Время перемен. Том 2

— Какой ещё папа? Нет у нас никаких пап. Пока мелкие, их бабы воспитывают, а, как подрастут — воины. Вот и всё.

— И ни у кого нет своего папы?

— Нет.

— Жаль. Я бы хотел, чтобы у меня был папа вроде тебя.

— Лучше вроде Марка. Он же вождь.

— Марк, он тоже хороший, но лучше, чтоб вроде тебя.

— Хватит дурить мне голову, проклятые чужестранцы! Один исподтишка колет, второй пап каких-то придумал. Чем вам воины не угодили, дурень? Нормально, вон, всех воспитывают.

— Это не то. Папа у каждого свой должен быть, один, единственный.

— Так, хватит. Ну-ка, все кресты мне повтори, а потом все защиты. Мы драться учимся, или чего?

Они продолжили. Тром был особенно строг, но потом, когда отправил Свена на вышку, подошёл к Олафу, который о чём-то тихо судачил с Марком, и спросил:

— Кто такие папы?

— Вы, горцы, и этого не знаете? Тяжело вам придётся, как до земли доплывём…

— Ты обещал разговор.

— Чугунный ты, Тром, что котелок у нашего повара, — Олаф с Марком хохотнули, — Да не дуйся ты. Папа — тот, от кого баба понесла. Надеюсь, как баба понести может, не надо разъяснять?

— О, я так и знал! Насчёт того, что он один воспитывает и учит всему — враньё!

— Ну, почему же? Кто-то и воспитывает, и учит, пока не вырастут.

— Да? Интересно, как оно, — вмешался Марк.

— Тут я тебе не отвечу. У самого ни отца, ни матери. В серых переулках нас, детей, младенцами ещё, нищие с собой таскали. Так на милостыню легче горожан разжалобить. И уж дальше кто как рос.

— Что нас ждёт на суше? — спросил Тром.

— Смотря куда пойдёте. Места все разные, и люди тоже. Куда капитан плывёт — там портовый город. Если есть, что продать, или деньги, чтоб купить, можно там подзаработать. Куда после плывём — не знаю. Но уж точно не к горцам. У вас сейчас шторма начнутся, дураков нет плавать туда, так что придётся вам пешком топать. На лошадей жалованья матроса не хватит.

— Долго ли пешком?

— Я что-ль пробовал?

— Нужно доплыть куда-нибудь и осмотреться на месте, поспрашивать, — думал вслух Марк, — Тогда будет видно. Чего сейчас гадать?

— Добро, вождь, осмотримся, — кивнул Тром.

Горцы в самодельной одежде из шкур походили на двух медведей, непонятно как оказавшихся на корабле с людьми. Особенно это бросалось в глаза, когда они приставали к берегу и заходили в лес пополнить запасы воды. Одежда получилась дряная — неудобная, кое-где продувалась, топорщилась, когда шевелишься. Но без неё они бы давно замёрзли, а другой на корабле не было.

Мимо прошёл капитан. Он смотрел в пол и никого не замечал, погружённый в свои мысли.

— Капитан, всё в порядке? — окликнул его Олаф.

— Да, да, нормально всё, — ответил он, не поднимая головы.

— Тихий он какой-то стал в последнее время, — прошептал моряк горцам, — Ходит, думает о чём-то. Не нравится мне это, ещё беду накличет…

Матрос оказался прав. Шторм налетел неожиданно. Вся команда, кроме капитана и рулевого, мигом оказалась в трюме, только Тром ждал, пока Свен спустится из своего гнезда на мачте. В этот раз ловить его не пришлось. Парень уже скрылся в люке, когда корабль сильно тряхнуло. Поединщик удержался за снасти и хотел было забраться следом, но услышал, как его зовёт капитан:

— Трооооом! Сюда, быстрее!

Корабль качнуло снова. Лицо обдало брызгами, и горец начал пробираться к капитану. Его шатало из стороны в сторону, приходилось ждать подходящего момента, если на пути было свободное место, где не за что ухватиться, проскакивать его, и, держась, идти дальше. «Быстрее», — то и дело кричал капитан. В конце концов, весь вымокший, Тром добрался до руля.

