Вера, Надежда, Любовь

3

Парень, который за Симой «ухлестывал», был Сашка Грек. Ничуть он за ней не ухлестывал. Просто Сима говорила о том, чего бы она очень хотела. Как мы знаем уже, Сима решила приворожить Сашку посредством безразличия. Замысел состоял в том, «то пусть Сашка танцует с Любой. А Сима пусть будет для него недоступна. Но Сашка с радостью танцевал с доступной Любой, а недоступная Сима была ему ни к чему. Счастливый Сашка Грек транжирил деньги на угощенья, Сима злилась. А безразличной была только Люба. В фойе у окна, где они ели мороженое, было шумно от буфетной очереди, от радиолы, от смеха из комнаты смеха и от говора. Вдруг стало почти тихо. Люба повернула голову вместе со всеми и — ахнула: вошел отец Александр.

Можно было подумать — вошла лошадь. Таким неожиданным и таким странным был человек в рясе тут, где танцуют. Только минуту спустя, оправившись от удивления, Люба увидела рядом с ним Надежду.

Надежда не знала, куда себя деть. Если бы час назад кто-нибудь ей сказал, что она приведет в Дом культуры попа, она сочла бы этого человека помешанным. Отец Александр сказал бы про этого человека то же. Тем не менее и он и Надежда были здесь, и с этим нельзя уже было ничего поделать. Так началась труднейшая из ролей, какие ему приходилось играть.

Пока он с ней справлялся. Посреди смущенных и удивленных он один казался невозмутимым. Разговаривал он больше с Надеждой, понимая, что это ей помогает. Любу он не заметил, хотя прошел от нее в двух шагах. Лучше бы ему заметить: чтобы вести роль, были нужны партнеры. Он бы обрадовался, увидя ее здесь.

Но Люба думала по-другому. «Прошел мимо! Теперь-то уж ясно было, что Надежда задумала. Вон как она зла! Пообещала разрушить их дружбу, пообещала весь город поднять, и что же? От слов до дела недалеко. Нужно быть очень злой, чтобы вот так терпеливо, шаг за шагом вершить дело. Но он-то, он-то! Боже, до чего глупы мужчины, даже умные. Чем умней, тем глупей. Прошел мимо… Что она ему там наговорила? И что она задумала сейчас, какой спектакль? «Но что бы ты ни задумала, дорогая сестрица, спектакль будет без меня». Люба оставила Сашку и Симу безуговорно, глухая ко всем их мольбам.

У Дома культуры было уже движение: «А что такое? Что такое?» Люба прошла мимо куцых козырьков, как мимо черни. «Развлечение — смотреть попа, — подумала она. — Дураки безмозглые». Встретился ей Карякин — из вечерней школы.

— Люба! Иванова! — окликнул он. — Что там? — Он указал на подъезд. — Случилось что-нибудь?

Люба помолчала немного, глядя на носки своих новых туфель, затем подняла глаза.

— Не знаю, Владимир Сергеевич. Я там не была…

Возмущение против Надежды нарастало в ней, ей трудно было дышать. За поворотом у лесопилки Люба остановилась и подумала, что оставить это так невозможно. Уклонение — это не дело. И не потому, что вообще пассивным быть хуже. Просто Люба не могла бы в этом случае ни спать, ни есть, ни лежать, ни сидеть. Она повернула назад. Если ей причинят боль, она ответит тем же. Она сумеет…

XIII. «ИДИТЕ К НАМ!»