Диверсанты

* * *

Самолет приземлился в Адлере, прорвавшись сквозь нависшие со всех сторон дождевые тучи. Гроза подступала к аэродрому темной мрачной полосой, разрезаемой вспышками молнии. Рыбалко и Шмелев вышли из самолета, и сразу же ветер рванул на них плащи. Он вовсю разгулялся и лихо закручивал пылевые струи на бетонных дорожках. Первые тяжелые капли дождя догнали их у самого аэровокзала. Ливень обрушился на землю с небывалой яростью, мгновенно утопив в потоках воды все аэродромное поле и скрыв за водяной стеной фонари освещения.

– Пойдем в буфет, там пересидим непогоду, – предложил капитан, и они двинулись туда, где виднелась неоновая вывеска. «Что-то мне даст Сочи? – тревожно думал Рыбалко, усаживаясь за столик. – Если по правде сказать, то в основе всего – лишь надежда. А если это иностранец? Ерунда, на кой черт ему нужен этот подонок? Тем более стрелять в него. Иностранец отпадает. Шкет выехал искать иконы, но на юге иконы не ищут, это точно. А он все же поехал сюда. Зачем? Мог поехать вместе с убийцей. Ну зачем же убивать Шкета? Его можно было прогнать к чертям собачьим!» – рассердился мысленно капитан, не найдя ответа на свои вопросы.

– Пиво теплое, но сосиски горячие, – подошел к столу Шмелев и поставил на стол четыре бутылки пива. Затем он вернулся к стойке и принес две тарелки с сосисками.

– Виктор Валентинович, тебе действительно необходимо со мной таскаться? – спросил капитан, намазывая горчицей сосиску.

– Во-первых, и сразу же во-вторых, я занимаюсь не информацией, которую могу получить за час и за час ее обработать. Мое дело – психология, характеры людей, мотивы их поступков. Вот я, например, до сих пор не знаю, что привело вас в милицию, в уголовный розыск.

– Для этого не надо было ехать со мной в Сочи. Я бы тебе все это рассказал и в Киеве. Так что, Виктор Валентинович…

– Вам трудно меня понять. И чего это вы меня по имени отчеству? Я хочу наблюдать и слушать вас, – он откусил сразу половину сосиски и внимательно посмотрел на капитана. – Доктор Ватсон ждет, – проговорил он с набитым ртом.

– Ничего не выйдет, мистер Ватсон, нечего рассказывать, пустота. Южная пыль в остатках одежды, а бутылка и окурок могут быть ни при чем. Так что особенно не надейтесь. Хотя наука не ошибается.

– Я, конечно, здорово сомневаюсь, что Шкета убил иностранец, – сказал Шмелев. – Его прошлое не вяжется с таким ходом вещей.

– Я тоже сомневаюсь. До убийства Шкет сидел год за фарцовку – так, всякая мелочовка. Даже барахло перекупал, а сам не входил в контакт с иностранцами. Да лишних полгода отсидел за свою дурость. Давай, Витя, закругляться. Дождь уже перестал, солнце вот-вот появится.

Они вышли из здания и вдыхали воздух, наполненный сладковатым запахом цветов и трав. Птицы спешили наверстать разговорами упущенное в дождь время. Автобус подошел к стоянке и высадил группу пассажиров.

В город они въехали в самый разгар вечерних моционов. Прямо с автобусной станции Рыбалко позвонил в горотдел милиции. Держурный сообщил ему, что номер в гостинице заказан.

«Отдельный номер. – подумал Рыбалко. – В горячий сезон – это по-царски», – мысленно поблагодарил он Коваля, сумевшего за два часа, пока они добирались до Сочи, решить этот труднейший вопрос.

Дежурный администратор без лишних слов, понимая с кем имеет дело, дал им анкетки, попросив выполнить необходимые формальности.

«Если после такого приема я вытащу пустышку – утоплюсь», – пообещал сам себе капитан, пропуская в номер вперед себя журналиста. Из окна открывался вид на море.

