубокого инвалида. Мама, тоже в возрасте, страдающая от жуткого полиартрита, поняла, что малышку и лежачего мужа ей не вытянуть. И тогда решение пришло само собой.

– Игорь, наш долг – удочерить твою племянницу, – сказала Лена. Сказала как-то настолько просто и мягко, что у Иванова защемило в груди. Кроме перечисленных качеств, его жена оказалась ещё и доброй – достоинство, которое в жизни легко подменяется скидками на трудности.

Вот таким образом, молодые юрист и учитель родного языка и литературы стали родителями маленькой Веры Голдберг. Девочку тут же перерегистрировали на Иванову.

«Кто его знает, чем закончатся для народа годы гласности и демократии? На фоне беспорядков и экономических проблем в обществе всегда зреют тёмные силы, а слабая власть бесспорно уязвима для радикалов. Тем более, что никем не контролируемая свобода волеизъявления граничила с анархией и вседозволенностью.» Так думали Ивановы, рассуждая, что в любом случае поступили правильно: не может у русских папы и мамы жить ребёнок с еврейской фамилией. Но, с появлением Веры, супругам поменять пришлось не только её метрические данные. Любопытные соседи, беспардонные коллеги по работе, родственники, которые, будучи в столице проездом обязательно навещали молодых и все время норовили совать нос в их дела, довели Ивановых до решения уехать из города. Начать, так сказать, всё сначала. Момент был подобран удачно: Игорю предложили поработать юрисконсультом при администрации города Южного. Новые власти на местах тогда переформировывали структуры, меняя регламенты, персонал, здания… В такой неразберихе специалисты по трудовому праву были востребованы, как никогда. Игорь подумал, посоветовался с Леной и согласился поехать на менее оплачиваемую должность, но с гарантированной заработной платой, что уже само по себе было неплохо. И уже летом 1989 года молодые супруги покинули столицу и поселились в Южном в трёхкомнатной квартире на Атаманской. Лена почти сразу же устроилась на работу в близлежащую школу: места учителей были вакантными по всей стране – зарплат учителям и медикам часто не платили месяцами.

Годы становления на Юге позволили обзавестись связями и приобрести нужный опыт для открытия собственной фирмы. Тогда, как при коммунистической власти, труд юриста на предприятиях и в учреждениях казался утопическим рудиментом, в условиях свободного рынка нового демократического государства, позволявшего открывать частные предприятия, именно правовая поддержка для молодых предпринимателей стала вопросом номер один. Перейдя на вольные хлеба в 1993, очень скоро Иванов расширил индивидуальную юридическую консультацию до масштаба компании. Сам стал во главе. Деньги потекли, доход был стабильным. А через семь лет Иванов открыл компанию «Юридическая помощь от Иванова», и уже без всяких партнёров. Игорь перевоплотился в солидного директора и считал, что всё у него в жизни идёт как нужно. Тем более, что и жена, и Вера так хорошо прижились в Южном, что порой казалось, что в столице Ивановы никогда не жили, денежной нужды не испытывали, с узлами по чужим углам не скитались. Всё было здорово. Но в начале двухтысячных один за другим умерли сначала родители Игоря, потом мама Лены. Круг общения резко сузился, своя семья стала значить больше, чем когда-либо.

Квартиру родителей в далёкой и чужой отныне Тюмени, оформленную в наследство, Иванов продал каким-то беженцам из Средней Азии. Деньги привёз в Южный, положил в банк под хороший процент на имя Веры, разорвав, таким образом, все связи с прошлым. Лена никаких претензий на раздел родительской «двушки» не предъявляла: отец не ладил с собственным ребёнком, хотел упрятать его на принудительное лечение: тот рос отменным лентяем, пристрастился к спиртному, работать не торопился. Денег на лечение не было.

– Да брось ты расстраиваться, – иногда успокаивал Лену муж, замечая, как она сереет после разговоров с братом Коленькой. Раз или два Ивановы посылали переводы для этих целей, но потом, поняв, что отданные деньги тратятся не по назначению, брат успевал их пропивать быстрее, чем отец договаривался о его изоляции, прекратили реагировать на жалобы. Изредка Лена звонила отцу, выслушивала перечень недовольств, пыталась что-то советовать, но никакого другого участия уже не предлагала. И ездить в столицу больше не хотела. Да на это и времени-то особого не было. И лишних денег тоже.