— Помогай, — велел капитан. Горец вцепился в руль и навалился на него, давя в ту же сторону, что и остальные.

Капитан держался молодцом, а рулевой скрючился и просто висел на поворотной балке. Тром присмотрелся: сломана рука и бедро подвёрнуто внутрь. Так вот зачем капитан его позвал?

— Обвяжись.

Трому подали петлю, и он сделал, что просили.

— Нужно держаться носом на волну! Помогай!

Втроём они навалились на руль. Капитан командовал то «влево», то «вправо». Пока им удавалось вовремя поворачивать. Очередная волна подбросила их, вынесла на самый гребень. Корабль наклонился и ухнул вниз. Тром увидел следующую волну, ещё больше первой. Волны были огромны, корабль по сравнению с ними — просто соломинка. Горцу было страшно смотреть, как они оказываются внизу, меж двух волн. Казалось, корабль сейчас поглотит вода, но их обдало брызгами, на палубу плеснуло, а потом корму корабля задрало вверх, и он начал взбираться на ету волну всё выше и выше…

— Тяни влево! — заорал капитан, когда корабль достиг пика и начал снижаться.

Он потянул, рулевая балка с трудом пошла левее, а корабль медленно начал поворачивать вправо. Слева на них накатывала волна поменьше. Они не успели развернуться к ней кормой и корабль пошел наискосок, отчего начал качаться туда-сюда.

— Ровно держи! — опять надрывал глотку капитан.

Кряхтя, они выровняли руль. Из-за качки Тром не мог понять, как они встретят очередную волну — кормой, или опять наискосок, но за пару мгновений до столкновения корабль перестал ходить ходуном и встретил волну ровно, опять обдав палубу водой.

— Да, да, вот так! — радовался капитан, — Хорошо, очень хорошо! Тяни вправо! — они потянули, — Ставь ровно! — поставили.

Подпрыгнули на следующей волне, и капитан спохватился чуть позже, чем нужно:

— Влево, влево тяни. Давай горец, якорь мне в задницу!

Тром видел: им не успеть.

— Ничего, — прорычал рулевой, — Эта не повалит.

Волна пришлась наполовину в борт, корабль закачался…

— Вправо.

Они давили изо всех сил. Рулевой старался, но видно было, что он еле держится.

— Теперь ровно. Мы победим эту бурю!

Море вокруг пенилось и шипело. Все они вымокли до нитки. Ещё пару раз они встречали волну бортом, а однажды чуть не ушли целиком под воду. Тром натерпелся страху, но тут капитан треснул его по плечу:

— Молодец, горец! Мы всё ещё живы! Давай, не зевай!

Они развернулись к следующей волне. Один изодранный парус болтался на мачте, остальные были задраены. Горец собрался и внимательно слушал команды. Страх остался, но он уже не давлел над Тромом. И тут он почувствовал, как буря их отпустила. Волны пока ещё были большими, но не такими опасными.

— Прошли, — устало выдохнул капитан.

Они рулили и резали волну ещё недолго. Море всё успокаивалось. Вместе с ним успокаивался и Тром. И чувствовал, как его охватывает холод.

Капитан заметил, что горец ёжится:

— Ничего, сейчас согреемся. Помоги ему, — он указал на раненого.

Горец хотел было взвалить здоровую руку рулевого себе на плечо, но тут люк в трюм распахнулся, и оттуда полезли матросы. Внезапно Свен растолкал толпу, подбежал и вцепился в Трома обеими руками. Он не говорил ни слова, просто держал. Его макушка едва доставала поединщику до груди. Тром просто стоял, разведя руки в стороны и чуть сгорбившись. Он чувствовал… что-то. Не мог понять, что. Одновременно радость победы, смущение под общими взорами и какое-то ещё чувство, которое он не мог понять. Оно одновременно делало его сильным и слабым.

— Эй, ты чего? — он слегка пихнул мальчишку в плечо.

— Я думал, тебя смыло за борт, — всхлипнул Свен.

— Но не смыло же.

— Вот я и радуюсь, — он шмыгнул носом и утёр слёзы рукой.

— Ты плачешь.

— Ерунда, сейчас пройдёт.

