Время перемен. Том 2

Глава 4: порядок бьёт хаос

«Вас так много, а меня так мало, — подумал он, вертя в руках эспаду очередного горе — дуэлянта, — Но вы дрогнули и побежите». Этого спасти не успели — пока возились с двумя другими, рана, казавшаяся не опасной, доконала его. Капитан смотрел на молодое веснушчатое лицо. Не очень-то волевой подбородок, острых черт, почитай, и нет. Без этой гримасы надменности, что он держал при жизни, лицо кажется совсем детским.

«Или я слишком стар».

Люк обернулся к Марио, вложил трофейную эспаду в ножны и бросил в раскрытый мешок к остальным. Затем взобрался в седло.

Две новые группы по борьбе с дуэлями принесли успехи. Высвободилось время, капитан смог расширить сеть агентов, и теперь он, вместе с двумя офицерами-помощниками, днём собирал информацию, а вечерами и ночами проводил задержания. Когда-то этот город казался ему большим, сейчас же он знал все закутки и подворотни так хорошо, как человек может знать собственную комнату. Но дуэли переместились в пригород, и поспевать стало труднее, а недавно какие-то хитрецы стали назначать дуэли одновременно в трёх местах, будто специально хотели загнать его до изнеможения. Два раза из шести им повезло, в остальных случаях нарушители ускользали. Кто-то специально играл с ним в кошки-мышки, подкидывая противоречивую информацию, вместо того, чтобы просто молчать. Ведь оставались ещё обычные дуэли, про которые де Куберте не знал. Что же мешало и этим обстряпывать свои дела без шума? Значит, специально. Вот загадка, которую предстояло решить, и капитан пока не знал, как. Впереди маячили его племянник и сержант Род. Вот уж кто оставался в отряде белой вороной, упорно не желая надевать защиту. Хотя, нужно отдать мальчишке должное, с ротными офицерами он сошёлся быстро. Не помешали ни богатство, ни знатная фамилия.

Старый сержант, поймав его взгляд, сделал знакомый жест рукой: указательный и средний палец подняты вверх. Это означало «затаись», когда они ходили в вылазки на территории врага. Капитан кивнул ему, и оба — слуга и господин — стали уходить от отряда вперёд, пока не исчезли за углом одного из домов по пути. Старый вояка насторожился: чего это сержант задумал? Но Лис ни разу не подводил его прежде, поэтому капитан терпеливо ждал, а до городской тюрьмы, куда они вели уцелевших после дуэли, оставалось пару кварталов.

Когда они минули тот дом, за которым скрылись Жерар и Род, да ещё пару, сзади раздался возмущённо-удивлённый возглас. Группа остановилась, Люк обернулся и увидел, как из-за угла дома, хромая, выходит человек, а следом за ним — отставной сержант с чеканом наперевес и молодой граф с окровавленным клинком в правой руке. Незнакомый человек одной рукой сжимал ногу, а другой — нож. Но было очевидно, что толку от ножа в этой ситуации никакого. Он посмотрел на группу и выбросил его прочь, а потом уселся на пол и зажал рану уже двумя руками.

— Кто это? — Люк направил коня в их сторону.

— Следил за нами, — ответил бывший сержант.

— Точно?

— Уж с полчаса, как следом идёт. Не извольте сомневаться, господин капитан.

— Молодец, старый Лис, поучил бы мою молодёжь.

— Что толку-то, если у них мозгов нет? Другому свою голову не пришьёшь.

— Ты, плут, говори, да не заговаривайся, — осадил его Жак.

— Хватит. Перевяжите его и в допросную, — он поворотил коня обратно.

Жерар встал по правую руку, слуга следом: он не отходил от своего господина в ночных рейдах.

— Почему ты не взял свою лошадь, племянник?

— Ходить пешком полезно, и спать буду крепче.

Капитан смерил его подозрительным взглядом: мальчишка так и рвался в драку. Наверное, поэтому и не взял скакуна — чтоб не слезать лишний раз. Ох уж это молодёжь… Хоть и следовало признать, что сегодня это оказалось на руку: вторая лошадь привлекла бы внимание, соглядатай мог улизнуть.

