Терра. Часть 2. Война племен

Глава 24

На церемонию прощания к Божьему дому явилось все северное поселение. Люди сторонились Птаховых и Ребровых, предпочитая держаться поодаль. Неопознанные тела заворачивали в тряпки и складывали на повозки, вывозившие их за стену. Среди этих тел были и неопознанные останки Антона. Вопреки традициям, Анна взяла факел и проследовала за сыновьями и племянником. За Анной выстроилась очередь из жен, матерей, отцов и детей тех, кто полегли во всеобщей бойне. Они несли горящие факелы, зная, что сегодня простятся с теми, кто отдал за них жизнь.

Анна вышла за стену через распахнутые ворота и толпа людей, что стояла там, расступилась. Мужчины перекладывали свертки с телами на подготовленные костры. Ровные ряды из тысяч погибших огибали стену поселения по периметру. Среди тех, кто несли факелы, были и предки. Они шли смиренно, опустив головы, словно признавая, что это — их вина. Никто не пытался нападать на них. Никто не шикал, не бил, не замахивался, чтобы убить. Анна подошла к телу Париж и долго смотрела на него. Затем поднесла факел и подожгла погребальный костер. Люди с факелами устремились к другим останкам и начали поджигать костры один за другим. Анна оперлась о руку Гелиана и пошла обратно. Август и остальные Птаховы последовали за ними.

***

Шанталь осталась в поселении одна на день. Ее безопасность вверили в руки Юзефа, который пообещал приглядеть за ней. На протяжении этого дня к ней с визитами заявлялись люди из поселения с требованием снизить долю провианта, которую они вынуждены были отдавать каждую неделю предкам. Шанталь принимала каждого из них и каждому вежливо, но настойчиво давала понять, что ее решение в данный момент неизменно. Приходили и женщины, которые варили отвар из сонной лапки и разливали его по бутылкам. Они были недовольны осадой, которую пытались утроить пока еще здоровые люди с требованиями дать им лекарство уже сейчас. Этих людей Шанталь приказала разогнать. К сожалению, кто-то начал стрелять из плазмара и появились новые жертвы. Шанталь понимала, что одной удержать власть на своих землях у нее никак не получится. Будут новые недовольные, будут бойни за лекарство и останавливать этих людей придется силой. Силой, которой у Шанталь не было.

К вечеру дом опустел и в нем осталась она одна. Холодало. Нужно было затопить печь. Шанталь поужинала колбасой, которую нашла в шкафчике на кухне, и присела за стол, заставленный грязной посудой, которую никто за прошедшие дни не помыл. Женщины-помощницы после казни пленных в дом Стелларов так и не вернулись. И возможно, Шанталь уже необходимо искать новых работниц. А пока… Пока грязную посуду придется кому-то мыть.

Она встала, сбросила с плеч шаль, нашла пустые ведра и вышла во двор.

Юзеф покосился на старшую Стеллар с пустыми ведрами в руках. «К беде» подумал он.

Кто-то из ее людей спохватился, заметив Хозяйку, топающую к колодцу.

— Госпожа!

— Тш-ш-ш! — шикнула Шанталь. — Помоги воды набрать и в кухню отнести.

— Давайте, госпожа, — мужик забрал у Шанталь ведра.

— А где остальные? — спросила она.

— Да только я и этот осталися, — мужик кивнул в сторону Юзефа, подпиравшего спиной стену дома за оградой из кустов.

Шанталь прищурилась и, разглядев Юзефа, тут же отвернулась.

— Воду на кухню занеси и поутру ступай в поселок. Скажи, что госпожа набирает новых охранников. Три серебряных в неделю.

— Госпожа, а меня возьмете? — пробурчал мужик.

— Конечно возьму.

Юзеф не выдержал и хмыкнул. Шанталь обернулась к нему.

— Вам смешно? — спросила она.

— С него охранник, как с меня знахарка.

— Он предан. Другие ушли, а он остался.

— Другие в кустах сидят и на деревьях, — Юзеф обвел рукой пространство за спиной Шанталь.

Она даже обернулась и отпрянула, когда мужчины стали подавать голоса.

— Так что, охранник из него никакой! — засмеялся Юзеф и сложил руки на груди, продолжая стену подпирать.

— Госпожа, я воду на кухне оставил, как вы велели, — доложил мужик, вернувшись из дома.

— Благодарю.

— Вы сами печь затопили? — не унимался с расспросами мужик.

— Сама.

— Правда, что ли?