Они переоделись в соответствии с сезоном и, когда они вышли из гостиницы, над городом уже висело черное небо, усыпанное алмазами звезд. Улицы, ярко освещенные, были заполнены отдыхающей публикой.

– Время коктейлей и коньяков, – заметил Рыбалко. – Может, и нам зайти куда-нибудь в бар? «На кой черт он мне нужен, этот бар? – подумал он, хотя посещение таких заведений входило в его планы. – Виктору, наверно, туда хочется», – решил Рыбалко.

– Зайдем в свой, при гостинице, – предложил Виктор.

– В свой, так в свой! – согласился капитан. «Успех равен трем нулям и единице, но надо окунуться в атмосферу».

Бар был переполнен, у входа стояла небольшая очередь, но если учесть, что люди пришли сюда не только выпить коктейль, а провести вечер на высоких мягких табуретах или посидеть в розовом полумраке зала в приятной компании, то шансов попасть до полуночи в бар у тех, кто стоял у входа, было сравнительно мало. Швейцар, верно стоявший на страже дверей, равнодушно, с царственным видом взирал на люд, переминавшийся с ноги на ногу по другую сторону стеклянного барьера и с надеждой заглядывающий в холл. Тут надо было действовать решительно и напористо, иначе либо не дойдешь до двери, либо наткнешься на непреодолимый равнодушный взгляд дверного стража, который не проявит ни малейшего желания сделать лишний шаг в твою сторону.

– Нам не пробиться, – заметил Виктор. – Видите, какой лоб стоит за стеклом? Это у него только борода белая, а сам пятипудовые мешки поднимает. Старый белогвардеец!

Капитан решительно двинулся к двери, оттеснив плечом длинноволосого юношу со своего пути, и уверенно поманил пальцем невозмутимого швейцара. Тактика себя оправдала, высокомерный страж, хотя и лениво, но подошел к двери и, откинув задвижку, уставился на Рыбалко. Капитан не особенно внушал ему доверие и уважение своей цветной рубашкой поверх брюк с двумя накладными карманами и воротником «апаш». Швейцар прикрыл на всякий случай широкой грудью, облаченной в мундир с золотыми пуговицами, образовавшийся проход в стеклянном барьере. Рыбалко не стал медлить и вступать в какие-либо объяснения, которые могли бы кончиться не в его пользу. Он просто сунул под нос швейцару удостоверение личности, где была его фотография с погонами капитана милиции, и тихо сказал:

– Уголовный розыск!

Швейцара словно подменили, царская осанка исчезла. Виктору показалось, что даже белая борода посерела, когда он отступил в сторону и распахнул дверь, заученно радостно улыбнулся и суетливо проворковал:

– Пожалуйста, проходите! Я вас не узнал! Вы же у нас бывали! Извините! Глаза подводят! Как же я вас не узнал?

– А мы у вас не бывали! – жестко процедил сквозь зубы капитан. – Это вы нас спутали с нашим товарищем. Вот он действительно у вас был частым гостем. Такой, низенький, – капитан отодвинул швейцара к стенке и поднес к его глазам фотографию Шкета. – Узнали? Он у вас часто бывал.

– Да, да, правильно! Как я оплошал! Все глаза! – засуетился швейцар. – Он наш частый гость! Всегда с красивыми женщинами приходил.

Рыбалко чуть не засмеялся, уж такого он вообще не ожидал от швейцара: Шкет с красивыми женщинами. «Врешь ты, старый лис, – подумал капитан. – Не видел ты его, а юлишь по другой причине. Запомнить Шкета – великая мудрость, когда тут проходят каждый день десятки элегантных и запоминающихся личностей…»

Капитан не стал выслушивать до конца швейцара и, кивнув Виктору, направился в зал, оставив стража в растерянности и недоумении. Тот так и не понял толком, что от него хотел этот сотрудник уголовного розыска. Человека на фотографии он наверняка никогда не видел, а может быть, и не заметил, хотя, как утверждает этот милиционер, он здесь часто бывал. Да мало ли их бывает? Надо всегда держаться железного правила: никого не помню и не видел, тогда и спать будет спокойнее. Он проводил глазами коренастую фигуру капитана и его высокого, спортивного вида спутника с модной прической и махнул рукой, стараясь забыть об этом неприятном эпизоде.