Отряд двинулся вперёд, де Куберте в очередной раз завёл старую шарманку:

— Жерар, ты купил доспех?

— Дядя, зачем он здесь? Нас всегда больше, драться ты мне не даёшь, да если б и дал, сам знаешь — лицом в грязь не ударю.

— Нужно, чтобы ты привык к нему. Это не так просто, как кажется, — де Куберте пошевелил затёкшими под нагрудником плечами, отмечая справедливость собственных слов.

— Начнётся война, дадите мне из полковых запасов.

— Те доспехи дряные. Даже они, — кивнул он на солдат, — Стараются заиметь кольчуги получше уставных, а ты граф, так пользуйся этим. Не будь глупцом, война всегда начинается неожиданно. Ты не успеешь привыкнуть, подогнать как следует, если будешь дожидаться её.

Взгляд графа посуровел, он посмотрел на отряд и уставился куда-то в сторону.

— Не дуйся, что я назвал тебя глупцом, — продолжал Люк, — Просто вы, молодые, бываете так наивны.

— Я не дуюсь, дядя, — угрюмо ответил Жерар.

— Завтра пойдём и вместе выберем тебе доспех. Жду тебя на площади Малой кузницы в час света.

— Как скажете, дядя…

Они приближались к тюрьме. Тиль махнул рукой стражникам, те узнали отряд и стали открывать ворота:

— Только что ваши приходили, шесть человек взяли, — сказал один.

— Кто?

— Хромой лейтенант, господин капитан.

— Для тебя он господин лейтенант Уве де Норт, напиши себе, блядь, на лбу!

— Виноват, ваше благородие, виноват…

Они прошли сквозь ворота и дальше, внутрь. Двоих раненых увели в тюремный лазарет, который капитан сам выпросил у министра: раньше никакого лазарета в городской тюрьме впомине не было, но они часто хватали раненых на дуэлях. В казарму их тащить было недосуг, а дворянам негоже давать просто так истекать кровью, пусть даже эти дворяне преступили закон. Вот и распорядился Первый министр учредить в тюрьме лазарет.

— Сержанты, ещё кто из солдат называет офицера де Норта хромым лейтенантом?

Жак с Тилем переглянулись, Марио, шедший чуть позади, пожал плечами.

— Следите за этим, понятно? Услышу от кого — плетью перетяну. Сегодня вы даёте ему клички, завтра будете с ним запанибрата, а послезавтра перестанете исполнять его приказы.

Уве де Норт склонился над столом писаря и проверял записи в учётной книге. Когда он увидел приближающегося капитана, отложил книгу в сторону и уже собрался было выпрямиться по стойке «смирно» и отрапортовать.

— Оставь это для плаца и парадов, — капитан протянул ему руку, приветствуя, — Что у тебя?

— Поймал шестерых, господин капитан. Одного, правда, подранили солдаты. Трое желторотые совсем, ещё трое постарше, но тоже недалеко ушли.

— Сдались добром?

— Один только бузотёрил, но обошлось.

— Этому два года у судьи проси. Остальным по полгода хватит. Пусть подумают посидят.

— Будет сделано, господин капитан.

— Тиль, бери двоих и этого, шпиона, в допросную. Жерар, сдай остальных задержанных.

Три солдата увели пойманного вдоль по коридору. Капитан двинулся следом и увидел, как скривилось лицо старого Лиса, смотрящего вслед уходящим. И не мудрено: в своё время этот солдат лучше всех развязывал языки пойманным врагам, но после таких допросов сам выглядел как живой мертвец, так тяжело они ему давались. Люк подумал, не взять ли его с собой, но решил оставить в покое старика.

