Корона Анны

4

Однажды Анна пригласила его на конкурс в престижную танцевальную студию на Манхэттене. Она там – в жюри, к тому же и сама исполнит номер.

С этого выступления, по ее словам, начинается ее возвращение на большую сцену. Ее новый продюсер заключил выгодный контракт с Американским театром балета. На вопрос Стива, почему на конкурсе она будет исполнять аргентинское танго, Анна ответила, что любая профессиональная балерина танцует не только классические балетные партии, но и народные танцы, в их балетном исполнении.

– И аргентинское танго, и русский танец, и японский, – засмеявшись, она вдруг подпрыгнула и застыла в позе «самурая».

…Вечером Стив сидел в баре этой студии, пил коктейли и виски с такими же, как и он, приглашенными. Начался конкурс. Сменялись танцоры. Им аплодировали – то густо, то жиденько. Фотографы и телеоператоры ходили по залу, направляя на исполнителей объективы. Анна в паре с каким-то мужчиной стояла за столиком жюри, раздавала танцовщикам комплименты и делала им замечания. Стиву было скучно.

Но когда зазвенели струны гитар, когда ударили клавиши рояля, и на сцену вбежала Анна в черном облегающем платье, из разрезов которого выныривали ее белые гладкие ноги, когда замелькала ее белоснежная спина, окаймленная вырезом платья, когда поплыла по воздуху ее тонкая шея, несущая изящную головку с подобранными кверху и стянутыми в тугой узел волосами...

Там-та-та... Она ходила по сцене в сопровождении худенького партнера, совсем еще мальчика, который служил ей только для опоры. Нет же, она не ходила и не носилась по сцене, нет! Она рассекала воздух своим молодым жгучим телом. Она звала, томилась, взрывалась страстью. То проползала черной змеей между ног юноши, оплетая его и провисая вниз головой, сдавливала его горло своими змеиными ногами, то, упав на пол, через миг опять взлетала за его спиной...

Музыка стихла, и танец закончился. Но публика молчала, боясь нарушить витающее в зале очарование. И только после того, как Анна сделала книксен, зал взорвался.

В антракте Стив зашел в уборную. Там мужчины мыли руки, споласкивали лица и, вытираясь салфетками, шумно разговаривали. Забыв о всяких приличиях, говорили только про танец Анны. Все признавались, что в штанах у них было «железно», и что такого сильного влечения никогда не испытывали ни к своим женам, ни даже к любовницам.

Проводив Анну домой, Стив помог ей занести в квартиру цветы и снять шубу. Наговорил ей кучу комплиментов. Анна словно и не слышала его слов. Она была вне себя от восторга. Еще бы! – снова на сцене! Прошла в комнату, Стив последовал за ней.

Анна приоткрыла створку большого окна, и в комнату плеснуло мартовским ветром. Стояла у окна, покусывая ноготь большого пальца, задумавшись о чем-то. Вероятно, догадалась, что сейчас происходит со Стивом. Подошла к нему:

– Мы никогда с вами не говорили об этом. Но пришло время. Вы должны знать, что я не могу любить мужчин и не вступаю с ними в интимную связь. Может, когда-нибудь, в будущем, я и смогу их любить, как женщина. Но пока... Обещайте, нет – клянитесь, что никогда не прикоснетесь ко мне без моей воли.

В знак согласия он сжал ее маленькие ручки.Почувствовал ее взволнованное дыхание на своем лице. Видел, как вздымается ее маленькая грудь под вечерним платьем.

– Я вам верю. Верю, как никому никогда не верила до сих пор. Вы добрый и благородный. Вы – рыцарь. Помните, как я когда-то вас посвятила в рыцари там, в парке? Кстати, я тогда не шутила, и посвящение было настоящим. Я еще потребую от вас великих подвигов, – она засмеялась. – Я хочу танцевать! Подождите минутку.

Исчезла в спальне, а Стив сел на пол.

Он думал о том, что за все время их знакомства никогда не испытывал к Анне никаких сексуальных влечений. Даже когда она делала перед ним разные упражнения, растяжки, шпагаты, ходила в неплотно запахнутом кимоно, когда наклонялась и выгибалась, когда он порой видел ее груди под отошедшими краями футболки, ее ноги в трико, открытые выше колен, – ничто не вызывало у него желания. Более того, ее тело почему-то даже иногда отталкивало его, оно казалось созданным из какой-то сырой органической массы, скажем, глины.

Но сегодня вечером эта сырая масса превратилась в огонь. И этот огонь побежал по всему телу Стива, распаляя каждую его клеточку. После выпитых коктейлей и виски голова у него кружилась.

Анна вышла из спальни. В белой пачке и белых чулках, на голове – корона. Подойдя к ящику музыкального центра, нажала кнопку, чтобы включить музыку. Однако что-то не сработало.

– Вам помочь? – спросил Стив, подойдя к ней.

– Странно, неужели что-то сломалось? Что вы делаете?! Нет! No! – закричала она, пытаясь вырваться из его рук.

…Он рвал на ней одежду, осыпая поцелуями ее плечи, грудь. Расстегнул пояс брюк. Куски белого разорванного шелка, порванные бретельки мелькали перед его глазами, словно в тумане.

– Нет! Нет! – кричала Анна.

Он отвел ее руки и сдернул корону с ее головы.

И в этот миг комната вдруг наполнилась белыми хлопьями. Стиву сначала почудилось, что это ветер вдул в окно снег. Но замелькали перья, и красные клювы, и перепончатые лапы:

– О-ол! О-ол!

Лебеди били Стива клювами. Били в шею, в спину, пытались выклевать ему глаза! Наконец он выпустил Анну и, закрыв окровавленное лицо руками, перевернулся на спину. Подтянув согнутые ноги к животу, издал чудовищный вопль:

– А-а!..

Вскочив, бросился прочь. Отмахиваясь от птиц, которые неумолимо преследовали его вплоть до самых дверей.