Лунная лодочка

— Не слышал я, чтобы лошади скучали, — презрительно фыркнул он. — Им некогда скучать и не с чего, они работают и почти всегда заняты.

— Но это моя лошадь, — возразил Келли. — Просто я ещё мал, чтобы на ней ездить. Вот если бы это был пони…

— А хочешь, я скажу маме? — оживился Эльдарион. — Она достанет нам пони, и мы будем на них кататься!

— А Вербу куда?! — возмутился честный Келли. — Ей и так скучно, а тут я ещё буду разъезжать на каком-то пони. Да она совсем со скуки за… за… загнется! — вспомнил он современное словечко из своего мира.

— Да пусть себе скучает! Подумаешь, лошадь, — Эльдарион начал злиться. — Ну что у тебя, на ней свет точкой бытия сошелся?!

Верба, нечаянно ставшая камнем преткновения у мальчишек, с тревогой ждала дальнейших развитий, начав остро сожалеть, что она не пони. Ситуацию спас подошедший Ласталай.

— Друзья мои, что я слышу, никак вы ссоритесь?! И из-за чего?! Лично я никак не против того, чтобы Верба сопровождала нас в прогулках. Уверяю вас, она ничем не помешает, считайте, что это ещё одна большая собака, как я!

Верба недовольно отвела уши назад и скорчила строгую морду, услышав, что её сравнили с собакой, но протестовать не стала, так как пёс ростом был с неё саму и, следовательно, сказал правду.

Прогулочная территория для двух шестилетних мальчиков, разумеется, пока что была строго ограничена придомовым участком, но так как в него входили огромные сады с прудами, цветниками, гротами, и такой же огромный парк, то пацанам было куда деть свою прыть.

Но даже и здесь нашлось место таинственному. Обнаружилось оно в глубине парка на одной из солнечных больших полян — длинное высокосводное здание, чья ажурная крыша привлекала внимание ещё с крыльца дома Элронда. Стояло здание в окружении старых заскорузлых деревьев, кустов сирени и шиповника. Тихое, печальное и загадочное место. Почтительно притихнув, Келли с Элдарионом медленно ступили под стрельчатый свод арки и оказались на краю колоссального зала, убегающего в солнечную даль. Здесь было пыльно и мусорно — на песке тут и там валялись обломки камней и палая листва, захрустевшая под ногами ребят.

— Что это?.. — зачарованно выдохнул Келли, с изумлением обозревая солнечный простор. Размером зал был примерно со стадион, сходство с ним придавали бортики с тонкими витыми колоннами вдоль всей длины помещения с обеих сторон.

— Никто не знает, — зябко поежился Ласталай. — Говорят, здание вместе с домом построил Эарендил Мореход, отец Элронда, так как ему было смутное видение далекого будущего. Просто увидел большое высокосводное здание, ярко освещенное огнями, слышал чудесную музыку, льющуюся из удивительных инструментов, видел толпы счастливого народа, их сияющие глаза и улыбки, повсюду разносился их радостный смех, эхом разносящийся под этими сводами, — пёс приподнял голову к потолку, вздохнул и продолжил: — Для чего-то оно было построено, для каких-то прекрасных дел… Но увы, мечты так и остались мечтами, Эарендил создал это место и дом, передал их сыновьям, а сам умер, не дождавшись ни реализации, ни воплощения своих замыслов. Наверное потому, что он сам не знал, для чего строил всё это.

— А дом тоже брошен? — жалобно спросил Келли.

— Да, — пёс кивнул. — Впрочем, Элронд не случайно создал Ривенделл именно здесь, он хотел поселиться в том месте, где осталась частичка его отца — вот этот странный зал и дом, неподалеку отсюда. Его планировка довольно необычна, поэтому в нём никто не пожелал поселиться.

— А дом можно посмотреть? — тут же заинтересовался Келли.