«Ты не ранен, баба боли не зашивает тебя, тебя не жгут огнём, так чего хныкать, подобно глупой девке?» — вот что должен был ответить горец. Но почему-то не хотелось говорить всего этого пареньку. «А, и пусть его, пусть плачет. Вон, команде всё равно, чего я буду тут?»

Наконец, Свен разжал руки.

— Горцу сегодня положена двойная пайка! — прокричал капитан, — Это он нас вытащил.

— Эт точно, — прохрипел рулевой, которого уже подхватили двое.

И все сразу стали такие добрые, приветливые. Моряки обнимали друг друга, подходили к Трому и благодарно хлопали его по плечу, трепали мальчишку за волосы.

— Спасибо, что спас наши шкуры, горец, — сказал Олаф с благодарностью, держа поединщика за плечо.

— В прошлый раз вы так не радовались, — припомнил он.

— То была ерунда, не страшно. Опасно, если по палубе гулять. Сегодня же сама бездна играла с нами, как кошка с мышью. Не знаю, как остальные, но я чуть не намочил штаны.

— Тебе повезло, — усмехнулся горец, — Я намочил не только штаны.

Олаф и ещё несколько моряков посмеялись над этой неуклюжей шуткой. Это было похоже на время перед битвой, или после неё, когда суровые горные вояки готовились сдержать чей-то натиск. Каждый гадал, кто сегодня умрёт, специально распалял свою ярость и свирепость, ждал рокового момента, когда всё начнётся. Нервы у всех натягивались, как канат, который вот-вот лопнет. Тогда на помощь приходили шутки — вот такие грубые, простые, но неизменно помогающие не сойти с ума.

— Иди на кухню, герой штормов, там тепло, снимешь свои шкуры и погреешься.

— А, ведь и правда, Олаф, — подхватил один из моряков, — В прошлую бурю Свена спас, в эту рулевому с капитаном на помощь пришёл. Точно, герой штормов…

«Да, ага, точно», — вторила вся команда.

— Я всегда был Тром Быстрый…

— Тром, Герой Штормов! — весело прокричал Свен и вскинул обе руки вверх.

— Мне нравится, — пробасил громила.

Тром и не заметил, когда Марк оказался рядом.

— Иди, грейся, у тебя, вон, жилы сейчас полопаются, напыжился весь.

— Как скажешь, вождь.

На кухне уже растопили печь. Стало теплее, но до настоящего жара было ещё далеко.

— Заходи, — приветствовал его повар, — Скидывай свои шкуры и прочее, складывай вон там, слева от печи, да не вздумай вешать на трубу, а то был тут один у меня…

Тром разделся полностью и удивился, насколько исхудал. Потом моряки приволокли рулевого и стали аккуратно снимать с него одежду. Рука его была сломана в предплечье, но таких изломов Тром повидал достаточно: наложат доску, привяжут, и всё заживёт. С бедром было гораздо хуже: сустав, где нога соединяется с тазом, ушёл чуть внутрь, ближе к другой ноге, а сам таз зиял страшной вмятиной. Неглубокой, но как её можно выпрямить обратно, горец вообще не понимал.

— Больно? — спросил он у моряка.

Тот отрицательно помотал головой.

Тром понял — придёт тепло, потом рулевого начнут лечить, тут то следом пожалует боль.

Пришёл капитан и тоже начал раздеваться. Он приволок с собой большую глиняную бутыль.

— Выпей сам и помоги ему, — протянул он бутылку Трому.

— Может, и мне глоток-другой, а, капитан? — подал голос повар.

— Занимайся своим делом, это пойло для особых случаев.

Горец сделал глоток. Горло обожгло огнём, но потом этот огонь разлился по всему телу. Они согревались, всё действо отдалённо напоминало баню. Тром сделал ещё глоток и присел около искалеченного.

— Влей ему побольше, — просил капитан.

Моряк сделал пару глотков и зашипел, а потом присосался к бутылке надолго. Похоже, хотел таким способом приглушить будущую боль.

— Кто будет рулить, пока срастаются мои кости? — просипел рулевой, резко выдыхая после выпитого.

— Раз всё так сложилось, хочу научить Трома, — ответил капитан, — Что скажешь, горец?