Вера, Надежда, Любовь
- Автор: Николай Ершов
- Жанр: Советская проза
- Дата выхода: 1970
Читать книгу "Вера, Надежда, Любовь"
2
Вдруг он увидел Надежду. Она все еще стояла у парадного входа перед Домом культуры, но уже не со Степаном одним, а в группе ребят, его товарищей. Подробностей он не рассмотрел: подошел автобус.
Вдруг, будто кто схватил его за полу, Александр почувствовал: уехать нельзя. Он пропустил очередь вперед себя. Шофер поглядел на попа в боковое зеркало, пожал плечами и тронулся.
Александр недолго оставался один. Подкатил Костя Ряхов на своем захлюстанном «Москвиче».
— Батюшка, подвезем?
— Подвезем. Постой-ка только минутку. Мне надо кое-кого подождать. Как жизнь?
— Чего?
— Я спрашиваю: как жизнь? Что нового?
— Да что же тут может быть нового? Все как-то по-старому…
Костя сидел за рулем вальяжным тузом. Разговаривая, священник вынужден был наклоняться. Со стороны он выглядел перед Костей просителем. Надо было эту видимость изменить.
— Выйди из машины, — нежненько приказал ему отец Александр.
Костя не понял.
— Я сказал: выйди из машины.
Костя повиновался, но вид у него был ошалелый.
— Теперь стой и рассказывай. Как жизнь, как дела. Вообще что-нибудь рассказывай.
Что-то учуял Костя в попе. Но Костя был трус, поэтому ослушаться он не мог.
— Да ить что же она, жизнь? — начал он, и тон у него стал заискивающий. — Кошка с собакой живут — тоже называется жизнь.
Александр оглядел площадь. Возле Дома культуры слонялись завсегдатаи танцулек и пивных, ребята в одинаковых кепках с куцыми козырьками. Ходили назад-вперед двое ребят с красными повязками — патруль народной дружины. Патрульные косились на куцые кепки, хотя у самих у патрульных кепки были такие же. Надежда с компанией все еще стояла. По всем признакам разговор у них шел о нем, о священнике.
— Одним словом, живем — хлеб жуем, — продолжал Костя.
— С маслом? — спросил Александр, дабы поддержать разговор. — С маслом хлеб-то жуешь?
Костя долго лупал глазами, прежде чем ирония до него дошла.
— Да оно что же, грех, что ли? Бывает и с маслом. Иначе как же? Оно и загнуться недолго. Ить жизнь-то, она бьет ключом. Да норовит по голове…
Так, сохраняя видимость беседы, Александру было удобнее наблюдать. Однако Костя скоро умолк — он искал сочувствия.
— В кузове у тебя, сын мой, тяжелое что-то. Не попался еще?
Этот вопрос оказался удачнее. Костя распетушился, что вот, дескать, все считают его таким-сяким, а между тем он честнейший человек. Костина оправдательная речь длилась достаточно долго. Отец Александр успел кое-что рассмотреть.
У газетного киоска, где стояла Надежда в окружении ребят, не смеялись, как можно было ожидать. Спор шел всерьез. Несколько раз Надежда делала попытку возразить. Она порывалась каким-то коротким и странно четким движением. Все в ней было вперед в этот миг: и взмах головы, и взгляд, и жест руки тоже очень четкий и почему-то ладонью вверх, как на египетской фреске. Не завладев вниманием, она совершенно уже по-рязански отмахивалась этой же рукой и поворачивалась к собеседникам боком: «Ай, что вы понимаете!» Оглянулась на Александра: уехал он или нет? Вдруг еще один раз она сделала жест по-египетски, затем по-рязански, повернулась к компании не боком, а спиной и пошла напрямик через площадь к нему, к Александру.
Он растерялся, обрадовался и удивился — все вместе. И забыл подумать, как он при этом выглядит. Он оставил Костю на полуслове и, сам еще не ведая для чего, пошел навстречу.
Костя, который к этому моменту оправдался и успел даже закинуть удочку на счет хорошего местечка при церкви, был оскорблен. Он подъехал к этому попу, как к порядочному… Может, вернется еще? Нет, не вернется. Ушел…
— Думала, вы сейчас уедете. Извините меня. У нас тут спор был. Одним словом, скажите, пожалуйста: могли бы вы, если захотели, пойти с нами на вечер молодежи? Или вам нельзя?
Священник подумал немного, а пока думал, они подошли к киоску.
— Это вот муж мой, Степан. Познакомьтесь, пожалуйста.
Надежда смутилась. Она покраснела, опустила глаза, прикрыла ладонью одну щеку и сделалась какая-то милая очень. Смутилась. Как будто стыдиться надо было, что у тебя муж — так, что ли? Она и сама поняла, что вышло нелепо. Но от этого она потерялась еще более, еще более покраснела и стала еще милей.
— А это вот Паша Фомин. Это Коля Стрельников. Володя Терехин, Митя Горохов…
Каждому он пожимал руку и каждому смотрел прямо в глаза с расположением и приветом. Любому из них он мог посвятить всего себя — так казалось. И тут уж ничего нельзя было сказать. Только то можно было сказать, что это черт знает какая несусветица: настоящий вроде бы человек, а поп…