— Конечно, он там стоит, на склонах вулкана. За ним присматривают, так что он не обветшал и сохранился в прекрасном состоянии, прямо хоть сейчас въезжай в него, да вот только никто не хочет, слишком уважают память Эарендила Морехода.

Следуя за псом и его речью, мальчики и лошадь пересекли длинный загадочный павильон насквозь и вышли из другого его конца. Дом стоял в том же парке, чуть в стороне от первого здания и имел действительно странную планировку — был совмещен с конюшней вплотную. Их ведь обычно отдельно от жилища ставят… А тут нате вам, впритык к фасаду. Келли и Эльдарион смущенно осмотрелись, войдя на круглый конюшенный двор с водоемом посередине.

Верба, движимая любопытством, заглянула в ближайший от входа денник и осталась под сильным впечатлением, тот был просто роскошен — широк и просторен, с двумя отделениями: спальным гротом и столовым помещением — решетки для сена и ясли для зерна достаточно узнаваемы. Дверей в конюшне, как и положено у эльфов, традиционно не было.

«Интересно, какой лошади могут понадобиться двухкомнатные квартиры?» — озадачился Келли, заглянув туда же вслед за Вербой.

От конюшни дом всё же разделялся пристройками вроде шорных и каретных. Это мальчики выяснили почти что с облегчением, проверив несколько каменных сараев, расположенных по сторонам от главного фасада странного дома. В остальном он оказался вполне обычным, мало чем отличимым от дома Элронда, разве что габаритами поскромнее. И конечно же, он был пуст — мебель и предметы интерьера были бережно прикрыты простынями. Подоконники и дверные проемы были засорены палыми листьями, под потолком кое-где виднелась свежая паутина, сплетенная паучками взамен сметенным эльфами-смотрителями.

— И когда успевают? — проворчал Ласталай. — Раз в неделю же приходят убирать…

Улыбнувшись на это замечание, Келли прошел мимо пса к лестнице, намереваясь подняться на второй этаж. В пустующих домах-заброшках ему ещё не доводилось бывать и было интересно абсолютно всё. И осмотреть надо сверху донизу, с чем он и поднялся наверх. Свой-то дом Келли пока стеснялся осматривать целиком, за некоторые двери надо ведь разрешения спрашивать, а этот дом ничейный, и значит, можно смело смотреть всё, что пожелается.

Пропали мальчики надолго, они бы и про обед забыли, да Ласталай не дал — напомнил о времени и в положенный час отвел домой. Элронд, узнав о причине долгой прогулки, мудро предложил сыну осмотреть собственный дом. Келли, получив официальное разрешение от папы, после обеда кинулся добросовестно исследовать жилище. И нашел библиотеку, в которой застрял до ужина. Шутка ли, огромные раритетные тома в кожаных обложках с золотым и серебряным тиснением и медными уголками и застежками, в каждой книге скрывались прекрасные иллюстрации, да что там картинки, сами буквы вызывали оторопь и восхищение, будучи выполненными от руки. Такие книги, насколько Келли понимал, назывались рукописями.

А картины! Господи ты боже мой, что это были за картины!.. Тонкие изысканные работы неизвестных художников затрагивали самые отдаленные струнки в душе Келли, пока он смотрел на искусно изображенные деревья и цветы, горы и долы, которые по красочности и достоверности превосходили самые лучшие и точные фото. Олени и косули, медведи, лисы, белки, зайцы, бурундуки, все они смотрели со страниц, как живые. Язык, правда, был незнаком, но Келли не расстроился, узнав некоторые буквы, ведь если есть узнаваемые письмена, то значит, и весь язык несложно выучить.

С чем он скоро справился благодаря терпению и усидчивости: уже через час Келли начал разбирать отдельные слова, а там и до фраз добрался. Сказалось эльфийское умение ко всеведению, ценное, кстати, качество. И как же был поражен Эльдарион, увидевший, как читает Келли. Он-то читать ещё не умел, не удосужились родители обучить мальчишку грамоте, считая, что детство у ребёнка должно быть долгим. И правильно считали, между прочим!

