Книга реки. В одиночку под парусом

Остров Святой

К вечеру дошли до острова Зосимы и Савватия. Это имена старцев, основавших Соловецкий монастырь и канонизированных русской православной церковью. Пристав к берегу, мы углубились в лес в поисках древних развалин, отмеченных в нашем путеводителе.

В лесу на поляне увидели сначала большую брезентовую так называемую ротную палатку, увенчанную коричневым куполом из полиэтилена с крестом наверху. У берега импровизированный причал. Большая груда свежеотесанных бревен. Обеденный стол под навесом, уставленный кухонной утварью. Неподалеку еще одна палатка, откуда доносился монотонный голос молящегося человека.

Внезапно полог откинулся, и из палатки вышел парень во всем черном — черные брюки, черная рубашка «сафари» и грубые черные башмаки. Коротко стриженный, с короткой бородкой, скорее даже с общей небритостью лица. Взглянул на нас каким-то стеклянным, растерянным взглядом и вдруг приветливо улыбнулся. Зовут Никита. Живет на острове один, сторожит стройматериалы. Община верующих под водительством приходского священника занята восстановлением здесь старинной обители. Прежде на острове стоял Новосоловецкий монастырь, основанный в 1701 году по указу Петра I. Небольшая кучка кирпичной крошки — вот все, что осталось от взорванного в 30-е годы монастыря.

Никита провел нас по острову, показал недавно найденный колодец трехсотлетней давности с древним деревянным срубом. Когда они отрыли колодец и расчистили его, буквально на следующее утро он заполнился чистой и вкусной водой. Сохранился ледник, сложенный из громадных неподъемных валунов. Недавно с помощью туристов (в этом месте своего рассказа Никита загадочно улыбнулся) покрыли ледник крышей, навесили дверь — и получился сарай с погребом, в котором хранятся продукты и инструменты. Остров расположен посреди озера, поэтому к нему часто пристают туристы и рыбаки...

Вечером приплыл на моторной лодке Николай — бывший школьный учитель, москвич. Крепкий мужик под пятьдесят в полосатой тельняшке. Вместе с женой, тоже учительницей, уверовав в Бога, они оставили квартиру в Москве и уехали на Волгу спасать свои души. Живут на берегу в деревне Горки — снимают дом с усадьбой. Мы принесли свои супы и тушенку и вместе поужинали, закрепив совместной трапезой наше знакомство.

Никита рассказал удивительную историю своего обращения к Богу. После окончания тверского культпросветучилища он играл на гитаре и барабанах в рок-ансамбле под говорящим названием «Летальный исход» и сочинял для него песни «молодежно-агрессивного плана». Был обычным городским шалопаем. В мочках его ушей еще остались дырки от серег. Однажды Никита попал на просмотр нашумевшего фильма «Колокола ада», снятого христианской организацией и собравшего все ужасы современного арт-сатанизма в рок-музыке. Он был настолько потрясен увиденным, что полностью поменял свои взгляды, привычки, отказался от музыки и уехал из города. Пристал к мужскому монастырю в качестве послушника.

В Ниловой пустыни для молодых послушников установлен строжайший распорядок жизни, целью которого является проверка их на прочность, на чистоту и крепость намерений посвятить себя служению Богу. Многие не выдерживают и в первые же месяцы уходят из монастыря. Никита выдержал два года такой жизни, и не только выдержал, но и научился находить радость в суровой аскезе тела и духа. Здесь, на острове, он продолжает жить, как в монастыре, и не дает себе поблажки. Каждый день встает в 5.30 утра, живет по строгому распорядку, где много труда и молитвы. В скором будущем намеревается постричься в монахи. Или стать священником, получив приход.

Я не знал, как отнестись к рассказу об этом образцово-показательном преображении безбашенного барабанщика в набожного Робинзона, но, приглядевшись к Никите, поверил ему. Возможно, за его уходом в монастырь стояла какая-то личная драма, возможно, не обошлось без наркотиков, не стану утверждать того, чего не знаю. В общем, Никита нам нравился. Он сразу подружился с моей дочерью, как-то по-особому бережно, нежно брал ее за руку и без устали водил по острову, посвящая в его секреты. Остров немаленький — двенадцать га. Члены общины все не теряют надежды найти на нем мощи старцев, тайно перезахороненные монахами незадолго до разорения монастыря. Где-то здесь находится могила основателя монастыря — преподобного Ионы Новосоловецкого (старца Иоиля). Найти ее — вот задача.

На следующее утро мы увидели несущуюся по озеру лодку Николая, заполненную людьми. В носу ее стоял священник в рясе и, не отрываясь, смотрел на приближающийся остров. Он стоял как вкопанный, несмотря на волнение, ветер и летящие в лицо брызги, по-видимому, считая неприличествующим его сану садиться на скамью и малодушно защищаться от стихии плащом и капюшоном. В его позе чувствовалась такая непоколебимость, что мы сразу поняли: это и есть духовный владыка острова отец Валентин.

Из лодки на берег первым шагнул он — высокий, горбоносый, стремительный в движениях, с наперсным крестом на груди. Подал руку жене. За нею выбрались на берег трое сыновей-подростков. На нас, чужаков, остро взглянули черные глаза, негромкий, но веский голос монотонно интонировал обыкновенные слова, выражая внутреннюю убежденность в своем праве говорить и действовать так, а не иначе. Это очень важно — какой у человека голос, какой тембр, высота тона, по голосу можно, даже не видя человека, узнать о нем многое.

