Книга реки. В одиночку под парусом

Владимир Кравченко
100
10
(1 голос)
0 0

Аннотация: «Книга реки» - увлекательное, искрящееся юмором повествование писателя по профессии и яхтсмена-одиночника по увлечению Владимира Кравченко, отправившегося на парусной байдарке в путешествие по Волге в конце 90-х годов, чтобы написать книгу путевой прозы об увиденном, пережитом и перечувствованном. Среди героев – волжские капитаны и священники, монахи-отшельники и мэры городов, директора музеев и редактор газеты, реставраторы заповедника, яхтсмены, лесники, археологи, экстрасенсы, водолазы, бакенщики, бичи, браконьеры и многие другие.

Книга добавлена:
14-05-2023, 08:53
0
343
51
Книга реки. В одиночку под парусом

Читать книгу "Книга реки. В одиночку под парусом"



Углич

Ясное солнечное утро. На реке полный штиль, полнее не бывает. После завтрака и скорых сборов отчаливаю от берега, беру курс на дамбу Угличской ГЭС. Наконец лодка уткнулась носом в косые плиты, сдерживающие напор поднятой воды верхнего бьефа плотины. Скоро мне расскажут про эту плотину много чего — оказывается, она давно нуждается в основательном ремонте, время и паводки проделали над ней свою разрушительную работу, дамба течет, оплывает. Состояние плотины, сооруженной в 40-м году, оценивается как предаварийное.

Я выгружаю из лодки все свое барахло на бетонный уклон дамбы — до верхнего ее края метров десять. Словно муха по стенке, бегаю вверх-вниз по довольно крутому, градусов под сорок, уклону, поднимаю вещи к шоссе, проходящему по дамбе. Подошвы моих резиновых сапог, по счастью, хорошо помогают удерживать равновесие даже с изрядным грузом на спине. Все тем же старым казачьим способом — то за нос, то за корму — поднимаю наверх свой предельно облегченный шип. По шоссе проносятся машины, автобусы, по обочинам шагают люди. Переношу через дорогу вещи, а потом сговариваюсь с двумя прохожими крепкими пареньками и с их помощью переношу через дорогу лодку. По моей просьбе ребята великодушно сносят лодку на руках к нижнему урезу воды. До него — метров полста, пожалуй, я мог бы спустить лодку и по траве, обильно устилающей скат, но предпочитаю все же не рисковать лишний раз целостностью оболочки.

Хитрость моя срабатывает. Дело в том, что, когда мне приходится прибегать к помощи посторонних, я пускаю в ход свою «теорию малых дел»: сначала прошу их о малости (перенести лодку через дорогу), а уже потом, когда мы с неизбежностью сблизимся и, может быть, даже разговоримся о том о сем, я смело прошу о большем (донести лодку до воды, до которой может быть и полста, и все полтораста)... Я вынужден прибегать к этому легкому обману, чтоб сразу не отпугнуть человека — иногда единственного на этом месте в этот час. К чести волжан, в помощи мне ни разу не отказали.

Углич раскрыт Волге самым сердцем своим — кремлем на возвышенном правом берегу реки между ее маленьким притоком Шелковкой и ручьем Каменным.

Я правлю на яркую, нарядную, как печатный пряник, по выражению поэта, церковь царевича Дмитрия «на крови», венчающую кремлевский мыс. Построенная в 1692 году по указу Петра и Иоанна Алексеевичей, церковь — образец «узорочной» архитектуры конца XVII века, — стоит на том самом месте, где, по преданию, был убит царевич. Небольшой пятиглавый храм с шатровой колоколенкой, красные стены, на фоне которых выделяются белые пышно обработанные наличники, изразцовые вставки, белый карниз и закомары. Небесно-голубые маковки усеяны золочеными звездами. Эта живописная праздничность храма мало сообразуется с тем печальным событием, в память о котором он был сооружен.

Достигаю мыса и заплываю в небольшой залив, где размещается лодочная станция: большой дощатый сарай, моторные лодки и прогулочные шлюпки, водные велосипеды. Моя лодка принята под надежную охрану.

Закинув рюкзачок за спину, направляюсь в город.

