Висзерия. Окрик судьбы

— Оно было бы таким, если бы я проснулся не один. — Два зеленых океана почти подкупили его, но он нашел в себе силы не поддаться. Хоть голос его и стал куда мягче.

— Ты так крепко спал, я не стала тебя будить. — Тоня продолжила сворачивать ковер.

Бакар подбирал слова, чтобы ответить. Тоня взяла ковер и, подойдя к Сормиту, передала его.

— Благодарю, дорогая, — хихикнул дверг.

Бакар развернулся и пошел куда глаза глядят. «Что это было? — думал он. — Нет, что было ночью?»

Эльф догнал друга.

— Бак, ты чего?!

Он хотел что-нибудь ответить, но не знал что. Сердце его отчаянно билось. Желудок сводило. Он зашагал дальше.

— Тебя можно поздравить? Вы теперь с Тоней вместе?

Бакар остановился.

— Откуда ты знаешь?

— Она сказала.

— Что еще она говорила? — Сердцу стало легче, но желудок по-прежнему сводило.

— Что влюбилась в тебя и хочет поехать с нами, — пожал плечами Данноэ’саэвэль.

В душе Бакара расцвели самые прекрасные, невиданной красоты цветы.

— Но она оставила меня… Ты видел, как она встретила меня? Как они с Сормитом смотрели друг на друга?

— Она просто тебя стесняется.

«Она стесняется меня после того, что вчера было? Что за бред?» — подумал он.

— Она все уши нам про тебя прожужжала. Не ревнуй ее к нему. Тем более, каким бы кобелем ни был Сормит, ты знаешь его самый жесткий принцип: он никогда не положит глаз на женщину друга. Вспомни даже историю с Мэвой. А ведь Финис даже ему не друг, так… приятель. Что тогда можно про тебя сказать?

Бакар вновь развернулся и быстрым шагом пошел обратно. Они по-прежнему стояли возле кареты вдвоем и смотрели на него. Сормит улыбался. Дойдя до Тони, Бакар впился в ее губы. Это было блаженство — почувствовать снова то, что чувствовал вчера.

Она снова его сильно укусила, а когда он, счастливый, отпрянул, залепила еще и пощечину. Бакар встал, как вкопанный, и, закусив пострадавшую губу, схватился ладонью за щеку. Звук от шлепка был такой, что все, кто были рядом, обратили на них внимание, включая ее отца, который непонятно от чего охренел больше: от того, что юноша нагло засунул язык в рот его единственной дочери, или от того, как та залепила ему пощечину и убежала.

— Идиот, ну не при отце же… — Сормит закрыл ладонью глаза и покачал головой.

Бакар хотел провалиться сквозь землю.

Через несколько часов местные жители провожали спасших их путников, с которыми за два дня успели хорошо сдружиться. Щедро снабдив их провизией, они махали вслед двум повозкам и карете.

Трое друзей и спящий Орест ехали вчетвером в карете, которой управлял Шерман Буривер. Так как Орест вымотался за эти дни, он уснул еще до отъезда.

Кончиком языка Бакар облизывал губу, которая неприятно ныла, не оставляя ему ни шанса не думать о ней. Они так и не поговорили. Это ужасно его терзало. Вчера он был самым счастливым, а сегодня самым несчастным. Он и не помнил, когда еще был так подавлен.

— Да брось, на обратном пути заедем, — словно прочитал его мысли дверг.

Тот продолжал посасывать губу и смотрел молча в окно.

— Мда… Мне одного душееба хватало по горло, теперь второй добавился, — скривив губы, покачал головой Сормит.

— Сорм, оставь его, — заступился эльф.

— Кажется, я уже это слышал когда-то… только вы поменялись местами…

— Бак, уверен, она тебя будет ждать, — пытался подбодрить друга Данноэ’саэвэль.

Но тот упрямо продолжал молчать, не отрывая взгляда от окна.

Спустя несколько часов пути эльф задал вопрос:

— Интересно, что будет с теми уродами, которых мы поймали?

— Дельфины-насильники! Дырявая моя башка. Я совсем забыл…

— Что?

— Уже неважно, — посмотрел на чистые ногти дверг.