Разочарование. Пятый пояс

Так, в фонтане песка я и врубаюсь в Седого.

Рычу:

— Дарс тебя забери, Седой! Руки! Руки я сказал! Цепь!

Пронзатель впервые за сегодня роняет с лезвия синюю пыль. До Седого, наконец, доходит, он вскакивает с песка, вскидывает над головой руки, прикрываясь от моего удара.

Пронзатель с сочным звоном рассекает цепь.

Седого, лишённого техник, силой удара отшвыривает прочь, уносит от меня спиной вперёд.

Я кричу:

— Не сбежишь, предатель! Даже не пытайся! Я убью тебя, пока ты слаб!

Толкаю мысль к слуге:

— Заканчивай!

Недобитые опомнились, мне в спину устремилось сразу с десяток техник, но я лишь прикрылся Панцирем, а сам снова рванул к Седому, барахтающемуся в песке.

Замер в двух шагах от него, вскинув над головой Пронзатель и буквально спиной, шкурой ощущая, как истекают последние мгновения.

— Руки!

Седой всё же выставил их.

Дарсов старый увалень. Кто так помогает? Неудобно, не попасть сразу по обоим браслетам. Но Пронзатель всё равно пошёл вниз. Делать-то нечего.

Когда-то давным-давно, в подземелье Древних, что пряталось под Полем Битвы возле города Приют, я уже сбивал с союзника похожие оковы. Там мне понадобился не один, и не десять ударов. Но и я тогда был слабей, да и оковы были из совсем другого металла, из металла, которым даже Клатир, Страж и кузнец был поражён.

Здесь и цепи, и браслету хватило одного удара Звёздного Клинка, который я насытил стихией до предела, до упора, до возникновения второго, пустого круга в обращении, который словно просил — добавь, впиши в меня символы просьбы к Небу, и я стану ещё сильней.

Браслет на правой руке Седого разрубило. Зацепило и плоть, но что мне, что Седому было на это плевать.

Уверен, он не хуже меня ощущает жалящее Прозрение и набирающий силу жар вокруг.

Седой вскинул руку с разрубленным браслетом, я перехватил Пронзатель, выворачивая лезвие, целясь во второй браслет.

Сила Седого на глазах увеличивалась, озеро его силы затягивалось тёмной водой, дно исчезло за мгновение, один браслет уже был не в силах ограничить его Возвышение, но мне, вернее, нам, для спасения нужно всё, что только есть у Седого.

Боюсь, самые страшные мои опасения сбылись.

Второй браслет лопнул, сдирая кожу и мясо с запястья Седого, и тут же над нами вспыхнуло полотнище защитной техники.

Через миг по нему замолотили огненные сгустки, возникшие из ниоткуда, рухнувшие с небес.

Грохнуло.

Скованные, лишённые своих сил Пиатрий, Лая, Агиш и Мирак — рухнули на землю, не сумев удержаться, в воздух подняло мелкий песок, забивая глотку.

Седой захрипел:

— Н-не удер-ржу, не успел наполнить. Дес-сять вдохов. Беги-и, мале-ец.

Я зло ощерился. Как бы не так.

Резанул мысленный вопль:

— Старший! Он ма…

Резанул и сорвался на хрип.

Вот и ответ, насколько силён духом и предан семье Ян один из моих новых слуг. Достаточно силён и достаточно предан. Сумел сказать два слова, прежде чем трёхцветный Указ наказал его за предательство. Почти. Почти выдал мой сильнейший козырь.

Я толкнул мысль к нему, ещё стоящему над телом Алроса:

— Упал. Молчать. Ни мысли, ни слова. Ждать приказа.

Сколько истекло? Два, три вдоха?

Должен, должен успеть.

Одно за другим созвездия в моём теле наполнялись духовной силой и стихией, сливаясь в одну технику.

Первое, третье, пятое, седьмое…

Ни в одной из своих тренировок в жетоне я ещё не создавал эту технику так быстро. И если сейчас и думал о чём-то, так это о том, что за столько дней тренировок так и не успел довести её до познания. Жаль.

