Мир с членистоногими

— Ну, насмешил! Боги бывают правильные и не очень, — торжественно и немного иронически произнес Миша. — Кто молится по-ихнему, тот и еврей. Бог, который в библии, правильный, а евангелие и коран в школе даже не учат.

— Но тебе и твоим родителем этот их обычай до лампочки. Вы же в эти сказки о боге не верите.

— Сказки о боге тут очень важны, даже для тех, кто не верит. Без этого страна развалится. Здесь это главная еврейская мудрость.

— Совсем ты меня запутал, Миша. Верующие всюду есть, во всех странах. И верят, кто во что. И чтобы без этих выдумок страна погибла!?

— Это не я запутал. Это кто-то напутал и очень давно. Собрали здесь сначала европейских евреев, вроде нас, потом негров, марокканцев, йеменцев и всяких других. Все друг друга любят не очень сильно, все не похожи друг на друга, привычки разные, еда особенная. А общее только одно — вера. Знаешь, как много здесь попов, ходят толпами, в черном, с лохматой бородой, в старинных шляпах, смотрят за обычаями. У них даже мальчишки в точности такие же, только без бороды. Лучше с ними не связываться.

— А тебя не могут выгнать, ты же ни во что не веришь?

— Не могут, у меня мама еврейка. Я свой и даже молиться не обязан. — Лукаво засмеялся Миша.

— Ты же говорил, что свой — тот, кто верит в правильного бога.

— Правильно. И ещё, если мама еврейка.

— Обалдеть! Это кто-то неумный придумал. А если папа еврей?

— Если только папа, приехать сюда может, но своим не считается, пока не выучит все их обычаи.

— Мужчинам, наверное, обидно?

— Конечно, обидно, но женщины здесь очень главные. Они здесь разговаривают, как начальницы. Соседки, когда ссорятся, они не ругаются, а выкрикивают. Командовать женщиной может только её сынуля.

— И тетя Лиза такая?

— Конечно. Мама меня никому в обиду не даст.

— Выходит, тебе не нужно прикидываться верующим и молиться?

— Ну вот, что ты меня не знаешь? Я на уроке прямо сказал Офре, нашей училке: я бога не видел, а ты видела?

— Прикольно! Назвал её на «ты», нарочно, чтобы показать, что презираешь верующих?

— Ничего подобного, тут вообще нет «вы», все друг другу тыкают, хоть директору школы. Я просто объяснил, что никакого бога не видел и потому не верю.

— И что она, Офра эта, сильно ругалась?

— Совсем нет, просто перестала обращать внимание, когда я на её уроках играю с мобильником. Один раз попробовала заставить меня мобильник спрятать, а я говорю, пусть богу своему на меня пожалуется, если он запретит — тут же и спрячу. — Здесь Миша хитро посмотрел на Лёшу. — Я тебе еще не рассказал, что в школе меня сначала зачислили во второй класс, а не в третий, из-за того, что я не знал иврита.

Всё первое время Миша учился с малышней, поэтому он ни с кем из этих сосунков не подружился. Но его потом проверили, перевели в третий класс, и оказалось, что здесь в третьем классе учат то, что он вместе с Лёшей уже прошёл во втором. Теперь у него вместо Офры, Ирис, тоже сердитая, но возиться с мобильником позволяет, пока она врёт про бога. Мама просила перевести его сразу в четвертый, но ей объяснили, что не стоит, так как там все его будут обижать. И правда, он заглядывал в дверь четвёртого класса — настоящие бугаи.

Здесь в комнату вошла тётя Лиза и позвала Мишу обедать. Она поздоровалась с Лёшей, и спросила, как поживают его родители, а он её не сразу узнал. Она так загорела, что превратилась почти что в негритянку, а волосы стали немного рыжими. Они распрощались, но прежде Миша попытался узнать, как поживает Маринка из дома напротив. Леша заверил, что выяснит и привет передаст, но Миша испуганно отказался.

