Время перемен. Том 2

Астарлоа тут же отсалютовал и снял маску. Был он чуть ниже Жерара, на вид лет тридцать с небольшим, с короткими ровными усами и аккуратной бородкой клинышком. Жерар удивился, ведь ожидал увидеть перед собой фехтовальщика, может, чуть старше его самого, но глубина и лёгкий налёт усталости во взгляде Астарлоа, а также щедрые серебряные вкрапления в коротких волосах, говорили о том, что ему может быть и чуть больше, чем слегка за тридцать. Граф также отсалютовал и учтиво кивнул сопернику, затем посмотрел на председателя клуба.

— Отдыхайте, — сказал тот, — Чужие объедки мне ни к чему, через пять минут начнём.

Все вокруг также перестали сражаться. Трое отрабатывали связки по воздуху, закрепляя удачные, или пытаясь понять, что не так в неудачных. Пара бойцов обсуждала какой-то приём — один показывал и объяснял другому, как и когда следует колоть. Трое просто ждали начала их с де Бижоном поединка, облакотясь о стену, а сам господин председатель и Астарлоа де Ветт о чём-то тихо беседовали.

Пять минут отмеряли большие песочные часы с хитрым механизмом, висящие на стене. Каждый раз, когда песок пересыпался вниз. Об этом возвещал звонкий дребезжащий стук. «Дзинь» — после него осталось лёгкое гудение в ушах.

Де Бижон встал напротив и надел маску. Жерар сделал то же самое, и опять ему показалось, что всё началось слишком быстро, как и тогда, на дуэли. Секунду назад они просто стояли, а сейчас де Сарвуазье уже отбивает выпады Истера, без остановки летящие то в лицо, то в корпус. Он отскочил назад, намеренно разрывая дистанцию, пока противник не дождался ошибки в защите. Истер тут же прилип к нему снова, сделал укол со смещением за правую руку Жерара — перетёк легко, как ручеёк обтекает кочку. Молодой граф едва успел убрать ногу от рубящего по ляжке клинка и снова отступил. Торжествующая улыбка появилась на лице де Бижона. Он вновь принялся атаковать. Пара хитрых финтов едва не сбила де Сарвуазье с толку. Проклятье, казалось, соперник вовсе и не устал от такого темпа. Они фехтовали уже больше минуты, а Жерар лишь дважды улучил момент, чтобы хотя бы попытаться ответить. Однако, контратаки Истера были так опасны, что Жерар надолго закрылся в защите. Недалёкому фехтовальщику могло показаться, что он празднует труса, но преподаватели — мастера фехтования — часто твердили ему: «Не стоит атаковать наобум. Не нужно колоть, если чувствуешь, что тебя поймают на этом. Если ничего путного не приходит на ум — жди свой шанс до тех пор, пока не придёт». Первый раз за всю жизнь Жерара настало время для этого совета. Ему он и последовал, защищаясь, отступая и внимательно изучая при этом, как именно бьёт граф де Бижон. Отмашка, ещё отмашка, разрыв. Чуть не пропустил укол в живот. Проклятье, он совсем не тянется за ударом. На этом не поймаешь. Финт и сбив от Истера, снова нужно разрывать, Жерар отпрыгивает назад и тут же наступает, пытаясь застать противника врасплох: сбив, финт и укол в голову на всей возможной скорости. Отклон головы назад и вбок. «Ничего себе», — весело отвечает на это раззадоренный председатель клуба. У Жерара уже начинают гореть лёгкие. Как же де Бижон может столько драться в таком темпе? Жерара прижимают к стене, он отчаянно отбивается и уходит влево, кружит вокруг соперника, чтоб за спиной оказалось побольше пространства. Это отнимает силы. На сколько ещё его хватит? Истер тоже запыхался, но молодой граф видит его улыбку и горящие азартом глаза даже сквозь маску. Или это только кажется? Председатель клуба наступает вновь. Удар, финт, укол, контратака от де Сарвуазье, неудачно, атака в ответ, Жерар отбил из последних сил, захлёст по ногам — медленнее, чем раньше, или Жерару это тоже кажется? Он отставляет обе ноги назад, выгибаясь, как кошка над водой, эспада проходит в двух пальцах от его колена. «Дзинь!!!» — раздаётся звон.

