Записки несостоявшегося гения

говорить о веревке в доме висельника. Честно говоря, она и раньше не отличалась

большим тактом, но озадачить людей подобной лабудой в час застолья?!

Тем не менее, эта глупая мысль засела занозой, и во время «голубой минутки» я

подумал и пришел к не очень приятным выводам.

Количество моих добрых дел оказалось катастрофически малым. Неоспоримы, вообще, только два, и это — за всю жизнь, представляешь?! Вспомнилось, как я добирался

вечером в Антоновку, где мы студентами собирали виноград, и пожалел подростка-цыганенка, дрожавшего на троллейбусной остановке от холода и прижимавшегося к своей

несчастной немолодой матери. Я снял с себя черную, из кожзаменителя, курточку и отдал

пацану. Его мать заплакала, а я так возгордился своим благодетельством, что даже сейчас

вспоминать неловко. А утром следующего дня, вспомнив, что во внутреннем кармане

куртки остались мои последние 15 рублей, очень расстроился. Такие, вот, перепады

чувств…

Припомнилось еще, как я, уже работая в Белозерском районе, зашел в аптеку за

лекарствами маме и увидел аккуратно одетую сухонькую интеллигентную старушку, которая назвала продавцу лекарство и, услышав непомерно высокую для нее цену, что-то

около трех рублей с лишним (по тем временам — полтора кг вареной колбасы), стыдливо

отказалась от покупки. Я вышел из очереди, догнал ее у входа, извинился и сунул в руку

бумажные деньги. Она растерялась, стала несмело отказываться, но я уже вернулся к

прилавку, довольный. Вот и все, Оля. Больше никаких добрых дел в моем активе не

оказалось. Даже ни одного слепого старика не перевел через дорогу, все как-то не

складывалось. Так что, милая Люсьена меня все-таки достала…

381

О своем грустном открытии я сообщил, последовательно: Алле — тем же вечером, и

своим учителям — на следующий день в учительской, когда я угощал их сладостями: кошерным тортом и некошерными конфетами и пирожными. Интересное дело: все

почему-то были ужасно возмущены, и эти, по сути, посторонние люди, стали уверять меня

в обратном. Причем, с таким пылом, что я устыдился: не выглядит ли это кокетничаньем с

моей стороны, вот, мол, глядите, какой я скромный и хороший.

Так что, по мнению коллег, мои главные добрые дела заключаются не в том, что за

мной много хорошего, а что я не делаю плохого: избегаю подлостей и пакостей, держу

слово и вообще — порядочный человек. Не маловато ли? (Меня, кстати, это несколько

уязвило: где же конкретика?).

Алла, правда, тут же вспомнила, сколько лет я помогал ее детям, да и сейчас, вроде, не избегаю это делать.

Жена раввина сказала, что община может гордиться, что есть у нас люди, которые

не боятся выступать против негодяев и во всеуслышание называть мерзавцев –

мерзавцами (имея в виду одного профашистского депутата).

В общем, тему эту я раз и навсегда решил закрыть, так как подсчетом добрых дел

должен заниматься не их «делатель», а люди, которые его знают. Что скажешь по этому

поводу? Много ли сделала добрых дел?

Ты, наверное, удивляешься, что я пишу тебе такие длинные письма. Напрасно. Я их

пишу на работе. Они наполняют мой долгий рабочий день высоким смыслом и

креативным содержанием. Так что — спасибо тебе!

Поделюсь сокровенным. Если б ты знала, какой это адский труд — быть директором

учебного заведения. Конечно, каждый понимает, как это непросто, но чтобы до такой

степени…

Я директорствую уже больше 30 лет. Ужас, и только! Ты не представляешь, как это

нечеловечески трудно — целыми днями, на протяжение десятков лет, ровным счетом

ничего не делать! Вернее, делать вид, что чем-то все же занимаешься…

Сейчас, конечно, все значительно проще: у меня на столе компьютер, подключен

Интернет. Знала бы ты, по скольким любопытнейшим сайтам путешествует твой

херсонский друг в рабочее время; на каких форумах кружит своей взыскательной мыслью; с кем вступает в длинные бесплодные дискуссии с одной только целью: понадежнее и

побыстрее убить время!

А первые два десятка лет все было не так. Я мог позволить себе только украдкой

почитать понравившуюся книгу или толково разыграть на миниатюрных шахматах какой-нибудь дебют. Как же медленно и тоскливо шло для меня тогда время! Не спасали

положение даже любовные шашни, которые я умудрялся творчески вести с лучшей

половиной вверенного мне трудового коллектива. Трудные это были годы…

Заметь, при этом, что я никогда не был худшим из худших директоров

общеобразовательных школ. Некоторые даже считали — одним из лучших! А какие

дивные переходящие знамена получали мои школы… И вот вопрос: если ничего не делал

я, то чем же тогда занимались другие директора?!

Оставим прошлое, поговорим о настоящем. Сегодня мне 64, я добездельничался до

"заслуженного", таких в городе среди директоров еще 7–8 человек. Интересно, что сейчас

делают на работе они? Кому пишут откровенные письма?

Как ты уже поняла, я этим письмом устроил себе подлинную «голубую минутку»

на работе. А ты так можешь?

Тепла тебе, здоровья, хорошего настроения, радости от близких!

