Операция «Бангладеш»

17

2005, поезд Москва-Самара

В вагон-ресторан Марк вошёл первым. Его широкую, по-барски твёрдую походку здесь уже узнавали на слух. Павел поневоле плёлся за ним. Конвой замыкал Жорик. Он плотоядно ухмылялся и тыкал Павла двумя пальцами под рёбра, когда тот сбавлял ход. Перед Мариком вырос официант, согнутый в пояснице и в полуприседе:

— Мы ещё не открылись после происшествия, — промямлил он.

— Вы уже снова закрылись, — гаркнул Марик. — Забыл меня, что ли?

— Я вас помню, разумеется, конечно, ещё бы, но как вы вошли? — недоумевал официант.

Жорик показал ему вагонные ключи — свинцового цвета головки под треугольник и квадрат, ключ с бородкой и отвёртка:

— Думаешь, только у тебя есть хитрый треугольный ключик?

Марик потёр ладони:

— Закрывайся и не впускай никого.

— Закрытый вагон-ресторан и есть ваш сюрприз? — закатил глаза Павел.

— Сейчас увидишь, — заверил его Жорик.

Буфетчица, не оставлявшая своего поста ни на секунду, отрапортовала:

— Господа офицеры, коньяк кончился. Прошу простить великодушно.

— Не кипишуй, Наташа Ростова, — Марик указал ей на официанта, мелькавшего у входа в вагон: — Иди помоги… половому.

Буфетчица безропотно засеменила на выручку коллеге, качая бёдрами в такт вагонной качке. Поезд отбивал с паузами барабанную дробь, будто репетировал партию ударных. Наедине с подозрительными типами Павел быстро растерял храбрость. Ему вспомнились обрывки телефонного разговора Марика, и в сердце зародилась пугающая воронка пустоты. Она разрасталась, холодила живот и высасывала из коленей упругость. Павел устало опустился на диванчик перед столиком и уставился в окно:

— Идите сами, я вас тут подожду.

Марик и Жорик не сговариваясь выволокли его в проход, подхватили под руки и протолкнули сквозь пендельтюр на кухню. Павел хватался за стены и поручни, вырывался и протестовал:

— Что такое! Вам это с рук не сойдёт! Бандюганы вульгарные! Я всё слышал и всё знаю про вас. Но тут едут… — Он осёкся и с ужасом посмотрел Марку в глаза, словно спрашивал, нельзя ли вернуть сброшенный единственный козырь?

— Кто? — Марик с прищуром уставился на Павла. — Кто «едут», а? Я так и знал! — Марк ударил кулаком в стену рядом с головой Павла. — Он тут не один. Это мы про тебя всё знаем! — Марик брызгал слюной Павлу в лицо. — Цээрушник хренов! Прихвостень империалистов!

— Хлёстко! — восхитился Жорик. — Но, честно говоря, сейчас под этот эпитет подходит полстраны.

— Кулацкий подпевала! — выкрикнул Марик и уточнил у Жорика: — Лучше?

— Сойдёт, — утвердил Жорик и толкнул Павла: — Давай пошёл вперёд! Надоедала. Сейчас вмиг выясним, кто тут с тобой едет.

При виде Марика и Жорика повар заметался, как зверь в клетке, видно, ждал удобный момент выскочить из кухни.

— На выход, пошёл! — заревел Марик.

— Слушаюсь! — выдавил повар. — Мужики, если что, всё в этом ящике.

Повар судорожно дёрнул ящик разделочного стола, но не рассчитал силы. Ящик выдвинулся на всю длину и загремел на пол, рассыпая ножи, топорики, оселки и пилы. У Павла в голове закружился калейдоскоп из кадров фильмов ужасов — весь поварской инструмент тут же покрылся каплями крови и кусками плоти. Павел замотал головой:

— Да вы с ума, что ли, посходили?! Я буду кричать!

— Долго не будешь, — ехидно осклабился Жорик, подняв ножницы для резки костей.

— Свободен, кому сказано! — Марк замахнулся на повара. — Но далеко не уходи. Поговорим ещё о твоей любви к холодному оружию. Маньячишь тут…

— Но добровольное сотрудничество учтём, не боись, — Жорик для убедительности потряс ножницами и дважды ими клацнул.

— Пошёл на хрен отсюда! — заорал Марк.