Но одними книгами, какими бы интересными они ни были, сыт не будешь, так что, пресытившись духовно, Келли ставил фолиант на полку и радостно усвистывал на улицу, благо, что Элронд задумал наведаться в город, проведать своих подданных. И снова город открывался навстречу Келли, являя ему свои множественные мостики и горбатые улочки. Снова пели на разные голоса многоструйные водопадики и фонтанчики, вызванивая тонкие-звонкие мелодии капель об узорные мостовые. Снова манили к себе тенистые рощицы городских сквериков — было в них какое-то особое очарование. Так и хотелось пробежаться туда и окунуться в сень плакучих березок и густо-зеленых тополей. Посидеть на приземистой удобной лавочке и посмотреть на шустрых белочек с бурундуками…

А внизу, откуда-нибудь с моста, можно было увидеть уток и лебедей, плещущихся в воде каналов и речек. Последних — лебедей — было особенно много в городском сквере. Внутри у Келли всё так сладко замирало при виде столь величественных и гордых птиц: белоснежные, длинношеие, в окружении серых лебедят, они плавали попарно, нежно склоняя друг к другу головы с черно-красными клювами.

Вообще водоплавающих птиц было великое множество: помимо лебедей и уток, в парке проживали цапли, журавли и аисты, ослепляли неоновым оперением небесно-голубые зимородки, пронзительно кричали над головами гагары, внушали уважительный трепет гигантские белые пеликаны и гуси.

Келли так понравились прогулки в Раздоле, что он стал проситься туда при каждом удобном случае. А очутившись там, любознательный мальчик под присмотром Элронда или старших братьев с восторгом окунался в таинство чудесных открытий, которые ему щедро раскрывал прекрасный город.

Одно печалило — не было детей. Не слышно на улицах ребячьих голосов и смеха, не стучат по мостовой быстрые детские ноги… Только Келли с Эльдарионом и сестрёнками оживляли тихие тенистые улицы, с топотом и криками проносясь по мостикам мимо степенных и приветливо-спокойных взрослых.

* * *

За то время, что добирались до Гондора, Гимли успел присмотреться к своей невесте, навязанной ему батенькой Глоином. Никс оказалась свойской девчонкой. Носатая и рыжая, она имела столь же искрометный юмор, такой же яркий и броский, как её экстравагантная внешность. Чего стоили привалы на ночь и перекус… Глядя, как Никс достает из заплечного мешка чуть ли не целую походную кухню с армией сковородок и котлов, Гимли только крякал, без труда рисуя себе в воображении ту же Никс на настоящей кухне. Вот уж где она развернется в полную мощь!

Так как гном с эльфом удрали аж до Кханда, то обратный путь занял именно то время, за которое засеиваются зерна интереса, прорастают ростки доверия, последние перерастают во взаимные чувства, которые зарождаются и расцветают цветком любви. Так и в случае Никс и Гимли это произошло медленно, но верно, и к исходу месяца к Гондору прибыли весьма сплоченная пара гномов и молодой, вечно холостой эльф.

Сразу по прибытию сыграли спешную свадебку, потому что король Элессар сподобился-таки отбыть за Море к жене и детям. И молодая гномья семья решила, что будет куда рациональней, если они ступят на берег новой родины уже состоявшейся супружеской парой.

Но свадьба, хоть и скроенная на скорую руку, прогремела, как и положено, по всем законам празднеств — с песнями и плясками, многодневными гулянками, реками пива, эля и медовухи, всеобщего братания и восхвалений в честь молодых. Королевский экскорт выглядел гибридом от присоединившегося к нему свадебного кортежа. Гномье-королевская процессия с шумом и гвалтом прибыла в залив Белфалас, где их уже ждал корабль.