Сказки Зимнего Леса

Дева и волшебный цветок

Не спешило в то утро солнце всходить на небосклон — потому ли, что наступала уже осень, длиннее и холоднее становились ночи, и чаще заволакивало небо тучами, несущими долгие ледяные дожди, потому ли, что грустно было ему смотреть на прощание любящих сердец. Как смотрит человек на небо в осенний дождливый день, дивясь, что не иссяк ещё запас воды, изливаемой им на землю, так небо теперь дивилось, что нашлись ещё слёзы у прекрасного королевича — а сколько дней и ночей и до этого был он неутешен. Верно, чаще в эти дни проглядывал луч солнца между сизых туч, чем мелькала на его лице улыбка. Да нечего делать, к тому всё шло — с того рокового дня, когда уступил он мольбам возлюбленной, решился рассказать, что за печаль гнетёт его сердце. Оказалось, тому семь дней назад, когда возвращался королевич с охоты, повстречался ему на пути странствующий певец с потрёпанными старинными гуслями, поклонился владыке земель, поприветствовал подобающей уважительной речью и предложил потешить слух юного властителя незатейливой песенкой. Довольный сладкими речами гусляра, королевич благосклонно согласился.

Певец тронул струны верного своего инструмента и исполнил романтическую балладу, в которой рассказывал о таинственной и прекрасной деве, любившей нежиться в лучах утреннего солнца. По легенде, её тугие локоны были увиты яркими невянущими цветами, аромат которых вселял бодрость в отчаявшихся, радость в тоскующих, а настой из этого цветка даровал счастливцу удачу и долголетие — вовек беда не ступит на его порог. Если же кубок с этим настоем разделят влюблённые — вовек не померкнет их любовь, ничто и никогда не разлучит их. Много песен сложено о рассветной деве и её чудесных цветах, да мало тех, кто бы её встречал, ещё меньше тех, кто удостоился бы от неё подобного щедрого дара — пытавшиеся сорвать цветок силой обнаруживали в своей руке лишь пепел, и вовек больше не встречали таинственной девы, и невзгоды одна за другой стегали их, бесприютно скитающихся по дороге жизни. Никто не знает, какими заслугами заслужить, какими мольбами вымолить можно вожделенный цветок, поговаривают лишь, что легче женщине, чем мужчине, получить его — верно, слишком много юношей, полагающихся лишь на силу ратную, оскорбило волшебницу дерзкими попытками сорвать цветок без спроса, слабые же девы ласковыми речами умеют иной раз и от сильного добиться всего, чего желают. Ну а верить этому или нет — всяк решает сам.

И дни и ночи сидела дева подле возлюбленного своего, держала белую руку его, перебирала буйные кудри его, отирала горькие слёзы, говорила речи и ласковые, и разумные, да только без толку — крепко запала ему в сердце история о цветке, так что ни спать, ни есть не мог он без дум тяжких, ни преклонить голову на колени любезной. Кто ж знает судьбу свою наперёд, кто может ведать, какие испытания готовит она пребывающему в беспечном счастье — а ну как разлучит она безвременно с той, что всего дороже, а ну как угаснет любовь в одном из сердец. Не мыслил королевич жизни для себя, если ненаглядная его полюбит другого, ещё тоскливее было ему от одной мысли, чтоб он разбил ей сердце, на другое лицо взирал с нежностью, другие уста целовал. Если есть на свете такой чудесный цветок, что может навсегда связать их жизни вместе — то как найти мыслям покой, не получив его?

Делать нечего — собралась верная возлюбленная в путь-дорогу, на поиски неуловимой девы с волшебными цветами — а разве было что-то на белом свете, на что не была она готова ради своего суженого, разве могло не тронуть её сердце столь страстное желание его навеки, нерушимой связью соединить их судьбы? Лучшего коня дал королевич любезной невесте, дал меч свой ратный, по фигуре подогнал доспехи — неизвестно, сколь долгим и трудным будет путь, сколько опасностей может на нём поджидать.