Отец Валентин с ходу углядел на берегу непорядок и мягко пожурил Никиту, намалевавшего на пологе своей монашеской палатки большой черный крест, за совершённую оплошность: косая нижняя перекладина на нем оказалась наклонена не в ту сторону.

В палаточном храме было по-домашнему уютно, тепло. На крылечке в ящиках цветут бархатки. Отец Валентин служил всенощную. На клиросе пела его жена Наталья, ей подпевали трое сыновей. На службе были мы с дочерью, Никита, Николай. И больше никого.

После окончания службы сели под навесом пить чай с медом и пчелиными сотами. Мед у общины свой, в одной из окрестных деревень есть пасека на сорок ульев. Еще две подаренные коровы, свинья. Но все это разбросано по разным местам, потому что на острове хозяйствовать запрещают власти Пеновского района.

Попадья Наталья закончила МГУ, естественно, филфак по отделению русской литературы. Посещала семинар В. Турбина. В ее теперешних оценках чувствовалось влияние мужа-священнослужителя, они вполне укладывались в рамки так характерной для воцерковленных неофитов-филологов критической переоценки русской литературы с православных позиций. С ее точки зрения, Толстой — бунтарь против церкви и семейный деспот. Пушкин — француз, до кончиков ногтей вестернизированный человек, который был современником другого своего великого соотечественника — Серафима Саровского, но не написал о нем ни строчки, а перед смертью причастился лишь по настоянию друзей...

Отец Валентин сан принял недавно. По образованию инженер-строитель, в Москве работал в НИИ. После командировки в зону Чернобыльской АЭС тяжело болел, это и привело его в храм, потому что он «понял хрупкость и уязвимость человеческой жизни». Он умный, находчивый человек с тонко развитым чувством юмора — подсевших к нашему столу туристов-байдарочников, которых привел с собою Никита попить чаю, он быстро и ловко запряг в работу. Группа парней из Твери, возглавляемая хриплоголосым мускулистым малым, играющим под Высоцкого, охотно выслушала его наставления и радостно отправилась на берег перетаскивать разбросанные весенним паводком тяжелые бревна, едва допив свой чай, которым их прельстил хитроумный Никита, научившийся на благо обители извлекать пользу из выгодного географического положения острова. И в этом чувствовалась школа отца Валентина — ловца человеков и их душ, поставленного перед необходимостью привлечения помощников в тяжком труде по восстановлению обители.

— Впервые я попал сюда в девяносто третьем и испытал настоящее потрясение. Было радостно, что есть такое место, за которое не жалко и пострадать. Шел полем по дороге к истоку Волги, день пасмурный, хмурый, и вдруг впереди сквозь тучи пробился луч солнечного света... Мне подумалось: так это и есть мой путь?.. После двух лет храмовой учебы тверской владыка отец Виктор рукоположил меня в дьяконы, а через три месяца — в священнический сан с назначением на Волговерховье. Первое время было тяжело, но все тяжести и радости от Господа. От истока Волги и до Вселук — все наш приход. Предки наши знали: река объединяет, кормит, соединяет города и народы. Но водная стихия — это жилище демонов, поэтому воду надо всегда освящать. Нужно понять мистический смысл этого места, пробудить в людях жертвенное движение сердец, нужно делание, а не проповедь, и начинать надо с возрождения земли...

Местные власти старались воспрепятствовать возрождению храма. Угрожали судом, приезжали на остров с милицией и наручниками, публиковали в газетах клеветнические статьи. Но дело двигалось — для этого пришлось много походить по высоким кабинетам. Московский мэр Лужков подарил обители сорок тысяч долларов и баржу. Если б не помощь Лужкова, ничего бы не вышло в противостоянии с местными чиновниками, положившими глаз на эту островную территорию.

Планы у отца Валентина громадные: благоустроить запущенный остров. Возвести временный храм-часовню. Сваленные на берегу бревна — сруб будущего храма, изготовленный артелью вятских мастеров. Уже этой осенью храм на острове будет стоять. В деревне Горки планируется создать поселение прихожан-трудников, которые будут возрождать ремесла, кормиться трудами рук своих. По его словам, здешний народ обленился — садов не разбивают, даже картошку сажают редко. Во всей округе некому подковать коня, выделать кожу, собрать бочку. Но при всем том хороших и отзывчивых людей немало, люди зажигаются легко, им только нужна перспектива...

Отец Валентин со всем семейством пришел к нам на берег прощаться. Вручил храмовую иконку — «Троицу» Андрея Рублева — со своим благословением. Перекрестил напоследок.

Никита деятельно участвует в сборах, помогает укладывать в лодку походное имущество. Дочь усаживается в нос, мы сталкиваем лодку с мелководья, я запрыгиваю в кокпит и делаю несколько гребков веслом, выходя на большую воду. Ветер подхватывает нас и, забив свой упругий кулак в крыло поднятого грота, увлекает вперед.

Никита безостановочно махал нам рукой. Маша следила за Никитой в бинокль до тех пор, пока наш берег не исчез за мысом. И вот уже нет Никиты с его загадочной судьбой, будто и не было.

Никита тоже подарил нам иконку — открытку с изображением Одигитрии, покровительницы путешествующих, с тщательно выписанной им от руки молитвой. В этой молитве заложено расцвеченное цветами христианского красноречия обращение к незримым и всеведущим силам, одаряющим нас своим благоволением, самые главные и важные слова, вселяющие в путника терпение, упорство, твердость и укрощающие демонов ветра и воды.