Ничего интересного

Мэдисон наконец заметила, что я тоже тут, и мое присутствие ее, видимо, удивило. Она оглядела меня, а потом, как будто невольно, сказала:

— Что на тебе надето?

Я посмотрела вниз, на муу-муу миссис Каннингем. Оно было ужасно удобное. В нем я чувствовала себя весенним ветерком, достаточно сильным, чтобы сдуть каждый шарик одуванчика на своем пути.

— Это такое платье, — начала я, но Карл оборвал меня:

— У Каннингемов произошла небольшая накладка. — Было видно, что это признание далось ему с большим трудом.

— А что с твоей рукой? — воскликнула Мэдисон. — Господи, и с лицом!

У меня не было сил объяснять. Карл сказал, что тоже накладка, и я не стала ничего добавлять.

— Понятно, — произнесла Мэдисон, а затем улыбнулась: — Знаешь, а платье тебе очень даже идет. — Да я это и сама видела.

— Она наша няня, — сказал Роланд.

— Скорее, гувернантка, — ласково поправила его Мэдисон. А может, и меня.

— Что мы будем тут делать? — наконец подала голос Бесси, как будто все время только об этом и думала.

— Что захотите, — ответила Мэдисон. — Отдыхайте, расслабляйтесь, устраивайтесь поудобнее. Это теперь ваш дом. Мы хотим, чтобы вы были счастливы.

— Счастливы? — переспросила Бесси, как будто не совсем разобрала слово, или не знала, что оно значит, или встречала его только в книгах, но ни разу не слышала.

— Конечно, милая, — успокаивающе подтвердила Мэдисон, но не успела продолжить — в дверях появился Джаспер Робертс в льняном костюме, и выглядел он как пастор, который собирается произнести «Отче наш» перед началом мессы.

— Дети, — сказал он, и его голос дрогнул. — Я по вам скучал.

— Папочка? — робко пробормотал Роланд, но Бесси схватила его за руку, не давая сдвинуться с места или произнести что-то еще.

Может, в машине они притворялись? Или их воспоминания всколыхнулись только при появлении отца?.. Но теперь-то я видела, что они вспомнили. Вспомнили это место, жизнь до жизни.

— Мои милые дети, — прошептал Джаспер. Из его глаз текли слезы, и я не могла понять, почему он плачет и что это значит.

— Сэр, — сказал Карл, но тут Бесси и Роланд начали загораться.

Я почувствовала небольшое колебание воздуха и отметила это на будущее. А потом их кожа стремительно покраснела, и маленькие язычки пламени побежали по плечам, по рукам. Это было не похоже на взрыв звезды, как у Каннингемов, но близнецы определенно загорелись.

— Назад! — рявкнул Карл, прыжком встав между детьми и Робертсами.

Бесси и Роланд задымились, их дешевая одежда начала тлеть.

— О-о! — протянула Мэдисон, но все так и остались стоять, ничего не делая, а пламя, разгоравшееся в близнецах, полыхало все сильнее и сильнее. Казалось, будто огонь был у них внутри — дети, сотворенные из пламени. И я знала, что, если не попытаться это прекратить, будет только хуже. Мэдисон и Джаспер находились в шоке, а Карл думал только о том, чтобы не дать боссу обжечься.

Я стянула с себя муу-муу, что было, кстати, очень легко, и обернула им руки, чтобы осторожно опустить детей на землю, помочь им присесть.

— Эй, Бесси! Бесси! Успокойся, хорошо?

Она застыла как статуя, и Роланд тоже, но по ним все так же бегали желто-красные языки пламени — такие рисуют дети, когда у них мало цветных фломастеров.

— Можете это остановить? — спросила я почти шепотом, но они не слушали. Тогда я начала тушить огонь муу-муу, которое задымилось и пошло редкими искрами. Я похлопывала детей по рукам, по спине, по маленьким головкам: хлоп-хлоп-хлоп — и шептала не переставая: «Все хорошо, все хорошо».

Я чувствовала жар, но не прекращала тушить, осторожно похлопывая, и огонь наконец погас. Бесси и Роланд одновременно резко, глубоко вдохнули, а затем выдохнули, внезапно осоловев, как будто все это время не дышали. Я прижала их к себе, и они как будто обмякли. Тут Карл наконец подбежал к ним, поднял на руки — по одному на каждую — и посадил обратно в машину, аккуратно закрыв дверь.