Пройдя через набережный сквер, оказываюсь на центральной площади Углича, носящей сразу два названия: площадь Коммуны и площадь Успенская с пометкой — «бывшая». Площадь спланирована по принципу шестилучия, так распространенному на Волге, от нее веером расходятся неширокие уютные улицы. Перед зданием администрации высокие серебристые ели скрадывают фигуру каменного вождя с отведенной за спину рукой, прячущей — что? Ага — кепку. Старинное здание пожарного депо с каланчой — непременный атрибут любого уездного города XIX века. Одно-двухэтажные здания эпохи классицизма — так называемые угличские наугольные дома.

Заглядываю в книжный магазин: три-четыре тома классиков, Дюма во всех видах, малоразличимая ввиду своей однообразной избыточности массмакулатура. Случайно становлюсь свидетелем разговора: девушка, прочитавшая объявление на двери, что магазину требуется уборщица, интересуется зарплатой. Зарплата смехотворна, равняется стоимости шести буклетов с видами города Углича. Девушка в видимом смятении покидает магазин.

Каменная палата князя Андрея Большого на территории кремля — одна из самых древних сохранившихся гражданских построек в Центральной России. В 1584 году во дворце поселилась жена Ивана Грозного Мария Нагая с царевичем Дмитрием. Полы застланы чугунными плитами, нагревавшимися от дымоходов калориферных печей. Душегрейки, сарафаны, дворянские камзолы. Подлинные носилы и рака, в которых 28 мая — 3 июня 1606 года святые мощи царевича Дмитрия были перевезены из Углича в Москву с целью доказать москвичам, прослышавшим о Лжедмитрии, что царевич мертв, — грубый деревянный короб с ручками, обитый полуистлевшей восточной парчой.

Изящный крест XVII века из слоновой кости со следами удара ляшской сабли. С ним настоятель Покровского монастыря игумен Антоний во главе процессии монахов и горожан вышел из ворот монастыря к польским интервентам, осаждавшим обитель в 1611 году. Настоятель был зарублен на месте, один из ударов сабли пришелся на крест, которым настоятель пытался образумить захватчиков.

В углу храма царевича Дмитрия «на крови» в деревянной раме висит знаменитый ссыльный колокол. Его можно потрогать, пощелкать по холодному металлу ногтем, а то и ударить в било, прислушиваясь к тихому, едва слышимому гулу, далекому отзвуку того кровавого набата, возвестившего начало великой смуты, поставившей Русь на грань ее существования...

Учиненная над набатным колоколом расправа и по сей день поражает каким-то магическим чином и ладом, похожим на волхование. Вот этот перечень заклинательных мер, призванных заговорить пролитую кровь царевича, не допустить смуты: колокол у Спаса сбросить наземь, бить плетьми прилюдно, лишить и языка, и одной проушины, чтоб никогда уже не висел в колокольном достоинстве. Объявить «ПЕРВОСЫЛЬНЫМ НЕОДУШЕВЛЕННЫМ С УГЛИЧА» и сослать за две тысячи верст, в Тобольск, на колымаге, и чтоб не лошади везли его, но тянули на себе наказанные угличане, коих решено было свести в Сибирь и населить ими город Пелым... Кто же был режиссером этой ритуальной, почти языческой казни куска бездушного металла, не имеющей себе равных в истории, — Борис Годунов?..

Слишком свежо еще было в народной памяти волхвобесие язычества. Вот и Михайло Нагой был обвинен на соборе в том, что «держал у себя ведуна Андрюшу Мочалова и много других ведунов...». И, по некоторым глухим сведениям, ведуны эти заняты были еще и тем, что — лечили царевича от падучей...

Мы сидим на дне оврага Каменного ручья в караульной будке лодочного товарищества. Над нами грохочет невидимая за деревьями танцплощадка: усиленный голос диск-жокея перекрывает крики парней, взвизги девиц, шарканье подошв, звуки нарастающей музыки из громокипящих динамиков. У деревянных мостков покачиваются моторные лодки зажиточных угличан, ибо моторная лодка сегодня — роскошь. Таким образом зажиточных угличан можно перечесть — всего их набирается около двух-трех десятков. За последние годы парк моторных лодок сократился раз в десять. Моя ласточка с убранным парусом и сложенной мачтой стоит тут же, пришвартованная к понтону.

Дежурному по лодочной станции Николаю лет шестьдесят, дружелюбен, говорлив, лицо маловыразительно, но с неким содержанием, за которым в прошлом — многолетняя карьера мастера-сыродела.

Мы говорим о Волге, политике, Угличе, туристах, прибывающих с каждым теплоходом, вокруг которых увивается и кормится столько людей, обо всем этом поставленном на широкую ногу бизнесе «на крови», пролившейся из горла царевича четыре столетия назад и отворившей целые реки крови...