Долго ли, коротко — преградили деве путь люди лихие, одиноких путников на дальних пустынных дорогах караулящие, позарились на богато изукрашенный доспех, на славного, высокородного коня, подлым приёмом, петлёй верёвочной выдернули её из седла. Но не растерялась дева, выхватила клинок верный, одним ударом обрубила верёвку, второй удар обрушила на ближайшего супостата, а третьего и не понадобилось. Но подкравшись со спины, вторично сбил её с ног второй разбойник, и ощутила она холодную сталь воровского ножа на своём горле. Но не мешкал добрый конь, не один бой прошедший, обрушил могучие копыта на спину супостата, одним ударом выбив дух из окаянного. Поднялась на ноги дева, громкими славословиями благодаря умного коня, острый меч, крепкие доспехи за то, что вышла победителем из неравного боя, и возлюбленного королевича за то, что дал ей их, вскочила она в седло и вновь погнала по пустынной дороге, не оглядываясь на распростёртые в пыли трупы, досадуя лишь на то, что глубокую рану оставил на её нежной коже нож разбойничий — представляя, как омрачится чело любезного жениха, когда увидит он это свидетельство смертельной опасности, которой она подверглась.

Ехала отважная невеста много солнц и лун, завет жениха возлюбленного держа на сердце, об исполнении мечты его грезя наяву, только вот нигде не смогла она отыскать чудесной девы с волосами, увитыми волшебными цветами. Спрашивала она у встречных путников, не слышали ли они от странствующего менестреля такую балладу, не знают ли кого-нибудь, кому удалось повстречать своенравную волшебницу, однако ни разу не получила она ответа — не то чтоб такого, что обрадовал бы её истомившееся сердце, указав верный путь, а даже такого, что впервые слышат они столь чудную историю и ничем не могут помочь прекрасной страннице. Все встречные, как один, продолжали путь, не придержав коня и не удостоив бедную королевну хоть мимолётным взглядом, лишь иные зябко ёжились, будто спрашивала она что-то неприличное или запретное, грозящее навлечь беду. Горько становилось на сердце у влюблённой девы, но она старалась не падать духом, представляя, как милый избранник обрадуется, когда она появится на пороге замка с волшебным цветком в руках.

Наконец въехала дева в снежную холодную чащу леса, сомкнулись над головой кроны вековых деревьев, звенящая тишина сомкнулась окрест, испугалась королевна, что уже никак не сможет выбраться и сгинет прямо здесь, не повидавшись перед смертью с женихом милым.

Но мелькнула серебристой змейкой меж заиндевевших деревьев узкая неприметная тропинка, и пустила странница скакуна вскачь по ней, и расступались перед нею строгие тёмные стволы, как челядь перед королевой, шествующей на брачный пир, и стелился лунный свет под серебряные копыта, как богатые ковры перед троном. Много ли, мало ли времени прошло, как выехала дева на поляну, из снежной глади которой вырастала маленькая ледяная избушка, в лунном свете блистающая, как бриллиант в царском венце. Подивилась странница такому странному домику, запрятанному в лесной глуши — верно, никак не обычные люди живут тут, верно, не напрасно вывела её дорога сюда, может быть, живёт здесь, удалившись от суетного мира, какой-нибудь великий колдун, которому известны многие тайны того, что на земле, над землёй и под землёй, он сможет подсказать, где искать таинственную деву с чудодейственными цветами.

Едва только взошла королевна по крылечку, запорошенному снегом, тронула маковкой шлема колокольцы серебряные — взоржал в последний раз конь неутомимый, взметнул серебряными копытами густую непроглядную метель и растаял в ней, будто его и не было. Тут отворилась дверь ледяной избушки, и увидела дева цветы волшебные, в тугих кудрях, голубых, словно лунный свет, распускающиеся подобно снежному узору на окне.