Астарлоа и ещё один фехтовальщик аплодируют, зажав учебные эспады подмышкой. Истер снимает маску:

— Великолепно! Жерар, друг мой, да вы ещё большая устрица, чем наш де Ветт! Вашу раковину ни одним ножом не откроешь. Господа, думаю, на сегодня занятий достаточно.

Члены клуба стали по очереди подходить и прощаться. Сначала они жали руку председателю, потом Астарлоа, затем прощались с Жераром. «Рад знакомству», «Очень впечатляюще», «Вы истинный мастер. Мало кто может устоять против господина председателя» — сыпались похвалы.

Когда все ушли, де Бижон и Астарлоа повернулись к нему:

— Превосходно, просто превосходно, господин граф! Сколько вам?

— Восемнадцать.

— Мне сложно представить, чего вы сможете достичь к тридцати, если продолжите заниматься. Приходите, прошу вас, в любое время, когда только сможете. Приходите каждый день, ведь нет предела совершенству, чёрт возьми! Будем помогать друг другу расти. Прошу, не зарывайте свой талант в поединках с посредственностями, вы достойны большего.

Жерар молчал. Для него многого стоила эта похвала из уст такого мастера. Услышанное разливалось внутри, как чудодейственный бальзам.

— Уверен, мы найдём общие интересы помимо фехтования, — с улыбкой, положа руку ему на плечо, продолжал Истер де Бижон, — Я часто устраиваю званые обеды, или балы, где собирается весь высший свет, кроме трудоголиков из министерства, не умеющих наслаждаться жизнью. Какие у меня бывают дамы, Жерар…

— Также польщён знакомством, — выпалил он первое, что пришло в голову, — В какое время вы обычно начинаете?

— Приходите завтра к одиннадцати часам. Астарлоа, я закрою окна. Проводите Жерара?

— Разумеется.

Вдвоём с де Веттом они двинулись по коридору.

— Слышал, вас приставили к дяде де Куберте, который в поте лица борется с дуэлями по всей столице.

— Да, это так, к моему большому разочарованию.

— Почему же?

— Считаю дуэль священной традицией, и мне горько видеть, как традицию эту разрушают.

— Отрадно, что мы с вами в этом единодушны…

Астарлоа молча довёл его к выходу.

— Как-нибудь продолжим разговор на эту тему, — он протянул руку, — Ещё раз, был рад знакомству.

Жерар с чувством пожал руку мастера, вышел на улицу и вдохнул полной грудью этот великолепный осенний день. Принять ванну, почитать трактат Улисса Гловацкого, выбрать, наконец, доспех, и после этого вполне возможно предаться праздности, ведь дядя велел отдыхать аж две ночи подряд. Улицы, освещённые мягким солнцем ранней осени, представали перед ним, будто игрушечные, ещё больше поднимая превосходное и так настроение. Молодая дама с зонтиком улыбнулась ему и сдержанно помахала ладошкой, отчего мать, шедшая рядом, строго посмотрела на неё. Трое молодых господ, что спешивались возле постоялого двора, проводили его взглядом: кто такой важный в фехтовальном костюме восседает в седле, так беззаботно улыбаясь?

«Вряд ли вы мне ровня, господа».

Жерар отворачивается от них и продолжает путь. Незнакомый холоп кланяется ему. В конюшне про «Бойком месте» раздавался храп. Оказывается, это его конюх, Харт, спал на сеновале, подложив покрывало, чтоб трава не исколола кожу. Памятуя, как Харт и ещё двое его слуг разделались с негодяями в лесу, де Сарвуазье не стал будить его, лишь сам ослабил седло у лошади. Конюх снимет, как проснётся.

От воспоминаний того дня хорошее его настроение отчего-то улетучилось. Не доставляло радости, что он превосходно показал себя с мастерами клинка. Всё хорошее и честное, казалось, обладает двойным дном, стоит лишь вспомнить о том утре и торчащей стреле из груди секунданта. Страх обмануться в своих ожиданиях заставляет то и дело нервничать, а мягкое осеннее солнце уже не радует.