Но я всё равно успел. Успел с запасом. Сначала надо мной, Седым, Лаей, Пиатрием и остальными двумя вспыхнул мой Барьер Прибоя, а только через вдох лопнул щит Седого, не выдержав напора огня.

Я удерживал Барьер Прибоя, ощущая, как гудят от напряжения меридианы, пропуская через себя десяток форм духовной силы, слыша, как хрустит от ударов огненных сгустков сам купол Барьера, видя, как на нём то появляются, то исчезают трещины.

Теперь хрипел я:

— Не скажу, сколько вдохов я удержу его, но тебе стоит поторопиться, Седой.

Тот рванул с запястья первый браслет, сдирая его с кожей.

— Сейчас, сейчас, малец.

Потянул, разгибая второй браслет, и поднялся с колен.

Краем глаза я видел, как почернела глубина его силы, стала непроницаемой, смертоносной.

Беда в том, что сейчас против нас равный ему противник.

Но есть два «но».

Как всегда.

Не слышал я, чтобы Ян так уж часто выходили за стены и бродили по Полю Битвы, выискивая себе равных противников и расчищая новые лабиринты в поисках ещё одного Ключа. Не уверен даже, что это поколение Властелинов семьи Ян, вообще, сдавали налог, который требовали сами с других жителей города.

К тому же, Седому и не нужно сражаться в одиночку. Лежат, скрипят зубами два новых моих слуги, которые выполнят любой мой приказ — даже ударят в спину своему старшему. Да и я сам никуда не делся. Пусть только Седой возьмёт на себя всю тяжесть сражения, покажет мне врага, а там мы ещё поглядим, кто кого.

Через миг я правда сообразил кое-что. Ведь, мало того, что новый враг мог прийти не один, так ещё и не все теневики и кулаки были убиты.

Седой глухо, сквозь зубы сообщил:

— Всё, я ушёл его убивать.

Мог бы и не говорить. Трудно не заметить того, как Седой размазался в призрачную тень, пройдя сквозь мой купол Барьера и дальше, скользнув сначала к телу Алроса, затем к пятящимся теневикам и дальше.

У Алроса с пояса исчез меч и кисет, теневики рухнули на песок, заливая его кровью, а потом в сотне шагов от нас вспыхнул огонь.

Седой, в отличие от меня, не мучался незнанием, где же наш противник.

Я потянулся туда, к нему, пытаясь восприятием Предводителя ощутить врага, дотянуться до него своим талантом.

Хрипло, заикаясь, прозвучала чья-то мысль:

— К-какой уд-дивительный день, я вс-стретил масте…

СМЕРТЬ!

Я ударил, едва сообразив, что слышу.

В другое время я бы восхитился преданностью одного из Ян, его хитрости, с какой он преодолевал мои запреты и Верность мне. Может быть, даже порассуждал бы о том, что справедливо, а что нет. Но сейчас, когда спину жалила жажда убийства, когда я не дотягивался до врага, даже не видел его, до сих пор скрытого под формацией невидимости, сейчас было совсем другое время.

Я давал им шанс выжить, я давал им шанс стать моими слугами, наёмниками, а затем, возможно, повторив путь Кирта и Гавала, стать свободными.

Они, правда, не знали об этом шансе, они не кипели обидами долговых слуг к Ян, они не жаждали предать Ян. И что?

Я пожертвовал планом заставить их участвовать в схватке, я не стал разбираться кто из них двоих сумел преодолеть три цвета Указа, Верность в нём и мой приказ молчать даже мыслью. Я приказал умереть им обоим.

Теневики и кулаки, которым посчастливилось оказаться в стороне от места прорыва Седого, попятились, а затем и вовсе бросились бежать.

Над песками тут же раскатился рокот:

— Стоять! Убейте Орзуфа!

Не Указ. Я скривил губы. Совсем не Указ.

Те, как бежали, словно джейры, которые увидели мада, так и бежали.

Но Ян тоже не обладал терпением. Я ударил Указом, наказывая, он ударил огнём.

Я, всё ещё удерживающий Барьер Прибоя, уцелел, как и те, кого я прикрывал. Теневики и кулаки… Они, слабые Предводители, не выдержали удара Властелина.

