Записки несостоявшегося гения

помехой. Когда я впервые увидел этот корабль — то обомлел! Сбегал домой и захватил с

собой фотоаппарат. А уже на следующий день скромно вручил ей в полупустой аудитории

свой бесценный подарок: черно-белую фотографию парохода, на борту которого

красовалось любимое женское имя — «OLGA». С тех пор я знаю, как это приятно — делать

дорогие подарки…

=================

ПИСЬМА БЛИЗКИМ-ДАЛЕКИМ

Здравствуй, Оленька!

Шолом тебе и увраха от далекого друга херсонской молодости!

Никогда тебе раньше не писал, а жаль: иногда письменная речь предпочтительнее

устной — дисциплинирует мысли и отсеивает ненужное. И вообще, что написано пером…

Мне рассказала Ада при случайной встрече о твоей болезни, зачитала по телефону

твое письмо, и я, честно говоря, всполошился. А так как мое убеждение, что после

пятидесяти лет каждый серьезный мужчина должен иметь свое серьезное заболевание, не

изменилось и, слава Богу, такая болезнь у меня уже есть, то и обратился к своей

докторице, кстати, специалисту по «кровушке», за разъяснениями.

Явился к ней грустно-задумчивый, весь в темном, с благородною тревогой в глазах, как человек, готовящийся потерять в одночасье всех своих родственников, и даже уже

смирившийся с этим… А от нее уходил в совсем другом настроении и даже несколько

разочарованный, как болван, задействовавший тяжелую артиллерию в рукопашном бою.

Об этом чуть погодя.

378

Сначала несколько слов о моей врачихе. Ей где-то под сорок. Внешне крупна, стройна и величественна, ни дать, ни взять — царица Савская. Опытный практик, она

всегда в курсе медицинских новинок, имеет высокий профессиональный рейтинг, в

общем, барышня в городе известная.

Так вот, всем она хороша, только имеет два недостатка: во-первых, замужем, а во-вторых, — по любви. Но это я так, к слову. Как большинство современных медиков, она ни

в грош не ставит человеческую жизнь: Бог дал, Бог взял — и никаких проблем! Все, что на

свет рождается, рано или поздно умирает…

Двадцатью годами больше — десятью меньше, какая разница?

Когда пять лет назад я попал к ней впервые (в то время процесс саморазрушения

проходил у меня особенно активно), эта красавица равнодушно осмотрела меня, полуслепого и без зубов, и твердо сказала: — Не переживайте, жить будете, — и уже

обращаясь к медсестре, заполнявшей карточку, вполголоса добавила, — но не долго…

А когда я, несчастный, поинтересовался, буду ли ходить, мягко успокоила:

— Безусловно… Правда, недалеко и, в основном, под себя…

Такой, вот, понимаешь, циничный юмор прорезался у моей эскулапши. Что же

касательно твоих дел, то она, внимательно выслушав меня, задала только один вопрос:

— Где?

Я сначала даже не понял, что ее интересует, а это, оказывается, с твоим японским

диагнозом — главный вопрос: место действия, как решающий фактор развития или

подавления этого заболевания. Потому что в Африке, например, или Украине эта болезнь

творит с человеком все, что хочет, а в развитых странах, типа Германии, Англии, Израиля

или той же Америки, наоборот, врачи делают все, что хотят, с ней. Делай выводы!

Так что, жить будешь, милая Оленька, но недолго: даже в Штатах с таким диагнозом

еще никто до ста пятидесяти не дотягивал, ты уж прости меня за откровенность!

А теперь, Олечка, шутки в сторону. Ты жаловалась в письме к Аде, что устала

бороться, делать анализы еженедельно.

Как тебе не стыдно! Моя докторица по этому поводу сказала, что ей известна масса

людей, которые исследования крови (с последующей коррекцией) делают ежедневно. И

достаточно быстро к такой жизни привыкают. Нормальные люди, они рады, что живут на

белом свете, и не огорчают своих близких глупыми мыслями. Делай выводы, Олечка!

Другое дело — работа. Если тебе действительно трудно, брось ее к чертовой матери! Не

омрачай себе жизнь, расслабься и постарайся хорошенько отдохнуть. В конце концов, вокруг тебя полно близких, неужели они допустят, чтобы их мама или сестренка страдала

материально? Тем более, еще Аристотель во времена седой древности мудро заметил:

— «Как много, оказывается, в мире вещей, без которых можно обойтись».

Чем тебе не правило и руководство к действию?! Кстати, ты не задумывалась, например, чего стоят мне ежедневные полуторачасовые прогулки (в быстром темпе и с

больными ногами, лишь бы не остаться без них!)? Тем не менее, надо — делаю. И точка.

Без рефлексий и переживаний. И стараюсь еще от этого получать удовольствие. Заметь, это пишет тебе человек, который в молодости, чтобы проехать пятьсот метров, мог

полчаса ждать троллейбус на остановке. Интересно, правда?

В общем, Оленька, жизнь может с нами делать все, что угодно, это ее право

сильного, зато мы с ней — ничего, разве что просто жить и стараться радоваться. Делай, пожалуйста, выводы!

А теперь немного о себе. В августе был в Израиле на совещании. Потом неделю

гостил у Раечки в Тверии. Если бы знала, как меня она встретила! Каким вниманием и

заботой окружила… А меня постоянно мучила мысль, что я этого не заслужил, потому

что, наверное, никогда не был хорошим отцом.

Честно говоря, я ехал к ним с тяжелым сердцем: боялся, что ей там плохо, а я, как

отец, не сделал ничего, чтобы они нашли себе место дома, а не среди чужих людей. И, слава Богу, оказался не прав.

