Вера, Надежда, Любовь
- Автор: Николай Ершов
- Жанр: Советская проза
- Дата выхода: 1970
Читать книгу "Вера, Надежда, Любовь"
1
Гу-у! — вскричал паровоз.
Весь он, с мощными шатунами, многосотградусным паром в котлах, был жеребенок-стригунок, ликующий и нетерпеливый в предчувствии простора. Прицепляясь к составу, паровоз чокнул буферами о буфера. Чок пробежал по составу, и вместе с ним с новой силой прошло вдоль перрона людское волнение: перемена судьбы, перемена судьбы!
— Едет! И куда едет?
— Краснопролетарцы тут? Товарищи, где тут краснопролетарцы?
— Глядите не зазнайтесь там! Помните, откуда вы родом!
Стоял гам, будто случилось землетрясение. Слезы, песни, крики, чемоданы и рюкзаки навалом — вавилонское столпотворение. Были опущены стекла во всех вагонах. Сотни рук протянулись навстречу толпе. Добровольцев со всего района набрался целый эшелон. Любин класс уезжал почти весь, а Люба оставалась. Опять выходит, что она не в ногу с коллективом. Но ведь она же в ногу, честное слово, в ногу, только ей надо сдать экзамены и немного еще поправиться. Высунувшись из окна едва ли не по пояс, Сима кричала с верхней полки:
— Любка! Я на тебя койку займу в общежитии!
Вон как оно получается — Люба, случалось, поглядывала на подругу свысока: бестолкова, болтушка. А вот Сима едет, и молодец она во всех отношениях.
Симу оттеснили от окна: довольно ей кричать, надо и другим поговорить с Любой, надо сказать, что ее будут ждать там, в Солнечном, пусть она не валяет дурака, приезжает сразу же, как сдаст экзамены, а коллективные шпаргалки по всем билетам поступают в ее полное распоряжение. Люба едва разбиралась в шуме и в пестроте, едва могла устоять перед этим общим сердечным движением навстречу ей.
— Милые вы мои!
Руководящий Генка никем уже не руководил, хотя изо всех сил держал марку. Но он сам собою и то уже не руководил.
— У нас коллектив, — говорил он Любе. — А если ты не приедешь, будет неполный комплект…
Он говорил, а в глазах у него была тоска. Такая стояла в глазах у Генки тоска, что в пору было заплакать, глядя на него.
— Неполный комплект… — повторил Генка и отвернулся.
— Я обязательно приеду! — уверяла его Люба. — Ну что ты, Генка! Как я могу не приехать?
— Она вот только экзамены сдаст, — добавлял Сашка Грек, он стоял тут же. — Поправит немного состояние своего здоровья, в доме отдыха отдохнет. А там видно будет…
Сашка откровенно посмеивался над руководящим Генкой, и это Любу возмущало чрезвычайно. Уж не забрал ли он себе в голову, будто имеет над Любой власть? Люба действительно поедет туда, куда едет весь класс. Если Сашка хочет, то тоже пусть едет с нею, а оставаться тут — ни за что!
На трибуне, сооруженной тут же, произносили речи. Дядя Ваня, бригадир сварщиков, говорил от имени коллектива строительно-монтажного управления. Эту речь от имени управления никто не слушал. Мясистый дяди Ванин нос стал от волнения малиновым. Дядя Ваня сунул управленческую речь в карман и стал говорить о том, что когда он участвовал в легендарном рейде Конармии, то на привалах конармейцы мечтали о новой жизни. Новая жизнь — вот она! А рейд Конармии был героический, они рубали врагов почем зря…
— Бедный человек! — сочувствовала ему Люба. — Генка, ведь он правильно все говорит. Саша, ведь правда все это! А его не слушают…
Но Люба и сама слушать не могла тоже. Она с беспокойством оглядывалась. Ей все казалось, что опоздает кто-нибудь, что самой ей надо делать что-то, что-нибудь говорить, а что — она не знала, а только стояла растерянная между Сашей и Генкой, и в том было все ее участие.
Люба вспомнила о Карякине.
— Владимира Сергеевича нет… Как-то даже нехорошо: класс уезжает, а его нет. Ой, Степан! — обрадовалась она. — Степан, а где Надя?
— Придет! Зачем она тебе?
Люба и сама не знала, для чего ей нужна сестра, только лучше, если бы она была тут, рядом.
У Степана забот было поверх головы: исполком назначил его дежурным на этом провожании. Он снимал с себя ответственность за непродуманное размещение по вагонам, потом принимал на себя ответственность за погрузку багажа, потом уверял кого-то, что все будет хорошо, телеграмма на станцию назначения уже послана…
— Здоров, Говядин! — махнул Степан. — Это ты, что ль, придумал на перроне трибуну воздвигнуть.
Знакомый нам среднеарифметический человек скромно потупил очи.
— Стараемся!
— Голова! — похвалил его Степан. — Вот теперь я вижу настоящего деятеля. Поп тебе не конкурент. Ты, говорят, турнул его тогда с котлована-то?
— Уж как-нибудь, будь уверен! Забудет дорогу…
— Говядин ты, Говядин! — с отеческой нежностью сказал Степан. — Стоеросовый ты дундук, Говядин, вот что я тебе доложу.
В добавление он привлек Говядина к себе и поцеловал его в лоб, как сына.
— Иди гуляй!
Говядин пошел. Люба упрекнула Степана:
— Как не стыдно издеваться?
Степан искренне удивился:
— Что ж тут стыдного, если я этого человека очень люблю?.. Вот она, Надежда, ты все беспокоилась.
Люба хотела крикнуть Надежде, чтобы она шла сюда, к ним, но в это время грянул духовой оркестр. Опять толпа пришла в движение, где-то запели вместе с оркестром. Вдруг песню подхватили все:
Нам нет преград
Ни в море, ни на суше…
Поезд, до краев наполненный пестротой и движением, был весь обращен к вокзалу. А между тем было кое-что интересное и на другом перроне.