Дочери Ламашту

Глава 3

Ночной Балхаш мало чем отличается от любого другого города, тем более , летом. Огни фонарей, рекламные призывы « зайти»; нежные парочки держаться за руки; крикливая разношерстная молодежь, снующая по улицам в поисках приключений «на пятую точку», облепляющая ограды и поребрики тротуара, как обезьяны деревья. Все это есть и здесь. Только летний зной ночного города в Балхаше свой. Это смесь удушливого сухого жара с привкусом ила и тины. Для кого-то этот вечный смрад может быть ужасен, но я к нему привыкла, как к запаху дома и мне нравиться бродить по ночному городу в одиночестве. А еще больше нравиться знать, что люди, способные причинить зло смертной женщине и не подозревают, чем им грозит попытка ограбить или изнасиловать меня. Мне приятно думать, что я могу очень удивить и даже напугать кого-то ,кто осмелиться не увидеть во мне ночную угрозу. Но, видимо чутье у человека обостряется в ночные часы также, как и любого другого существа. В конце концов, человек такой же зверь. Люди обходят меня за километр.

После Совета я не спеша, прогуливалась по ночному городу, вдыхая ароматы иссушенной страдающей земли и меня наполняло злорадство от того, что она испытывает голод по влаге и прохладе, а я нет. Что бы там ни говорил Шаркарун, а свобода от голода не так уж и мучительна. Она устраняет множество проблем. Но с другой стороны испытывать голод почти всю жизнь, знать его лучше, чем саму себя, жить им и дышать, а потом лишиться его - это как отрезать от себя руку. Научиться без нее жить можно, но все время будет чего-то не хватать, и Ты как будто не полноценен. Некоторые ученые, специалисты по генетике ,утверждают, что близнецы вот также чувствуют друг друга, как нечто неотделимое от самого себя. А голод он как брат близнец. Он, Твое все, твоя другая сторона, но не Ты.

Часть магазинов работало до поздней ночи. В основном это продуктовые лавочки и аптеки. По непонятной причине магазин « Меломан в кубе» тоже еще не закрылся. Этот магазинчик специализировался на редких экземплярах пластинок, CD и DVD дисках. Спрос на подобную продукцию получил новую жизнь, как винтажное хобби и торговля набирала обороты. В эпоху интернета, когда вся информация содержится исключительно на съемных носителях и в инете, подобная продукция обрела статус эксклюзивной, для коллекционеров. Потому цены в таких магазинах такие высокие, какими их невозможно было даже представить лет десять назад, когда всего этого было так много, что и ценности то не имело. Магазин уже был пуст. Внутри горела одна единственная лампа, которую оставили лишь для того, что бы забрав свои вещи , последний уходящий быстро щелкнув выключателем, не блуждал по всему магазину. На крыльце , наслаждаясь концом рабочего дня курили двое мужчин и неторопливо потягивали из бутылок холодный «миллер». Я прошла мимо, не имея привычки разглядывать незнакомых мужчин. Они начинали для меня существовать , лишь когда просыпался голод. Мужчины тоже не обратили на меня внимания, увлеченные своим разговором. Я почти уже совсем прошла мимо, как вдруг, ощутила внезапный приступ голода, да так, как никогда его не ощущала прежде. Он накатил как тошнота, захлестнул волной, словно мне врезали под дых всеми ощущениями сразу, и я согнулась пополам. Меня едва ли не стошнило, и в прямом, и в метафизическом смысле. Нечто, но не содержимое желудка потянулось из меня наружу. Это была энергия голода и она сочилась из меня: из каждой клетки моего организма, спускаясь вниз. Так я не ощущала голод никогда. Я понятия не имела , что он может не только охватывать меня полностью . но и уходить из моего тела . Раньше он всегда поднимался изнутри меня и заполнял как сосуд. Если не питать его достаточно долго он способен заполнить меня до самой макушки и изливаться через край, это чувство было мучительно, но и приятно как множественный оргазм. Он доставлял некоторое извращенное, мазохистское наслаждение. Оттягивая момент питания, я часто усиливала его способность доводить меня до дрожи и нетерпения, а потом я отпускала его на волю , позволяя пожирать энергию, пировать на теле жертвы, как восставшему от долгой спячки вампиру.

То , что я испытывала сейчас даже и близко приятным не было. Я не могла ни контролировать его, ни удержать. Из меня его тянули, как будто сухожилия медленно вытягивали одновременно из всего тела – больно. Очень больно. Все чего мне хотелось сейчас, чтобы тот, кто это делает, немедленно перестал. Я бы сделала все . что угодно лишь бы меня оставили в покое. При этом я не чувствовала жертвы, ее запаха вовсе. Голод был чистым , вожделение само по себе.

С трудом разогнувшись, я оглянулась на двух поздних посетителей или продавцов «Меломана», других людей вокруг меня не было. Тогда боль исчезла, а вместе с ней и голод. Он отступил внутрь меня как вода океана уходит от берега, набирая разбег, чтобы потом с силой обрушиться на него снова волной высотой с пятиэтажный дом. Я ждала, но голод не возвращался. Я так и стояла посреди тротуара, схватившись за желудок, слегка согнувшись , будто мне плохо.

Один из двух мужчин: высокий , худой, гладко выбритый, что-то горячо объяснял другому, размахивая бутылкой и расплескивая свое пиво. Второй его уже не слушал. Он пристально смотрел на меня. Со стороны могло бы показаться, что мое внезапно странное поведение привлекло его внимание. Возможно, так и было. Но демоническое чутье мне подсказывало, что в его заинтересованности есть что-то еще, в большей степени личное.