Дожидаться завтрашнего дня Лёша не стал, выскочил во двор и попытался Маринку разыскать, он давно её не видел. Учились они в параллельных классах, а на улице Лёша теперь почти не бывал. Нашел он её на ледяной горке, она оседлала санки и веселилась с подругами. Он тут же к ним присоединился. Привет от Миши она восприняла с достоинством и тут же поделилась этим сообщением с девчонками. Пока они громко обсуждали эту новость, он побежал домой и сел за компьютер, но вызывать Мишу не стал. Он знал, что тетя Лиза не отпустит его из-за стола, пока он не доест обеда, а ел Миша медленно. Поэтому он смотрел в экран и ждал, ничем иным ему заниматься сейчас не хотелось. Наконец, он решил, что пора и кликнул друга.

— Привет, — сказал Лёша, — поел?

— Да я давно поел, а ты? Я ждал, думал и ты обедаешь.

— Я с горки катался на картонке, помнишь, за гаражами?

— Конечно, помню. — Вздохнул Миша. — А много снегу навалило?

— Не очень. Дворник подсыпал немного на горку, и можно кататься. Я там, между прочим, Маринку встретил, передал от тебя привет.

— Ты что, — обрадовался Миша, — ну, она, наверное, была на санках, со своей бандой?

— Там все девчонки на санках. И Маринка им тут же стала хвастаться. Мне вот интересно, почему ты в байковой рубашке и куртке? У нас сегодня на улице -9, а я в майке сижу, не мерзну. А у вас ведь жарища.

— Сегодня у нас нет никакой жарищи, на улице +14 и дома +14, а иногда бывает и холоднее. Но всё-таки не мороз же, поэтому дома здесь не отапливают, труб отопления нет совсем, да ещё полы здесь каменные, а не деревянные. У нас есть нагреватель, но мы включаем его только перед сном. Вот у тебя, сколько сегодня градусов?

Лёша сбегал на лоджию, где висел градусник и притащил его в комнату, а когда вернулся, Миша уже тоже запасся термометром и Леша рассмотрел на экране +16.

— Ночью намного холоднее. А у тебя, я вижу, +25! Поэтому ты и в майке.

— Это здесь, в комнате — пояснил Лёша, — а на лоджии +18. Там бы я в майке не сидел. Но и у вас все-таки не замерзнешь. А вот к чему я бы никогда не привык — это жить в таком тесном месте.

— Да я же рассказал, как мы с папой еле добрались до моря. Мы же не на краю страны живём, а в другую сторону от моря вообще пешком не доберешься. Две недели назад, тоже в субботу, папин новый знакомый возил меня и свою Дору, мы с ней вместе учимся, на реку Иордан, рядом с озером Кинерет, у него уже есть машина. Так у нас на дорогу ушло почти полтора часа, правда пробка была.

— Бедный ты бедный! Как ты выдержал полтора часа трепаться с этой девчонкой, ты её как-то по-ругательному назвал.

— Ничего не по-ругательному, — хихикнул Миша. — Дора она, не Дура. Я с ней за всю дорогу и слова не вымолвил, только «привет», да «пока». Мы разговаривали с дядей Ароном, у него ведь своего сына нет, вот он и обрадовался. Обещал отвезти в другой раз на Мертвое море. Там на берегу стоят почти прозрачные скалы из соли. Тут вообще полным-полно удивительных мест. Только леса здесь нет.

Леша, конечно, сразу попросил рассказать об этих удивительных местах. Иордан оказался почти ручейком, в десять раз уже, чем их московская река, где они с набережной ловили рыбу. А эта напоминает деревенскую речушку, и заросла тростником.

— На берегу, — объяснял Миша, — полно народу, иностранцев отовсюду и наших тоже, таких, как мы, которые недавно прибыли, — объяснял Миша. — Некоторые лезут в воду по пояс, а глубже там и мест нет. Других обливают речной водой на берегу, если им лень спуститься.

— Чувствую, немножечко фантазируешь, да? До меня не дошло, что им там так уж нравится. Тем более, рядом Средиземное море.