Мы сидим в какой-нибудь сотне шагов от этого места, где разыгралась «величественная драма, начавшаяся в Угличе и закончившаяся в Ипатьевском монастыре» (А. С. Пушкин). Уже в октябре 1608 года польские отряды появились в окрестностях Углича и после короткого боя ворвались в город. Углич превратился в арену ожесточенной борьбы. С осени 1608 года до весны 1612-го он несколько раз переходил из рук в руки. Лишь весной 1612 года город был освобожден силами ополчения Минина и Пожарского. Особенно сильно Углич пострадал в 1611 году. По свидетельству летописца, в княжеском дворце погибло столько людей, что погреба его наполнились кровью. Метафизика места и времени перетекла в метафизику крови; эта кровь по сей день все струится из отворенных жил царевича, больного то падучей, то гемофилией, — каждая царская династия на Руси заканчивалась, несмотря на старания ведунов всех мастей и сословий, жертвенной кровью, выпущенной из тонких детских жил наследника-цесаревича...

Стемнело. Невидимая, но легко угадываемая во тьме Волга едва слышно плещет волной о борта малокаботажного флота угличан. Дискотека закончилась, и в вечерней природе воцарилась полновесная тишина.

Появляется жена Николая Людмила Александровна, приносит ужин: термос с чаем, котлеты. Она тоже в недавнем прошлом сыродел, и поэтому наша беседа, оттолкнувшись от куска российского сыра, купленного мною в ближайшем гастрономе, сделав небольшой полукруг, переходит на процесс изготовления этого тонкого благородного продукта...

Поважневший на глазах сыр лежит на столе. Я искренне заинтересован в нем. Мне уже не верится, что я обладаю таким сокровищем. Я получаю первые уроки: хороший сыр к ножу липнуть не должен — это раз; второе — сыр должен иметь четкий рисунок «со слезой», т.е. после резки обязан блестеть в глазках — пускать «слезу»... Мне по всем признакам повезло — сыр хороший, это подтверждают и мои эксперты. Мы пьем с ним чай, священнодействуя, отрезаем от него тонкие полупрозрачные ломтики и говорим о сыроварении...

В Угличе производился сыр самых разных сортов: пошехонский, голландский, российский, рокфор, сулугуни, пикантный, литовский, не считая всякого рода плавленых сыров. Самое хорошее молоко поступает на завод в мае-июне. У каждого сорта сыра свой срок вызревания. Прибалтийский, литовский сыр вызревает недели две. Дольше вызревает российский сыр — два с половиной месяца. В период созревания сыра его постоянно проверяют, сортируют, отбирая порченый для цеха плавленых сыров. Сорт сыра зависит главным образом от жирности.

К сожалению, сейчас, в конце ХХ века, делают сыр только одного сорта — российский. И вовсе не из патриотических соображений. Мало сдают молока. Поэтому и приходится выпускать сорта сыра с длительным сроком созревания, чтоб обеспечить хотя бы частичную занятость персонала. С октября по май сыроделы гуляют в неоплачиваемых отпусках — нет молока. Не из чего делать сыры. Производителю выгодней продавать молоко на рынках. А ведь еще недавно работали круглый год... Выпускали сыры самых разных сортов, в том числе и на экспорт...

Не так давно городской муниципалитет возглавила Элеонора Шереметьева, работавшая до того главврачом ЦРБ. Людмила Александровна вновь избранного мэра нахваливает. Мол, и дороги стали получше, и улицы почище, а какой мост отстроили!.. Рассказывает про свою сестру Наталью, пекаря-кондитера шестого разряда, оставшуюся без работы. На бирже ей посоветовали открыть свое дело. Она и открыла. Для начала в условиях своей малометражки: стала печь пирожки и продавать их с пылу с жару на городской площади. Начинка самая простая: капуста с яйцом, рис с яйцом и, наконец, с тертыми яблоками — всего три сорта. Раскупают их быстро, едят и нахваливают. Появились кой-какие деньги — теперь надо расширять дело: арендовать подходящее помещение, наращивать объемы, темпы, усилия...


Скачать книгу "Книга реки. В одиночку под парусом" - Владимир Кравченко бесплатно


100
10
Оцени книгу:
0 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Книжка.орг » Современная проза » Книга реки. В одиночку под парусом
Внимание