Шанталь грозно на него посмотрела.

— Понял! — мужик тут же умолк и ретировался.

Шанталь криво улыбнулась и пошла дом. Нагрела воды. Собрала грязную посуду со стола и принялась ее мыть.

— Вот это да! — засмеялся Юзеф, останавливаясь в дверях на кухню. — Вы и посуду мыть умеете?

— Сгинь!

Юзеф подошел к буфету и открыл его нараспашку. Достал колечко вяленой колбасы и несколько кусков хлеба. Шанталь в это время продолжала намывать тарелки. Юзеф присел за стол и начал есть.

— Бормотуха есть? — спросил он.

Шанталь вскинула брови. Вытерла руки полотенцем, подошла к шкафчику, достала бутылку. Взяла чистую кружку и поставила ее на стол. Налила бормотухи. Выпила все до дна и закусила куском хлеба, лежащим перед Юзефом.

— Есть, — наконец, ответила Шанталь, забрала бутылку и вернула ее на место.

Он понимающе кивнул. Встал из-за стола, подошел к Шанталь и остановился напротив.

— Муж твой покойный той еще гнидой был, — улыбнулся Юзеф. — Мало того, что он с твоей семьей и с тобой сделал, так умудрился еще и девчонку шестнадцатилетнюю обрюхатить. Как думаешь, если бы он тебя убил, женился бы на ней?

Шанталь смотрела на Юзефа не мигая. Ярость вскипала внутри. Грудь вздымалась слишком часто. Губы пересохли.

— Все слухи по поселку собрал? Или еще чего спросить желаешь?

— Хочешь ему отомстить? — улыбнулся Юзеф.

Одна бровь Шанталь поползла вверх.

— Могу с этим помочь, — предложил он.

Другая бровь Шанталь поднялась следом за первой.

— Ты женат? — спросила она.

— Нет.

— Думаешь, если уложишь старшую дочь рода Стелларов, это тебе поквитаться с моими предками поможет?

Юзеф снова улыбнулся.

— Мне наплевать на твоих предков.

— Да что ты! — прыснула смехом Шанталь.

— Ты очень красивая женщина. Сама об этом знаешь. А муж твой покойный этого не ценил. Ему шестнадцатилетнюю подавай. Как думаешь, она одна такая в поселке или были и другие?

Пальцы Шанталь сжались в кулаки.

— Как тебя звать, напомни? — спросила она.

— Ты помнишь, как меня зовут, — Юзеф подошел к ней вплотную и провел пальцем по щеке.

Палец заскользил ниже, по шее, по ключице, еще ниже, к лифу ее платья. Щеки Шанталь стали пунцовыми. Губы распахнулись.

— Ему было все можно? А почему тебе нельзя? — палец Юзефа скользнул в лиф.

Вилда сказала правду. Не важно, кто она и какое у нее прошлое. Он ее захотел. Захотел, как только увидел. Шанталь Стеллар. Отца бы удар хватил. И Юзеф был бы счастлив увидеть это. Он наклонился и поцеловал сосок через ткань платья. Шанталь явно задыхалась. Палец поддел лиф и опустил его вниз. Губы накрыли грудь с розовой вершинкой. Ладонь зависла над другой грудью. Нежно коснулась соска сквозь ткань, пальцы заскользили по шелковистой коже, поддевая и спуская лиф и со второй груди. Юзеф повернул голову и лизнул второй сосок. Подул на него и снова лизнул. Прикоснулся к нему губами, начал нежно поглаживать пальцами обе ее груди, едва прикасаясь. Повел пальцы вверх, к ключицам. Нашел заветные ямочки под ними и погладил кожу на них. Шанталь закрыла глаза и шумно выдохнула.

Такого обращения со своим телом она еще не знала. Да что вообще она знала? Юра любил помять ее грудь, подержаться за нее, как пьяный за забор, полапать за бедра, страстно поцеловать и быстро колени раздвинуть. Сначала больно было. Потом стало нравиться, вроде. А потом крови в срок не пошли. И все. Она ведь его любила. Она ведь верила, что он тоже любит ее… И так погано внутри теперь. И так легко, от того, что Юры больше нет рядом. И так приятно, что другой красивый мужик ублажает ее на кухне, надеясь, что раздвинув ей ноги либо отомстит кому-то либо что-то получит взамен. И ей наплевать на его мотивы. У нее свои причины. И причин этих так много, что уже не перечесть.