Пиши, жду. Виталий

===============

382

ЭССЕ-ПИСЬМО ОТ БОЛЕЗНОГО ДРУГА

Здравствуй, Олечка! Наконец-то получил возможность написать тебе. По твоему

письму понял, что ты знаешь о моем легком недомогании. С конца апреля у меня были не

самые лучшие дни. Началось, вроде, с пустяка: стала болеть шейная мышца. Врачи

сказали: остеохондроз. Что ни делали — как мертвому припарка. Решили проверить по

полной программе, начали с давления. Прибор показал им что-то такое, что они

переглянулись (врач и медсестра со стройными ножками!) — и пулей вылетели из

кабинета. Через минуту явилась уже целая бригада, пошли реанимационные мероприятия.

Оказывается, причина их бегства проста: прибор так зашкалило, что они испугались, как

бы от такого давления у меня голова не разорвалась, как граната. Дезертиры чертовы…

Итак, мои года — мое богатство: сердечно-сосудистый криз, наложенный на ущемление

или воспаление шейных мышц.

Честно говоря, в свои 64 я до сих пор был лишен подобных гнусных ощущений. Врачи

назвали это поздним старением и объяснили, что нормальные люди такие вещи начинают

чувствовать после пятидесяти. Что ж, буду довольствоваться своей ненормальностью.

На работу вышел только вчера. Собрал совещание и после рабочей части мрачно

поинтересовался, кто прислал мне ту злополучную эсэмэску. Все замерли: какую?

Пояснил, что все равно найду автора, так что лучше пусть признается сам. Долго держал

паузу. Дамы изнывали от любопытства: что это, что это за эсэмэска?!

И тогда я медленно, с прищуром своих серых выцветших глаз, достал из широких штанин

мобилку и гневно зачитал: «Сообщите точное время похорон — шьем красивые черные

платья!»

Если бы ты, Оленька, слышала, какой хохот подняли эти бесчеловечные дуры…

А Алла сказала мне вечером: «Боже, когда уже ты прекратишь свои глупые шутки!».

Живет, коза, со мной больше тридцати лет, а так и не поняла, что народ должен

радоваться, когда начальство выходит после больничного.

Вчера у самого известного антисемита был день рождения. Повесил на его сайт

анонимное приветствие:

«Поздравляю с днем рождения и — до скорой встречи с Бандерой!».

И скромно подписал: «Рак. Инфаркт. Инсульт». Каково?

Учебный год завершается, скоро Последний звонок. Очень бы не хотелось, чтобы он стал

действительно последним в моей педагогической биографии. Если я за лето не отойду от

своей ситуации с дурацкими мышцами, такое вполне может статься.

Пиши, что у тебя слышно.

20 мая 2009

______________________

ГРУСТНЫЕ ИЗВЕСТИЯ

Несколько строк из мессенджера, апрель 2018:

— Миша, как Оля? Что-то не видно её в ФБ, да и на письма не отвечает

— Привет. Оле плохо. Принимает химиотерапию, очень ослабла, говорит — сил нет, в

основном все время лежит. Настроение и у нее и у нас невесело

— У меня было чувство, что ей плохо… Передавай привет, буду молиться за неё, Бог ей в

помощь!

— Не знаю, говорила ли она тебе, что серьезно больна. Но сейчас резкое ухудшение

— Что больна, знаю. Но думал, это уже позади…

— Передам обязательно от тебя привет — завтра утром. Но у нее нет сил общаться. Даже с

местными подружками говорит по телефону буквально пару слов.

383

— Понятно, удачи!

— Спасибо.

15 апреля 2018

***

–

Michael Perelmuter. Привет Виталий

— Привет

— Наверно, впервые за много лет Оля не поздравила тебя с Днем Рождения.

— Да

— Она со вчера в госпитале. У нее осложнения. Шансов нет. Но пока в сознании.

Повторяет: перестаньте меня мучить. Наверно дети так и решат. Вот такие у нас

невеселые дела.

— Нет слов…

— За числами она не следит, так что прости ее за недосмотр. Пока.

— Извини меня, держитесь, может, еще что-нибудь изменится…

— Здоровья тебе и всех благ твоим близким.

— Спасибо

17 апреля 2018

Конец переписки

Введите сообщение…

Из мессенджера:

— Здравствуйте, это дочка Оли Мироненко. Я хотела вам позвонить и сообщить о мамином

уходе, но не могу нигде найти телефон. Ада сказала, что вам уже известны наши

печальные новости. Если хотите, поделитесь со мной вашим телефоном. 20 апреля 2018

— Здравствуйте, Нина! Мой тел. **********

***

Виталий, нам очень понравилась фотография мамы, которую вы поставили на Facebook.

В ней — вся сущность мамы. Спасибо. Мы эту фотографию во много раз увеличили, и

завтра она будет стоять в зале проводов. Так что через своё творчество вы

поприсутствуете на прощании и проводите её в последний земной путь. Думаю, эта

витиеватая деталь маме бы очень понравилась. 21 апреля 2018

Конец переписки

Введите сообщение…

_______________________

384

НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ДРУГЕ СЕРДЦА, УШЕДШЕЙ В ВЕЧНОСТЬ

Мы познакомились летом 1968 года, когда поступали в Херсонский пединститут.

Четыре года учились вместе. После было всякое. Мои два брака, ее один — раз и навсегда.

У нас не сложилось, но что-то мне говорит, что все эти 50 лет мы были в жизни друг

друга.

Добрая, умная, щедрая; по своей природе — не предательница и не сплетница; по

самобытности и талантливости — лучшая студентка курса; глубоко честный и порядочный

человек. Прожила недолго, но достойно: оставила после себя благополучных детей и

внуков, а не руины и враждующих родственников. Увы, теперь все в прошлом… Вечная и

добрая память!

_____________________

385

«ИЗ ЖИЗНИ ВЛАСТИТЕЛЕЙ» (слова, мысли, действия).

Недавно прочитал великолепную иллюстрацию того, что в природе есть свой порядок