Отец Лены умер в 2010. Брат, промотав сначала всё, что находилось в квартире, потом обменял саму квартиру на комнату в коммуналке и продолжал пить на разницу со сделки. С Леной у них контактов больше не было. Иногда по вечерам Иванова садилась на лоджии и смотрела ввысь, думая о том, как же непредсказуема жизнь. Её родители работали как проклятые, чтобы вывести детей из коммуналки, в которой жили, поженившись, а брат со своим разгильдяйством дошёл до того, что снова вернулся в коммунальное жильё. В благодарность бога за то, что ей жаловаться не на что, Лена шептала в небо молитву, придуманную самой, и внутренне радовалась. Любимые муж и дочь казались тем оплотом, что сулит долгую и радостную жизнь. Особенно радовала дочь. Верочка закончила с отличием ту школу, в которой работала Лена, и в том же, 2004 году решила пойти учиться по стопам отца на юридический факультет. Тогда, когда многие выпускники мучились с трудоустройством, Вера Иванова заранее знала, что работа на фирме отца ей обеспечена. Игорь всегда был заботливым и участливым в проблемах дочери. Баловал её и старался построить дружеские доверительные отношения. Такая форма общения взрослых с ребёнком оказалась беспроигрышной, особенно ясно это стало после того, как они с Леной открыли Вере тайну её удочерения. Своих детей у Ивановых не было. Выяснять, кто виновник бездетности, имея уже здоровую хорошенькую пампушку Верочку, абсолютную копию погибшей сестры Маши, никто не стал. Девочка радовала родителей своим весёлым лёгким характером. От неё шло столько положительных эмоций, что, казалось, иметь и любить другого ребёнка так, как любили Верочку, просто невозможно. Подрастая, Вера превратилась в высокую красивую девушку, потом в сильную волевую женщину. Игорь с обожанием отмечал в девочке наследственные качества, и иногда ему казалось, что Вера действительно его дочь. Тёмно-каштановые шикарные волосы, насыщенно-синие глаза, светлая кожа, широкая кость, бесспорно, свидетельствовали о родстве с Игорем.

– Как же ты похожа на папу, – постоянно говорили люди Вере при знакомстве с Ивановыми. Но если связь с Игорем была у Веры скорее физическая: от вкусов до увлечений, то с Леной Вера была абсолютным двойником в душевном смысле. Женщины мыслили одинаково, мечтали об одном и том же, имели одни и те же интересы в литературе, кинематографе и даже в музыке. В молодости Лена любила классику и оперу, Вера, подрастая, привила ей вкус к диско и оперетте. Концерты, спектакли, балетные постановки знаменитого балетмейстера, работавшего когда-то в Большом театре в Москве и обосновавшегося в Южном, новые фильмы, книги, музыкальные постановки по классическим произведениям, таким, как «Ромео и Джульетта», «Собор Парижской богоматери» и другими, а также музеи и различные выставки Лена и Вера посещали всегда вдвоём. Игорь всей этой «муры» не выносил, читал мало, иногда соглашался пойти в кино или на Новогодний концерт. Женщины высмеивали его неосведомленность, стыдили, когда Иванов не узнавал на экране артистов театра и кино, старались просвещать его по поводу культурных мероприятий, проходящих в стране и городе. Единственным, что являлось предметом общего семейного интереса, оставалась политика. Работая на юридическом поприще, нельзя быть политически безграмотным. Игорь всегда любил сводки новостей, читал центральные и местные периодические издания, обожал обсуждать это с Леной и Верой. Нередко по вечерам во время «Новостей» у Ивановых разгорались дебаты из-за разных точек зрения по поводу увиденного.

Несогласие женщин раздражало вспыльчивого Игоря, ибо он оставался в меньшинстве. Но это и была та самая демократическая подоплёка, которая позволяет семье существовать и выживать. В спорах рождалась истина, и это радовало. Казалось бы, жизнь Иванова была насыщенной и заполненной для того, чтобы тратить время на глупости. Но, по необъяснимому закону подлости, когда всё хорошо, начинает не хватать плохого. Иванов начал ходить в игровые автоматы. Первый раз подсел к «однорукому бандиту» в баре, заметив азарт играющего на машине знакомого. Тут же захотелось самому попытать счастья, и Иванов купил жетончики на чисто символическую сумму, в надежде, что сумеет доказать проигравшемуся приятелю, что идея создания игровых аппаратов рассчитана не на выигрыш. Но, как это часто бывает с новичками, первая же закладка в автомат оказалась прибыльной. За ней последовали другие, и тот вечер Игорь завершил крупным барышом. Вкладывая свою первую сотню монет в игру, Игорь никак не думал о пагубности начатого. До этого всегда смешным казалась неспособность других отказаться от карточных игр, банковских ставок. Как можно было рисковать всем, предполагая барыши от биржевых акций, где и профессионалам-то не всегда удаётся выигрывать, в понимании Иванова не укладывалось. Именно поэтому Игорь пошёл в тот же бар к «однорукому» на следующий вечер, взяв уже больше денег, но с уверенностью, что делает это от скуки. А дальше игра сыграла с ним злую шутку: незаметно для себя самого Иванов втянулся в шалый дурман, и очень скоро посещение казино стало для него занятием необходимым.