Платье соскользнуло с плеч. Шанталь подняла руки, помогая его с себя снять. Юзеф спустил его на талию и скользнул ладонью по животу вниз. Волосы на лобке. Какого они цвета? Он погладил их. Никогда не думал, что так возбудиться, ощутив их под пальцами. А она уже мокрая. Юзеф коснулся ее клитора. Шанталь явно задержала дыхание. Поиграл с ним. Сначала легко, нежно, постепенно увеличивая натиск, пока с силой не сжал пальцами. Шанталь резко выдохнула и сократилась. Юзеф скользнул ниже и погладил складки. Упер ладонь в клитор и вошел в нее одним пальцем. Он заглянул ей в лицо. Такая красивая… Господи, какая же она красивая…

Юзеф наклонился и зацепился губами за ее нижнюю губу. Раз, другой. Она попыталась наклониться к нему, но он не позволил. Снова зацепился за ее губы губами, едва прикасаясь, едва ее касаясь, и в то же время проникая в нее двумя пальцами и массируя ладонью клитор. Ее руки, словно безвольные. Она не пыталась его обнять. При мысли об этом ему стало неприятно. Мнит себя жертвой? Черта с два она жертва! Она хочет отомстить. А он хочет ее соблазнить. Ведь пройдет неделя, другая, максимум месяц и на пороге выстроится очередь из желающих угодить в ее постель. Они будут вешать ей лапшу на уши. Будут ее жалеть, убеждать, что они другие, не такие, как ее покойный мужик. И одного из этих козлов, которым наплевать на нее, но не наплевать на землю, которой она владеет, она подпустит к себе. Потом забеременеет и выхода не останется. Черта с два! Он будет первым и последним в этой очереди. Ведь рано или поздно она перестанет мстить и поймет, что рядом с ней уже есть кто-то, кто на самом деле лучше ее покойного мужика.

Юзеф коснулся ее верхней губы. Она сомкнула губы и поцеловала его. Без языка. Как девочка. Но она ведь не девочка? Он провел по ее губам языком. Вновь зацепился за верхнюю губу. Ну, давай! Ответь! Она снова сомкнула губы и подала навстречу язык. Он обхватил его, распахнул губы и поцеловал ее, проникая глубоко, везде проникая глубоко. Клитор, палец, язык. Другая рука на талии, под платьем, спускается к бедрам, чтобы коснуться их и погладить. Господи, как же он завелся. Как же она завелась. Примкнула к нему всем телом и начала бесстыдно тереться сосками о его рубаху. Кажется, с него стягивают штаны. Определенно. Она возилась с застежкой. Он достал руки из ее платья, подхватил за бедра и усадил на стол. Задрал подол, развел ноги, снова коснулся рукой ее волос. За юбками не видать их цвета. Но он узнает. Может, не сегодня, но потом… Она наконец-то справилась с его штанами и тут же убрала руку, когда достоинство оказалось снаружи. Брезгует или стесняется?

— Можешь потрогать, — прошептал он ей в губы и снова поцеловал.

Она протянула руку и тут же одернула ее. Боится?

— Потрогай. Мне будет приятно.

Она коснулась пальцами и нежно погладила.

— Можешь обхватить.

Она обхватила.

— И сжать.

Едва ли это было сжатие.

— Погладь ладонью.

Шанталь зажмурилась. Стыдно? Он едва не расхохотался. Не смотря на стыд, она прижала ладонь и начала водить ею.

— Мне хорошо, — он скользнул в нее пальцами. — А тебе?

— Да…

Он убрал руку, убрал ее ладонь, подтянул за ноги к себе и медленно в нее вошел. Шанталь овила руками его шею. Юзеф снова ее поцеловал и начал двигаться. Она постанывала ему в губы. Так тихо, едва слышно. Твою мать… Его недолго не хватит. Он подхватил ее на руки и усадил на себя. Вокруг юбки ее платья, а под ними ее обнаженный зад. Он уткнулся носом в ее шею и стал часто дышать. А она все двигалась, все двигалась на нем. Так много смазки. Так хорошо. Слишком хорошо. Он резко вышел и поставил ее на пол. Повернул спиной к себе и наклонил вперед, заставив лечь грудью на стол. Раздвинул ее ноги и снова вошел. Она уткнулась лицом в руки. Возможно, она полагала, что он не услышит ее стонов. Но он все слышал. Господи, если она сейчас не кончит… Он погладил ее клитор, растер смазку между пальцев. Обвел пальцем ее анус и медленно ввел в него палец. Она мгновенно сократилась и даже вскрикнула.