Комната дознаний — маленький квадрат пять на пять шагов — располагалась в недрах тюрьмы, не имела окон и, в отличие от других помещений этого мрачного заведения, была отделана толстым слоем грубых досок, чтобы хоть как-то снизить шум, исходящий порой от её посетителей. Посреди комнаты стоял стол с колодками для рук и торчащими из столешницы ремнями, чтобы накрепко привязать кисти. Стул для заключённого крепился к полу и тоже был увит ремнями. В углу стоял второй стул, с колодками для ног на полу. На тот случай, если рук не останется, а посетитель ещё недостаточно разоткровенничался. Люку ни разу не пришлось заходить так далеко. Он допрашивал людей редко. Молодые дворяне, что попадались ему, не знали ничего интересного, а та челядь, что надобна была для розыска дуэлей, соглашалась после разговора наедине. Де Куберте помнил лишь двоих, кто заартачился, но эта комната быстро заставила их передумать.

На войне Люк вдоволь насмотрелся, как допрашивают пленных, да и сам участвовал не раз. Старые солдаты часто спорили, какому из пленников удастся продержаться дольше — кому отрежут пару пальцев, прежде чем он разговорится, а кому — руку или две. Глядя на то, как привязывают сегодняшний улов, на сгорбленное тело и тщедушные ручонки, капитан подумал, что здесь хватит и мизинца.

Человека споро притянули ремнями к стулу, заключили руки в колодки и стали притягивать кисти к столу. Пленник заартачился, сжал кулаки. Бесполезное и бессмысленное сопротивление: сержант Тиль без лишних слов дважды треснул его по левому запястью, кулак разжался и ладонь тут же распластали ремнями. Быстро проделали то же самое со второй рукой.

Де Куберте вытащил трёхгранный кинжал из-за голенища, положил его на стол и спросил:

— Кто ты?

— Курро Вельде.

— Откуда?

— С Шалейной улицы, комната у меня там.

— Рассадник отребья. Ты вор? Бандит?

— Я рыбак.

— Этот замечательный шрам под глазом откуда? Краснопёрка укусила?

— Не помню я. Говорю, рыбак я.

— Нет дела мне, откуда ты. Зачем следил?

По всему видать, рыбак был туповат, ибо ответом своим только навлекал беды:

— Гулял, да случайно за вами увязался, интересно стало.

— И полчаса шёл, скрываясь, как вор? — капитан ударил его рукояткой по мизинцу, отчего пленник издал нечто среднее между лаем и всхлипом. Лицо его приняло такое оскорблённое выражение, будто невинному плюнули в душу.

Люку это не понравилось:

— Говори! — он ткнул в кончик мизинца остриём кинжала.

Противно брызнула кровь, пачкая столешницу, Курро Вельде пялился на собственный мизинец, не произнося ни слова. Похоже, страх уже прочно угнездился в нём.

— Тиль, отковыряй ему ноготь, раз говорить не хочет, — протянул он кинжал своему сержанту.

Солдат рядом прижал ладонь Вельде к столу, тут же испачкавшись в крови, а Тиль примерил кромку кинжала под ноготь и чуть задрал вверх.

— Ааааа! Я следил за вами, следил! — закричал привязанный.

— Тиль, погоди, пусть скажет.

— Говорю же, следил, ну что ещё?

«Да, и впрямь тупой попался».

— Зачем следил?

— Сказать надобно было, если вы через западную дорогу пойдёте из города.

— Кому?

— Справа от входа в храм Кроноса человек ждал в шляпе с оранжевой полосой и пером ворона.

— Ждал?

— Ушёл, наверное, уже. До часа луны ему весть передать надобно было.

«Может, и есть ещё время, да отправить некого. Солдат он издалека увидит, смоется, гад. Разве что племянник? Нет, им рисковать не буду».

— Кто велел весть передать? — капитан вперил взгляд в задержанного.

— Господин один, имени не знаю. Собрал нас троих и денег заплатил.

— Троих?

— Ага. Ещё двоих с района нашего на восточную и юго-западную дорогу отрядил для того же.

— Как выглядел господин этот?

— Богатый, статный. Из благородных, сразу видать.

— Одет как? Лицо какое?

— Маска у него была на лице-то, — дрожащим голосом сообщил пленник, — Чёрная. И костюм, серебристый такой.

— Эспада?