Он был мелким. Ниже среднего роста. Плотный, коренастый и смуглый по-настоящему. В период безумной жары в Балхаше каждый второй загорает до черноты , и разглядеть под слоем загара восточного типа оттенок кожи достаточно сложно. Но он был именно таким. При этом черты лица с головой выдавали европейца. Странно – метис, с сильным генетическим несоответствием. Летняя футболка крайне тесно натянулась на его торсе во всех местах, под ней бугрились мышцы. У него было широкое, квадратное лицо, ярко выраженные скулы викингов, но глаза на этом лице, которое могло быть почти неприметным, будь он голубоглаз, блистали как сладкий кофе с добавлением пьянящего ирландского виски. Губы тоже были не типично для германского гена, тонкие. Они казались здесь такими чужими, попавшими случайно, в отличии от волшебных темных глаз. Назвать его не привлекательным крайне трудно. Смешанной крови в Казахстане хоть отбавляй половником, но в нем все же было нечто слишком особенное даже для некогда быстро размножающейся Целины (прим1 ). Пострижен незнакомец был вовсе не по моде. В стиле 90 -х годов. Прическа называлась – «авангард». К его облику просто вот не хватало кастета и «вареной» джинсовки. Впрочем, имидж для магазина, в котором продаются раритеты вполне годный.

Наши глаза встретились, но ничего сходного с тем, что описывают третьесортные любовные романы, эта встреча не имела. Теперь я точно знала, мой голод реагирует на него, но при этом не видит в нем жертву. Прежде чем я успела понять как это вообще возможно, меня снова начал рвать на части мой собственный демон. Мой голод попытался взорвать меня, каплями крови и ошметками плоти, разбросав по тротуару. Я из всех сил старалась глубоко дышать, чтобы удержать , усмирить его, но тут мои ноздри впитали долгожданный запах. О, да! Запах был восхитителен, но при этом оказался совсем иным, не таким как я привыкла его ощущать. К аромату свежих простыней и телесных жидкостей примешивался вкус бересты и пергамента, словно мужчина обладал этим запахом изначально и выделял его с потом и спермой. Я облизнула пересохшие губы, а он равнодушно отвернулся. Но я могла поклясться . что за секунду до этого в его глазах мелькнуло злорадство. В тот же момент голод исчез совсем , и на его место вновь пришла уже знакомая мне за последние месяцы благословенная пустота, правда вместе с ней появилась и паника.

Мне не нравилось все это. Голод вел себя не так. Меня словно тянули за поводок и вдруг просто отпустили. Так не должно быть. Голод не может просто исчезнуть. Тем более не утоленный. Мужчины вошли внутрь магазина. А я все стояла, слишком ошеломленная, чтобы сообразить, что пора бы немедленно уносить отсюда ноги.

Новые впечатления меня пугали. Каким бы разрушающим для меня не был ранее голод, он был мой и только мой. Я не всегда могла с ним справиться, но я годы потратила на то, чтобы научиться с ним уживаться. Это был мой личный демон, и концы веревки , к которому он был привязан должны были быть в моей руке, и только. И. вдруг, кто-то отобрал у меня их, поиграл с моим демоном и бросил снисходительно обратно. Все это заслуживало внимания ,и быть может не только моего.

- Да! Говорю же! – почти и только почти повысив голос на Владыку, злилась я. Уже в процессе разговора я струсила. Мне захотелось услышать от него что-то успокаивающее. Мне нужно было, чтобы Шаркарун, выслушав меня, покачал бы головой, давая мне понять, что я слишком молода как человек и слишком неопытна как демон и потому что-то там придумала. А что? Он так часто делал. Он, конечно, был не настолько умудрен опытом, как иногда старался показать. но он наш Верховный Жрец и мы всегда слушаемся его. Хотя любая из лилиту могла бы в один присест выпить его досуха или даже разорвать голыми руками. Он всегда держался с нами снисходительно и покровительственно, но глуп Шаркарун никогда не был. Он прекрасно знал и то, что никакие зашкварные эмоции не заставят ни одну сестру нарушить устав Культа. Братья неприкосновенны. С ними можно «трахаться», но поедать нельзя, причинять вред моральный и физический тоже. Это грозит отлучением от Культа. Одинокая лилиту, подобна наркоману, добивающему себя дозой, за дозой. Без контроля, а главное без доступа к телу Матери, которое избавляет нас от энергии жертв, лилиту сойдет с ума. Донорство не просто символическое жертвоприношение ради благ, которыми нас обеспечивает Культ, ради его знаний, защиты, ради направления им по пути осознания своей демонической сути. это еще и жизненная необходимость. Избавляясь от части своей крови с переизбытком темной энергии наших жертв, мы избавляемся от той дикой и необузданной силы зла и похоти , что заключена в этой энергии. Отверженные лилиту становятся безумными и пропадают, никто не знает куда

Я ждала, когда Шаркарун скажет, что у меня паранойя и «демонический недотрах», вызванный отсутствием голода, что мне надо «пойти выпить»., возможно, и я успокоюсь. Но Шаркарун побледнел и начал задавать много вопросов: что , конкретно , я чувствовала; как выглядел тот мужчина и уверена ли я, что голод проявляется так необычно именно рядом с ним. Его обеспокоенность пугала меня еще больше.

При нашем разговоре присутствовал Ияр. По его недоумению я понимала, что он тоже мало , что понимает почему Владыка так насторожен. Выяснив все , что планировал, Шаркарун устало вздохнул.

- Я надеялся , что в нашей части Владений Госпожи ни один Орденоносец не появиться. До сих пор их здесь не было.

Мы с Ияром переглянулись.

- Ну что ж! Это не тайна, но по общему соглашению Верховных Владык ,приближенных к телу Матери ,младших братьев и демониц было решено в известность до поры до времени не ставить. Пришло время эту информацию обнародовать. Прошу Вас двоих, пройдемте в мои покои.