Рыбалко и Шмелев вошли в розовый полумрак зала и остановились.

– Чего это он, чуть в обморок не упал? – спросил Виктор.

– Знает кошка, чье мясо ест, – ответил Рыбалко. – У него бизнес начинается с наступлением темноты, а тут мы пришли.

– Какой бизнес? – не понял журналист.

– Элементарный! В тумбочке бутылки с выпивкой держит. Скоро спрос на выпивку поднимется, а взять будет негде. Вот этот жулик и будет драть за каждую бутылку целую шкуру, и будут платить. Люди сюда приехали не деньги считать, а их тратить. Насчет Шкета он все врет, ты и сам догадался. Он его никогда не видел, да и миновало уже дней сто пятьдесят – тут и профессионал может забыть.

Они подошли к стойке бара и сели на высокие табуреты, оглядывая батарею разноцветных и разнокалиберных бутылок, разместившихся в два ряда на полках с зеркальной стенкой. «Камю», «Мартель» и «Наполеон» занимали здесь почетное место в первом ряду. Дальше шли итальянский коньяк, югославский, бренди, ликеры и различные марочные вина – на все вкусы и всех знатоков.

Бармен, сравнительно молодой человек, гладко причесанный, с черными как смоль блестящими волосами и ниточкой усов, вскинул на них глаза и заученно улыбнулся, ожидая, что они закажут. Здесь была своя манера и свой язык, жесты почерпнуты из заграничных фильмов. Рыбалко взглянул на Виктора, и тот указал на «Камю».

Бармен мгновенно достал из-под стойки рюмки с тяжелым дном и початую бутылку коньяка. Тренированным движением он плеснул в рюмки напиток и чуть небрежно, но уверенно толкнул одну за другой по гладкой стеклянной поверхности стойки. Они, как фигуристы, скользнули и встали точно: одна перед Виктором, вторая – перед Рыбалко.

«Этот явно на своем месте, – одобрительно подумал Рыбалко, приглядываясь к спокойным, артистичным движениям бармена, когда тот смешивал, встряхивал, взбивал коктейли и также уверенно и артистично разливал их по стаканам. – Интересно, он запоминает лица людей, которых обслуживает, или они для него все на одно лицо, как китайцы или японцы? Я бы, наверное, запомнил его руки, а не лицо. Такие руки в действии – лучшая примета. А чем мог бы обратить внимание на себя Шкет, если бы приходил сюда? Только частое посещение могло привлечь к нему внимание. Шкет – не фигура для этих мест. Вот если тот, который пьет «Наполеон» и курит «Вайсрой», – этого наверняка помнят здесь, если он бывал».

– «Вайсрой» есть? – небрежно спросил Виктор бармена.

«Ах ты умница! – мысленно воскликнул капитан. – У него это получилось вполне естественно».

Бармен молча развел руками, показав ровный ряд белых зубов в ослепительной улыбке и, нагнувшись под стойку, выхватил оттуда пачку «столичных», картинно, как фокусник, двумя пальцами показал этикетку и Виктору, и капитану.

«Словно отчитался», – подумал Рыбалко.

– У нас не бывает, – впервые заговорил бармен. – Кое-что вы можете достать в «Интуристе», там все-таки клиентура, – с неким сожалением о клиентуре подсказал он, не прекращая готовить коктейли.

«Интурист» – для нас важная цель, но это будет завтра», – мысленно ответил бармену капитан.

– Бутылку с собой возьмем? – спросил Виктор, снова попадая в цель замысла инспектора.

– Мы только в розлив, – не дав ответить капитану, быстро сказал бармен и двинул по стойке стакан к соседу Виктора. Бармен пристально поглядел то на капитана, то на Виктора и едва заметно насмешливо улыбнулся. – В «Интуристе» можно! – добавил он и занялся другими посетителями.

«Все ясно, – подумал Рыбалко. – Сюда надо приходить инкогнито, стоять в очереди как все, а не размахивать красным удостоверением».