— Слушаюсь! Я всегда рядом! — Повар, спотыкаясь, выбежал из кухни.

Жорик нашёл среди кухонной утвари скотч. Марик и Жорик сбили Павла с ног, усадили на полу спиной к мойке и примотали его к металлическим стойкам. Павел видел, как на каждом витке под стрёкот разматываемой прозрачной ленты соловеют от удовольствия глаза его истязателей. Павел несколько раз дёрнулся и затих. Он вдруг понял простую вещь: вместе с кухонным оборудованием не станут выбрасывать из поезда, лучше поберечь силы, они пригодятся, когда потащат к двери на улицу.

***

Татьяна, Ирина и Валентина ворвались в салон ресторана, не дав официанту и буфетчице закрыть дверь. Захваченные вихрем впечатлений и одуревшие от потрясений работники общепита героически останавливали неистовых пассажирок, но линия фронта неумолимо двигалась к кухне.

— Стойте! Мы закрыты! — Включить обычного хабала официанту мешала то ли профессиональная деформация, то ли половая ориентация.

— Простите, девочки, — напирала Ирина, — но придётся вас открыть.

— Дамы, ведите себя прилично! — взывала к благоразумию буфетчица. — Иначе, мы позовём милицию!

— Зовите, кого хотите! — ликовала Татьяна. — Сейчас здесь будет ФСБ.

— А они уже… — начал было официант.

Но тут вперёд вырвалась Валентина:

— Пустите-ка! — Она двумя ловким приёмами раскидала официанта и буфетчицу. — Путь свободен!

***

Женщины ввалились в кухню, как комья снежной лавины. Каждая воплощала свой собственный тактический план, но со стороны их действия походили на идеально срежиссированный и отрепетированный спектакль.

— А ну, гопота, руки прочь от нашего Павлика! — понизив тембр голоса до тенора, а громкость команды до генеральской, крикнула Татьяна.

Валентина, не теряя времени и эффекта внезапности, заломила руку Жорику и прижала его лицом к стене. Жорик вскрикнул и удивлённо пробасил, выпучив глаза:

— Ух, это стопудовый зачёт по рукопашке, блин!

— Георгий! — Ирина сцепила ладошки. — Валя, аккуратнее!

Татьяна, не терпевшая полумер, охаживала Марика двадцатилитровой кастрюлей:

— Я тебе скину с поезда, гадёныш!

Марик, охая и айкая под ударами, достал удостоверение и выставил его перед собой на вытянутой руке:

— Хватит, бабы, стойте! Совсем взбесились! Мы на задании.

Связанный Павел, вращая глазами, простонал:

— Я что, в массовке у Тарантино?!

Татьяна вырвала документ из руки Марика и прочитала.

— Это что же, — отказывалась верить она, — вы и есть те самые…

Марик уже встал, отряхнулся и приосанился:

— Не те, а эти, но самые-самые что ни на есть.

— Тогда кого же вы с поезда скинуть собирались? — продолжала недоумевать Татьяна.

— Не понял, Тань… — Марик оставил кастрюлю подальше и затолкал ногой ножи под мойку. — Ты про какой поезд?

— Да-а, — злорадно протянула Татьяна. — Здорово я тебе кастрюлей заехала.

— Тьфу! — топнул ногой Марик. — Кого скинуть?

Татьяна снова повысила голос:

— Павел слышал твой разговор. Ты сказал, что скинете с поезда… Кого-то из нас.

— Ай, да почему «скинем»? — махнул рукой Марк. — «Снимем». И — тебя, а не кого-то. Чтобы оградить от посягательств вон… — он кивнул на Павла.

Татьяна просияла, как нержавеющая мойка:

— Так, стало быть, вы тут по мою душу?

Ирина, укоризненно качая головой, оттащила Валентину от Жорика:

— Валя, ну всё, отпускай Георгия, он тоже за нас. Георгий, вам не больно?

— Бывало и хуже, — смущённо повёл бровями Жора. — Просто я женщин не бью, а так бы…

— А что мы расслабились? — вознегодовал Марк, показывая на Павла. — Это дерьмо цээрушное надо ещё вывести на чистую воду.

Валентина подняла палец к потолку:

— Дерьмо — на чистую воду! Да вы, Марик, поэт.

— Это? — Татьяна оценивающе осмотрела Павла и подёргала скотч. — Какое же оно цээрушное, это — наше в доску.