379

Ребята — молодцы! У них прекрасная новая 140-метровая квартира в лучшем

районе города, где нет парникового эффекта и совсем не жарко. Дружат с соседями, познакомили меня с ними, очень приличные люди. Раечка работает в хорошей фирме, связанной с туризмом. Правда, в связи с террором этот бизнес несколько пошатнулся, но

сейчас опять все установилось. Они уже было думали уезжать к моим двоюродным

братьям в Австралию или Штаты, а теперь твердо решили оставаться. Вообще, Тверия –

чудесное курортное место. 365 дней в году — погода для богатых.

В городе много русскоязычных, приветствуется здоровый образ жизни. Немало

достопримечательностей: склеп-усыпальница великого Рамбама, неподалеку Назарет, рядом Иордан, где уже тысячи лет происходят интересные события.

Моя девочка оказалась способной к языкам, владеет английским, ивритом, немецким, французским и учит восточные. Ей это нужно для работы. В фирме к ней

прекрасно относятся, правда, платят не очень. Но так, видно, повсюду принято: если

работник доволен своей работой и не скрывает этого, значит, ему можно меньше платить.

В то время, когда я был у Раи, в Израиле находился второй раввин из Херсона –

Аяль Барак, очень приличный и умный молодой человек из хорошей семьи. С ним мы в

Херсоне как-то сблизились, вроде неплохо понимаем друг друга. Так вот, он хотел

приехать в Тверию и забрать меня погостить к своим «на один день» с ночевкой. Сказал

об этом Раечке по телефону, а она ему ответила на иврите: — Я папу давно не видела и

никому не отдам!

Он ей: — Ну, тогда — на один день без ночевки…

А она: — Бронштейны папами не торгуют!

Мне было приятно, а Аяль после, уже в Херсоне, сказал мне, что никогда не думал, что олим могут так владеть ивритом, причем, на «высоком» — т. е. академическом уровне.

И посоветовал мне тоже начинать учить иврит, заметив при этом, что если способности

передаются по наследству, а ученые утверждают, что это действительно так, то от дочери

мне вполне может передаться склонность к языкам и, значит, я смогу быстро справиться с

задачей.

Так что, учу иврит!

Знаешь, Оля, не очень хотелось бы казаться смешным, но Раечкины соседи и

друзья, оказывается, со мной уже давно знакомы заочно: видели мои фильмы. И даже

были весьма тронуты моей несчастной любовью к Инночке Казеиновой… А дочка просто

гордилась своим безутешным страдальцем-папочкой! Приличным людям и в голову не

могло прийти, что это всего лишь художественный вымысел.

Раечка устроила для меня классную программу и все эти дни не работала, а только

находилась со мной. Мы разъезжали по всему северу страны, я снимал очередной фильм

из славного цикла: «Где я только ни бывал, чего только ни видал!». С Сережей, ее мужем, мы общались, в основном, вечерами. Хороший, достойный парень. Я очень бы хотел, чтобы их брак был долговечен. К сожалению, у них до сих пор нет детей, но я тебе уже

говорил, что жизнь делает с нами все, что хочет, и надо учиться принимать это без

лишних переживаний и волнений.

В последний день моего пребывания там Сережа позвонил из части и что-то сказал

Рае. Она ответила:

— Ты что, сошел с ума? Нет — нет, я не против, но ты потом не будешь жалеть?

А после разговора достала из кожаной шкатулки массивную, полированного золота

цепь с крупной звездой Давида и сказала, что это мне подарок от Сережи. И сколько я ни

говорил ей, что такие вещи не в моем стиле, что я и без того тронут их приемом, заставила

меня забрать это украшение с собой. В общем, я уезжал из Израиля с ощущением, что

меня там любят.

Приехал домой, а здесь во всю идет подготовка к празднику — 222-летию Херсона.

На работе у меня все нормально — гаколь бэсэдер, занимаюсь получением лицензии на

380

следующие десять лет. Пишу книгу, которая, по моим планам, должна «изменить мир».

На меньшее, как человек скромный, я решительно не согласен. На этом письмо завершаю.

Шалом, увраха! Древние говорили:

— В здоровом теле — здоровый дух!

Твой друг, Бронштейн из Херсона, утверждает:

— В здоровом теле нет ничего, кроме здорового тела. Зато здоровый дух может

вселить подлинное здоровье в любую оболочку!

Олечка, у тебя всегда был здоровый дух — дай Бог здоровья твоему телу! Если

можешь, звони в любое время домой или на работу.

В октябре я был в Москве, в начале декабря снова туда еду на неделю (с 8 по 13).

Пиши, жду, Виталий.

================

ИЗ ПИСЬМА ПОДРУГЕ ЮНОСТИ ДАЛЕКОЙ…

… Окончился день моего рождения. Поздно вечером, когда разошлись гости, а

Алла устроила зачем-то генеральную приборку, я сделал для себя «голубую минутку».

Такой, знаешь, элемент «остановиться — оглянуться», подумать над тем, где я нахожусь и

чего стою.

Моя первая жена Люся, поздравляя меня с днем рождения, сказала, что таким

людям, как именинник, нельзя желать спокойной жизни, это не их стихия, и пожелала мне

всяческих беспокойств, которые, по ее мнению, помогут скрасить мою и так далеко не

бесцветную жизнь. Но дальше она заговорила про то, что ценность любого человека

зависит от совершенных им добрых дел и предложила каждому мысленно подсчитать

свои подлинные заслуги. К чему она заговорила на моем празднике о ценности личности –

непонятно. Учитывая мою периферийную невостребованную сущность, это все равно, что