В номере его ждала нагретая ванна. Род со своей семьёй — преданные слуги. Вот на кого всегда можно положиться. Но это открытие настроение ему не выправило. Ванна, лёгкий перекус, и Жерар вновь взялся за Гловацкого. Он уже прочитал, наверное, три четверти книги, но сегодня чтение не задалось. Молодой граф хотел чего-то, ждал, что произойдёт что-то, и, не в силах больше вгрызаться в буквы, позвал старого слугу:

— Род, собирайся, идём за доспехами.

— Сию секунду, господин граф. Марта, посмотри коричневый колет на рукавах и синюю рубаху, я ухожу.

Старик предстал перед ним, как всегда, в опрятном тёмно-синем костюме лакея, застёгнутом на все пуговицы.

— Сколько взять денег?

— Фунтов двадцать — двадцать пять, господин, горское железо нынче дорого. И ещё фунтов пять возьмите на кольчугу, да броню полегче. Может статься, пригодится.

— Так много?

— Это будет не просто доспех. Вы граф, вам положен хороший доспех. Самый лучший.

Жерар пожал плечами и взял с собой мешок золотых монет. Деньги ещё есть, да и матушка пришлёт через местный банк фунтов десять уже на следующей неделе.

— Пройдусь пешком, здесь ведь недалеко, Род?

— Соседняя улица, господин. Об одном прошу вас — когда будем обсуждать цену, торгуйтесь, пожалуйста.

— Зачем же? У нас не хватает денег?

— Денег достаточно, но торговцы здесь — все поголовно шельмецы, и с любого доспеха могут сбросить, шестую часть цены, так уж точно. Не балуйте их. Не каждый день у них берут такие дорогие латы. Это- само по себе праздник для них.

Они свернули на улицу Копья и заглянули под первую вывеску. Слуга тут же стал ходить от одного прилавка к другому, что-то щупать, постукивать по нагрудникам. Жерар, не желая стоять, как истукан, принялся прохаживаться возле прилавков, обводя разложенное ленивым взглядом. Гамбезоны, шлемы, кольчуги, полные доспехи, бригантины и даже нагрудники из толстой кожи — тут было всё. Он стал припоминать, как носить доспех. Кажется, на исподнее надевают гамбезон и после все эти составные части — нагрудник, горжет, поножи, наручи и прочее. Интересно, как в этом шевелиться?

— Полный доспех из горной руды есть? — осведомился Род у хозяина.

— Только то, что на прилавке, — равнодушно ответили ему.

— Идёмте, господин, нужно поискать у других.

Они обходили лавку за лавкой, но внимательный и взыскательный слуга без лишних разговоров уводил его всё дальше. Задержались они лишь в пятом магазине, где их встретила кольчуга, висящая на подобии манекена прямо у входа. Кольца её самую малость отдавали синевой.

— То, что нужно, — пробормотал Род себе под нос.

Вещи вокруг на вид были лучше, нежели в других лавках. Внимание слуги привлекли латы, тоже висящие на манекене, за стойкой. Они отливали синевой, как и кольчуга, вдобавок на нагруднике и наплечниках ветвился красивейший золотой узор, игравший от падающего света, а посреди груди сиял золотой меч, символ Крома, покровителя воинов.

— Чем могу помочь? — просочился сквозь прилавки усатый худой продавец в зелёном колете без рукавов и белой рубахе. Был он помоложе Рода, но что-то неуловимое роднило этих двоих. Сразу отметив, кто есть кто, усач церемонно поклонился Жерару и с некоторым достоинством занял место возле доспеха.

— Есть такие же, но поскромнее, без золотых вензелей? Размер на господина графа, — после некоторого раздумья спросил старый слуга.

Распорядитель лавки кивнул и исчез за внутренней дверью. Потом что-то загремело в подсобке, и он один за другим вынес два полных доспеха на деревянных вешалках. Не перенося их через прилавок, он пригласил обоих посетителей на осмотр.