Без цивилизации

Для чего в машине напильник

Так как ехать предстояло очень далеко, Дима решил не тратить на трансфер светлое время суток, надеясь за ночь преодолеть хотя бы основную часть пути. Естественно, мы все с этим согласились, так как он был главарём нашей туристической шайки. Правда, из чувства солидарности, никто в машине за всю первую ночь пути так и не уснул — говорили обо всем, вспоминали эпизоды из жизни — как хорошие, так и плохие. Даже Сеня разговорился. По моим прикидкам он владел примерно парой сотен русских слов, которых, однако, ему вполне хватало для свободного общения с нами. Да и каждый из нас обладал определенным запасом китайских слов, которые желательно знать, проживая в приграничной территории и время от времени общаясь с представителями Поднебесной. Если можно так сказать, разговорились.

Мы, кстати, неправильно или не до конца правильно понимаем этимологию некоторых китайских слов, прочно вошедших в русский язык. А иногда даже вообще не знаем, что какое-то слово имеет китайское происхождение. Например, слово «чуфанить», прочно вошедшее в наш лексикон как синоним слова «жрать», происходит от слова «чуфан», что в китайском языке означает кухню или процесс приготовления еды. Или, вот, противоположный пример: русские туристы уже давно привыкли, что китайские торговцы дружески называют их корифанами — то есть друзьями, по-нашему. Идешь мимо китайских лавчонок, а тебе со всех сторон многоголосица орет «корифан, корифан»! Все мы думали, что это дружеское обращение, типа «друг, друг»! Ан нет. По-китайски «кайфан» означает «открыто». Мы слышим слово «кайфан», и всего лишь только хотим услышать знакомое нам «корифан»…

В общем, языковой барьер мы сломали быстро, и весело болтали до половины шестого утра, пока Дима не начал как-то странно нервничать.

— Что такое? — Лёха, который сидел возле водителя, тоже стал проявлять беспокойство.

Тут и я понял, что едем мы с каким-то посторонним звуком. Остановились, чтобы осмотреться. Так и быть. Хорошенькое начало!

Заднее правое колесо было пропорото острым камнем и спустило. А мы к тому времени уже проехали Терней достаточно далеко, чтобы возвращаться на круглосуточную шиномонтажку. Решили дальше ехать на запаске, не имея больше в запасе целых колес, хотя впереди была еще не одна сотня километров и местами отвратительная грунтовка, устланная скальником, который способен резать колеса любого размера — авось повезет.

Осталось только сменить колесо. Дело плёвое. Все мы водители, каждый знает свой манёвр. Один начал ставить домкрат, другой откручивать гайки на колесе, третий — гайки на запаске. Лишь Сеня скучающе бродил между нами, а мы пока не понимали, стоит ли задействовать его в процессе, или же он посчитает себя слишком важной шишкой, чтобы пачкать ручки.

Было темно и холодно. В это время человеческий организм вообще переносит холод иначе, чем зимой — он ещё только находится в процессе перехода метаболизма от лета в зиму, и поэтому минус пять в октябре воспринимается так же, как минус двадцать в январе. Вот и мы, выскочив из теплой машины, как-то сразу стали выражать своё неудовольствие не только состоянием дорог, но и повышенной зябкостью. Все надежды скорого согрева мы связывали со сноровкой быстро заменить колесо — и каждый старался как можно быстрее выполнить свою часть работы. Кроме, разумеется, нашего гостя.

Глядя на праздношатающегося Сеню, у меня в голове быстро созрел коварный план, как нам компенсировать моральные затраты того, что он не занят общим делом.

— Сегодня что-то медведей на дороге не видно, — сказал я Лёхе, разыгрывая перед иностранцем суровую русскую действительность, и зная, что он хорошо знает значение слова «медведь».

— Вот хорошо, что напомнил, — кивнул Лёха, и достал из машины гладкоствольный «автомат» «Сайга», который повесил у себя за спиной, хитро улыбаясь — так, чтобы улыбку не увидел китаец.

Сеня удивленно посмотрел на оружие, и вскоре решился поинтересоваться для чего оно нужно.

