"Вы просто не знаете, куда смотреть". Часть вторая: "Ведите себя правильно"

— Проводила подружку? — пожал плечами я. — Давай, за работу. Пора открываться для вечерних клиентов.

Но девушка стоит передо мной, упрямо уперев руки в бока и нахмурив брови.

— Это паршивая идея, босс. Не надо ей потакать. Она и так не в себе.

— Потакать в чём?

— Во всём… этом. Ты правда не понимаешь?

— А должен?

— Не знаю, босс, — Швабра вздохнула и сделала шаг в сторону, пропуская меня к двери.

Я перевернул табличку надписью «Открыто» наружу.

— Иногда думаю, босс, что ты давно уже всё понял, только вид делаешь. А иногда…

— Что?

— Что тебя тут вовсе нет.

***

— Последний денёчек догуливаю, — вздохнула Училка, разглядывая на свет свой первый за сегодня мохито.

— Ах, да, завтра же первое сентября, — вспомнил я. — Каникулы закончились, наступают трудовые будни?

— Вот вам смешно, а у меня сердце не на месте. Как будто…

— Что?

— Не знаю. Что-то происходит, Роберт.

— Всегда что-то происходит. Это называется «жизнь».

— Простите, наверное, вы правы, я зря себя накручиваю. Просто выпускной класс, детей очень много, большая ответственность, администрация на меня давит…

— В каком смысле «давит»?

— Они носятся с дурацкой идеей досрочной аттестации. Хотят закончить учебный год раньше.

— И какой в этом смысл?

— Не знаю, но мне кажется, дело в заводе. Может быть, им срочно нужны рабочие руки и не хочется ждать до следующего июня. Но городские власти с ними заодно, да и родители, в общем, тоже.

— А вы?

— А я не знаю, как мне поступить. Досрочная аттестация одного-двух учеников возможна, но весь класс? Впрочем, отчего-то я уверена, что Департамент образования проверку не пришлёт.

— И как вы поступите?

— Ещё не решила. Если соглашусь, это будет означать, что всё закончилось. Надо будет что-то делать со своей жизнью дальше. Куда-то ехать, искать работу, пристраивать сына… С другой стороны, какая разница, сейчас или следующим летом?

— Но вам это не нравится, — констатировал я, протирая стаканы.

Барменская магия. Кроме всего прочего, помогает не вляпываться в чужие проблемы.

— Знаете, да. Я им дала почти всю программу, аттестаты будут не совсем с потолка, но, понимаете, это признание того, что кроме Завода детям ничего не светит.

— А разве это не так?

— Так, — вздохнула она, — но признавать очень обидно. Я старалась дать им как можно больше, а теперь мне говорят: «Это всё не нужно. На заводе научим сами». Это обесценивает годы труда, и это сложно принять. Хотя, наверное, придётся. Я решила для себя, что сначала поговорю с детьми. И если они будут против досрочной аттестации, стану сопротивляться до последнего. Хотя возможности мои как куратора класса не слишком велики. Если администрация будет настаивать, то меня в крайнем случае просто уволят.

— Приходите, возьму вас официанткой.

— Спасибо за предложение, — рассмеялась Училка, — но я предпочитаю работу с детьми. Отличные мохито, как всегда, но мне пора. Пойду готовиться к торжественной церемонии начала учебного года.

Она расплатилась и вышла.

— Чего она распиналась? — спросила Швабра.

— Да так… Обсуждали нюансы среднего образования.

— Это она может… обсуждать.

— Она тебе не нравится? — удивился я. — Мне показалась довольно безобидной.

— Это ты ей у доски не отвечал, — скривилась девушка. — Ух и въедливая! Нет, так-то она ничего. Не злая. Но ни черта не видит за своими учебниками. Столько лет тут прожила, а так и не поняла ничего.

— Слыхала про «досрочную аттестацию»?

— Да, наши «сладкие лимонадики» третий день обсуждают.

— И как тебе?

— Мне? Ты серьёзно, босс? Не прикидывайся наивным, тебе не идёт.

— Ладно, не буду. Давай об актуальном. С завтрашнего дня тебе придётся ходить в школу.

— Да, босс. Но это не очень большая проблема. Утром я и так не работаю, а дневной лимонад придётся сдвинуть попозже, потому что однокласснички-то тоже будут отсиживать положенное. Единственное… — она замялась.