Я неуверенно поднялась с колен. Мелькнула мысль, что я стою в одних трусах и лифчике, но либо все присутствующие были чрезвычайно вежливы, либо это никого не волновало, потому что мы только что смотрели, как горят огненные дети. Мы с Карлом уже это видели и знали, что все не понарошку, и оправились быстрее, чем Робертсы.

— Господи, — сказала наконец Мэдисон и обняла Джаспера, как будто только сейчас поверила ему и теперь извинялась за свои сомнения.

Я посмотрела вниз. Сгоревшие дочерна плюшевые мишки лежали на земле.

— Сэр, — произнес Карл, — вы попытались, и я безмерно вас за это уважаю, но пришла пора подумать о реальных решениях проблемы. У меня есть несколько предложений.

— Что? — непонимающе сказала я. — Они случайно. Они просто не понимают, что происходит. Вы посмотрите на эту домину! Мэдисон, скажи? Разве ты не перепугалась бы?

— Они загорелись, — проговорила Мэдисон.

— Прости меня, — сказал Джаспер. — Не знаю, на что я рассчитывал.

— Сэр? — повторил Карл, ожидая команды и потряхивая ключами от микроавтобуса.

Я чувствовала себя единственным разумным человеком, и, заметьте, в тот миг я в одном нижнем белье прижимала к груди укараденное у спящей старушки дымящееся муу-муу.

— Нечестно так с ними поступать, — вмешалась я. — Вы должны дать им шанс. Я могу им помочь, ясно? Я что-нибудь придумаю. Ничего тут такого нет, честное слово; я уже начинаю понимать, как с этим справиться.

— Лилиан, прошу тебя, — сказал Карл.

— Нет, она права, — наконец опомнилась Мэдисон. — Джаспер, она права. Мы должны дать им время привыкнуть, освоиться.

— Я не хочу, чтобы что-то случилось с тобой или с Тимоти, — произнес сенатор, а потом, как будто только что вспомнив о близнецах в машине, добавил: — Или с детьми!

— Но вы же уже подготовили им барак — твою ж мать, извиняюсь, в смысле, гостевой дом. Так ведь? Вы уже выделили им место. Я могу помочь.

— Сэр, у нее нет никакой подготовки…

— Я умею делать искусственное дыхание, Карл, ясно? И вообще оказывать первую помощь.

— Они останутся здесь, — наконец сказал Джаспер. — Они остаются. Это мои дети. Мой сын и моя дочь.

— Конечно, — прошептала Мэдисон, потирая ему спину. Джаспер весь вспотел — никакого толку от льняного костюма. — Семейные ценности. Ответственность. Лучшее будущее для наших детей.

Она говорила так, как будто читала с транспарантов, установленных вдоль дороги. Или сочиняла слоганы для выборов.

— Они остаются, Карл, — решительно повторил Джаспер. В этот момент, выпрямившись, он выглядел очень по-сенаторски. Не совсем по-президентски, но вполне по вице-президентски.

— Да, сэр, — ответил Карл очень спокойно, направился к машине и распахнул двери.

Я подбежала, чуть ли не отпихнув его. Дети сидели внутри, и глаза у них закрывались, как будто близнецы напились.

— Опять мы испортили тебе одежду, — пробормотал Роланд. Он не сводил глаз с моего тела, но все было так странно, что у меня не осталось сил об этом переживать.

— Плевать. Мне вообще плевать, — ответила я.

— Мы тебя слышали, — сказала Бесси. — Мы всех слышали.

— Ага. — Я уже не очень помнила, что именно мы говорили.

— Мы остаемся? — спросила Бесси, и мне показалось, что она очень хочет услышать «да».

— Да, — ответила я.

— А ты остаешься с нами, да? — не унималась она.

— Да. Остаюсь, — пообещала я.

— Так… мы дома? — спросил Роланд чертовски потерянно. Дети смотрели на меня большими глазами.

— Мы дома, — сказала я.

Я знала, что это не мой дом. И не их дом. Но мы украдем его. У нас целое лето впереди, чтобы сделать этот дом нашим. Кто нас остановит? Господи, с нами был огонь.