— Они думают, что это особенная вода: лечит и все желания исполняет. Будто бы, в этом месте Иисуса Христа кто-то крестил, вроде, какой-то Иван, но не русский. И каждый радуется, как песик, которого хозяин погладил. Тётка, которая там всё объясняла, громко прокричала — в Иордане больше святости и истории, чем воды. У другого берега вода немного почище, там людей нет, и плавают огромные сомы, больше меня.

— Здорово! А ты плавал около сомов?

— Мы вообще не спускались, даже ноги не полоскали. Папа Доры не разрешил нам и правильно: вода мутная, толпа огромная, можно какую-нибудь заразу подхватить. Какой-то почти взрослый мальчик, скоро школу закончит, попробовал подплыть к сомам, а тётка, которая командовала, как заорёт, что нельзя, там Иордания. А пацан не знал иврит, недавно приехал, я ему и перевёл.

— Так ты, получается, побывал на двух границах, и на морской, и на речной?

— Ну да, там почти сто километров. Уж не меньше шестидесяти — это точно.

— И по берегам этой речки стоят пограничники, прямо напротив друг друга?

— Нет, Лёша, их я не видел. Может быть, они где-нибудь в другом месте стоят.

— Всё у вас как-то наоборот, — пожал плечами Лёша, — граница — и без охраны. Мы же с тобой читали, что там всё время почти что война!

— Не бери в голову, я пока никакой войны не заметил, и в классе нашем никто даже самого никудышнего сражения не видел. Только по телевизору про войну талдычат и даже показывют пересстрелки. А ты думал, страна крошечная. Ничего себе, крошечная, если война, вроде бы, идет, а никто даже самой пустяковой стычки своими глазами не видел. Тут даже драк не бывает, если не считать пацанов. Ты бы посмотрел, как тут мужики, бывает, поссорятся, орут друг на друга страшно, руками размахивают, думаешь, вот ещё чуть-чуть и нос расквасят. Но потом устают и расходятся. А в телевизоре каждый день где-то стреляют, взрывают, камни кидают. Да и у вас тоже привирают по телику, я же знаю.

— Я телик не смотрю, что там интересного.

На этот раз позвали обедать Лёшу. Они попрощались, и Миша предупредил, что он пару дней не появится, у них экскурсия в Эйлат.

— Где это, не припомню?

— Это на берегу Индийского океана, — объяснил Миша.

Поэтому Леша, прежде чем начать обедать, заглянул в географический атлас и нашел Эйлат. Конечно, до Индийского океана там проход был, но, все-таки, плыть и плыть.

За едой он рассказал маме о новой жизни Миши. Она, оказывается, уже знала, что тётя Лиза сначала мыла посуду в кафе, а сейчас работает в поликлинике медицинской сестрой, но скоро сдаст экзамен и тогда устроится хирургом. Мишин папа пока разгружает машины в супермаркете, а в свободное время ездит по заводам и стройкам, ищет место руководителя, как объяснила тетя Лиза. Весь Израиль уже объездил, скоро пойдет по второму кругу. А Мишу однажды в школьном автобусе эфиопские одноклассники поколотили, и тётя Лиза тогда пошла в учительскую и чуть не поколотила Офру.

— Будем считать, что нашу семью бог миловал, — заключила мама, — здесь тоже не медом намазано, но, хотя бы своё. Если что-то не так — сами и виноваты, а там — кто-то нафантазировал, а ты теперь расхлёбывай.

После беседы с другом, Лёша долго сравнивал Мишину жизнь и свою. Всё там какое-то загадочное. Каждый день Миша сражался с неизвестными опасностями совершенно один, без Лёши. Он разгадал много тайн и жил интересно. Раньше они были во всем похожи, а сейчас Миша повзрослел и узнал много нового. Поэтому там необычно, а здесь скучно. Всюду одно и то же, всякие почти одинаковые дома, перекрестки, незнакомые люди. Зато есть леса, бывает снег, больше ста километров до дачи и земля состоит из почвы, а не песка. И люди, хоть и незнакомые, но свои, а когда дерутся, то по-настоящему.