Видя факелы, в которые превратились человеческие тела, я передёрнул плечами и восславил тот день, когда решил, что сумею сделать невозможное и использовать составные техники в одиночку. Что-то меня терзают сомнения, что Панцирь Роака, пусть даже и второго стихийного созвездия, сумел бы выдержать удар подобной мощи.

Отвёл взгляд, нашарил фигуру Седого, который раз за разом отправлял огромного размера ледяные копья куда-то в пустоту. Значит, его стихия лёд, как у Виликор.

Отмёл лишние мысли в сторону, рявкнул:

— Да уничтожь ты их невидимость! Мне нужно их видеть!

Тот огрызнулся:

— Легко сказать.

Замолчал, уходя в сторону. Буквально исчезая в одном месте и появляясь в другом. Глаз даже не заметил движения, не заметил даже шлейфа движения, которое часто остаётся за идущим, который быстро двигается.

На том месте, где только что стоял Седой, вырос огромный огненный цветок, песок вокруг него плавился и пузырился.

Седой не остался в долгу, раскинул руки, высвечивая передо собой огромную, размером в три себя печать обращения, которая была плотно наполнена символами Древних.

Вдох, второй, третий, за спиной Седого соткалась ещё одна печать, только на этот раз в шесть раз больше.

Вернее, не печать, а круг. Не синего и алого цвета, как я привык, а льдисто-голубого. Без символов, зато расчерченный на части.

Ещё через вдох над головой Седого из льдистой печати вылезли огромные ледяные мечи-цзяни.

Задрожали и ринулись вперёд. Ударили в пустоту, исчезли, но на их место из ледяной печати уже появлялись новые.

Из пустоты возникли огненные сгустки, шары, размером с джейра, ударили навстречу ледяным мечам, ударили в Седого.

Но ледяные мечи легко рассекли их, а перед Седым протаял едва видимый щит, который буквально впитал пламя, не пропустив его к Седому.

Вдох, второй, третий, четвёртый.

Два Властелина Духа продолжали осыпать друг друга ударами, а затем Седой вдруг медленно поднял левую руку вверх и медленно сжал кулак.

Тут же нестерпимо полыхнуло холодным светом, заставляя на миг зажмуриться.

Когда я открыл глаза, то картинка резко изменилась.

Теперь я видел не только Седого, но и его противника.

Когда-то давным-давно, ещё в Первом поясе, меня и Волков, с которыми я ходил в Миражный, поймали на выходе из города Древних в ловушку. Тюремные пояса позади, я выполнил мечту отца с огромным запасом, я в Империи, я в Пятом поясе, да только ничего не меняется. Всё так же идущие обманывают, предают, пытаются ограбить и получить то, что им не принадлежит.

Самое смешное в том, что сейчас происходит, что всё зря, всё в пустую. Я подписал контракт с Нуларом и Властелином семьи Ян. Я носил его над собой до сегодняшнего дня. Я не собирался обманывать Нулара и собирался вернуться в город и передать ему кристаллы. Ничего не изменило то, что я осознал, какую ценность заполучил в поместье. Я собирался поступить честно. Ну, почти, за вычетом налога с семьи Ян в один кристалл.

Но сам Нулар или его старшие решили по-другому. Даже не дали мне выйти из лабиринта поместья, не проследили — собираюсь я их предать или нет?

Нет сил даже ругаться. Вернее, нет желания. Это их выбор.

Но если под Миражным, сражаясь у подножия Братьев, у меня был лишь один выбор — бежать прочь, потому что я был слаб и слаба была моя спасительница, то сегодня и здесь всё по-другому.

Впрочем, и такое уже было в моей жизни — сражались передо мной два гораздо более сильных идущих, чем я, а я только и мог, что помогать в меру своих сил. Тогда мне пришлось ударить сквозь тело своего союзника, чтобы вырвать победу и всё равно проиграть. Сегодня и здесь такого не случится.

От старейшин Ордена Морозной Гряды я мог только бежать, ещё слабый и не освоивший свои таланты в должной мере.