Лёха демонстративно осветил фонарем окрестности, пару раз задерживая луч света на «подозрительных местах», а потом начал отрывисто объяснять:

— Сеня, медведь, понимаешь? Мед-ведь!

Он начал показывать медведя, косолапо переваливаясь, скаля зубы и размахивая руками.

— Понимаешь? Мед-ведь! Р-р-р-р!

— Медведь? — переспросил Сеня и сразу весь сник, сжался, и как-то аккуратно занял позицию между нами — чтобы, наверное, сразу не быть выхваченным медведем, который вот-вот обязательно должен был выскочить из таёжных зарослей и кого-то из нас утащить в свою берлогу.

Мы начали посмеиваться, но радость наша длилась не долго. Димка отбросил спущенное колесо и начал надевать на ступицу запаску.

— Пресвятая Богородица (на самом деле эта фраза звучала несколько иначе)! — сказал Дима. — Не подходит! В чём проблема?

Мы осмотрели колесо. Оно было точно такое же, как и все остальные, тем не менее, установить его на своё место не получалось. Внутренний диаметр отверстия диска каким-то непостижимым образом был меньше диаметра ступицы. Осознав это, мы застыли в оцепенении.

— Я на расточку только четыре колеса отдавал, — начал сокрушаться Дима. — А это никогда с двери не снимал, думал, что с ним все нормально…

Ситуация сложилась практически безвыходная. До ближайшей шиномонтажки — больше полутора часов езды. Можно, конечно, дождаться попутного транспорта. Но мы уже давно находились в такой глуши, где машину (неважно, попутную, или нет) можно ждать часами. С момента, как мы проехали Терней, мы не встретили и не обогнали ни одной машины. А вокруг полная темнота и крепкий такой октябрьский морозец.

Сеня тоже понял, что произошло что-то ужасное, и еще ближе прижался к Лёхе, у которого был автомат.

Мы почесали затылки, еще несколько раз попытались с силой насадить на место колесо, но поняв бесперспективность сих действий, пали духом и бессильно опустили руки. Я уже начал подумывать о том, что придется разводить костер и серьезно обустраиваться в ожидании проезжающих машин…

— Где-то был, — сказал Дима, и начал вытаскивать из багажника плотно уложенные вещи.

Мы стали ему помогать, и вскоре возле джипа образовалась небольшая «пирамидка хеопсика» из наших туристических вещей.

— Вот он! Сейчас дело пойдет!

Дима показал нам круглый напильник без ручки. Ну, как напильник. Что-то такое, ближе к надфилю. Сия железка трепетного восторга и прилива энергии у нас не вызвала, но Дима был полон оптимизма и уверенности в правильности пути. Вот этим мелким напильником он начал растачивать отверстие диска. Снять предстояло никак не меньше двух или трех миллиметров металла. Этим надфилем.

Вскоре мы уже стали воспринимать этот процесс исключительно как возможность согреться, передавая напильник из рук в руки по мере физического истощения. Ну а что? Зажимаешь колесо между колен, просовываешь напильник в отверстие диска, и начинаешь с силой водить им по окружности. Основная нагрузка на спину и руки. Сделал сотню-полторы таких движений — передавай другому. В общем, стали согреваться.

Конечно, мужской коллектив тут же разразился непристойными шуточками и намеками на позу во время выполнения технологического процесса, тем не менее, на перчатках стала оседать металлическая пыль, а значит, дело пошло.

Хотя, если честно, ни я, ни Лёха, в успех этого предприятия особо не верили, мнение Сени мы так и не узнали, однако владелец напильника уже искрился радостью, и время от времени кричал на всю тайгу «осталось немного, поднажми».

А ведь действительно, часто так бывает: никто не верит в то, что дело можно сделать, и кажется оно трудным, или даже неисполнимым, а нужно всего лишь упорно делать это дело, и тогда всё получится. Так и на этот раз. Через полтора часа группового насилия над диском, нам удалось расточить нужный диаметр, и колесо плотно, с трудом, но встало на своё место. Нам оставалось лишь закрутить гайки и уложить «пирамидку хеопсика» обратно в багажник.

Еще через десять минут мы уже неслись по дороге навстречу серому рассвету.