— Что?

— Ничего, если я буду тут держать комплект сменной одежды? Школьная у меня одна, и в ней надо дотянуть до конца года, когда бы он ни случился. Домой бежать переодеваться далеко, а лимонадики, зуб даю, будут припираться сразу после последнего урока.

— Конечно, не вижу проблемы.

— Товар утром будет забирать твой всратый питомец, но тебе, наверное, придётся за ним приглядывать. Чтобы успеть до «клушатника», придётся поднимать его пораньше. Кстати, где он?

— Мусор пошёл выносить.

— Куда? В Африку пешком?

— Да, что-то его давно не слышно. Наверное, горюет где-то.

— Чегой-та?

— Ему твоя подружка дала по лицу. А у него чувства.

— Всего-то? — фыркнула Швабра. — Скажи ему, чтоб не плакал. Она не обиделась.

— Это она тебе сказала?

— Да что я её, не знаю? Для неё это технический момент. Распустил руки, получил по морде, проехали и забыли. Я тебя уверяю, завтра опять будет строить ему глазки, как ни в чём не бывало. Её это забавляет. Она прекрасно знает, как парни на неё ведутся, что же теперь, убивать их всех? Я бы, если б кто полез меня лапать… — девушка перехватила мой скептический взгляд в область между животом и шеей и надулась: — Да, нечего. Но представь себе, не всех это останавливает.

— Даже так?

— Знаешь, — сказала она зло, — в пятом классе компания придурков завела привычку хватать меня на переменах за грудь. Да, там тогда и того, что сейчас ещё не было, но у остальных-то девчонок вообще по нулям. Я… скажем так, рано начала, но так ничего и не достигла. У них это называлось «прыщи давить» — прижать меня в коридоре и ущипнуть за сосок. Дико больно, кстати. И вот с ними со всеми случилось острое пищевое отравление. Прямо на уроке. С обоих концов хлестало. Вонища была — ты себе не представляешь! Что-то съели в столовке не то. Только они, вот такое совпадение. Их увезли в больничку, а ночью я их навестила. Каждого. Разбудила шилом, приставленным к глазу, и сказала, что так будет с каждым. А если они пожалуются, то будут искать свои пиписьки на ощупь. Двоим пришлось снова менять постель, но с тех пор они орали про меня гадости издали.

— Школьные годы чудесные, — прокомментировал я.

— Не то слово, босс. Обожаю школу. Поэтому у меня есть к тебе ещё одна странная просьба… Можешь меня послать, я пойму. И даже не обижусь. Я бы себя послала, вот честно.

— Излагай, — удивлённо кивнул я.

— Можешь завтра прийти на церемонию?

— Куда?

— Церемония начала нового учебного года, — смущённо сказала Швабра. — Возле школы, утром.

— Зачем?

— Ну, не хочешь, не ходи, не надо. Обойдусь, подумаешь.

— Нет, тебе это зачем?

— Туда все придут с родителями, бабушками и дедушками. Так принято. Все, кроме меня. Я так-то привыкла за столько лет, что стою одна, как дура, но в этом году… Я в курсе, что тебе насрать, что я на тебя просто работаю, но блин, я бы хоть манекен из одёжного рядом поставила, чтобы не стоять там одна завтра. Но у меня нет манекена и украсть его негде. Я понимаю, дурацкая просьба, но…

— Побуду твоим манекеном.

— Серьёзно?

— Почему нет?

— Потому что про тебя могут начать… шептаться, — призналась она. — Типа я тебе не только полы мою…

— Я выгляжу человеком, который не нашёл никого привлекательнее?

— Уел, — ответила она мрачно. — Ты точно мог бы найти получше. Вон, училка, как по мне, не прочь, только мигни. Кстати, ты чего не мигаешь?

— Не твоё дело.

— Зря, она ничего, хоть и старовата, конечно. Тебе сколько лет, кстати?

— Мы договаривались не лезть в жизнь друг друга, не так ли?

— Блин, ты прав, босс. Я дура. Вывернула тебе на башку свою помойку, — мрачно сказала Швабра. — Извини, босс. Я чисто на нервах, босс. Я больше не буду, босс. Пошла я в жопу, босс. Но всё равно спасибо, босс.