Ловушка миллиардера

12

Вечереет. Возвращаемся лишь к сумеркам, провозившись с покупкой еды, игрушек и лежанки для щенка. Все это время я не выпускаю его из своих рук и, кажется, даже забываю об увольнении, свадьбе и бесполезной примерке платьев.

Однако у меня есть Тимур, который всегда любезно напомнит о подготовленных им пытках.

— Платья уже в твоей комнате. Не затягивай с этим, — говорит при подъезде к дому.

С энтузиазмом киваю. Всё равно выберу за пять секунд.

Выпрыгиваю из авто и громко зову Лену. Девчушка как по команде сразу же выглядывает из окна и таращится на комочек шерсти, спрятанный в темной ткани. Высовывается только хвост и мокрый носик.

Распахнув дверь, Лена вопит.

— Это правда то, что я думаю?

— Ага, — от ее неподдельного восторга улыбка сама собой вырисовывается, — это мальчик. Подумай над именем.

Мы заходим в дом и располагаемся на кухне. Что удивительно, Тимур сам берется за подготовку еды и воды для щенка, краем уха подслушивая наш разговор.

— Он такой кроха!

— Еще подрастет. Ему только три месяца.

— Боже, как же его назвать, — заглядывает в сонные глаза питомца и ласково берет его на руки. — Я словно во сне. Столько лет хотела щенка, а тут бац! И он уже на моих коленках.

Наклоняется ко мне и заговорщически шепчет.

— Вот бы ты к нам еще раньше переехала, — намекает на мое влияние, отчего я только хмыкаю. — Сначала Тимур про уроки забыл, теперь собачку принес. Вот бы он и меня также слушался.

Я молчу и чувствую, как ногами прирастаю к полу. Взгляд рефлекторно переходит на Раевского, от которого, конечно же, слова сестры не ускользают.

Лена слишком рада, чтобы сдерживать эмоции, тогда как я начинаю вспоминать положение вещей. Один добрый жест — и я уже готова всё простить.

Тимур поворачивается и встречается со мной взглядом, отчего я тушуюсь и резко наклоняюсь к пакетам. Пытаюсь сделать вид, словно последние слова меня совсем не задели.

Лучше бы возразил! Сказал, что я ничто и звать меня никак.

А то стоит, ухмыляется и нервы мои испытывает.

— Где лежанку положить? — спрашиваю у Лены.

— В моей комнате. Я постоянно буду с ним, чтобы не заскучал.

— Только на кровать не пускай, — командует Тимур, ставя плошки неподалеку от холодильника.

Я наконец получаю возможность смыться и, прихватив пакет с игрушками, иду к лестнице, как вдруг снова слышу низкий голос:

— Хм. Тогда еду я тоже к тебе в комнату отнесу.

— Ага.

На ватных ногах поднимаюсь, чувствуя жгучий взгляд на пояснице. Всю дорогу молчу. Игнорирую тяжелую поступь за спиной, пока он сам не решается меня окликнуть.

— Свадьба завтра.

Я киваю. Мне нечего добавить. Завтра так завтра. Значит, одна ночь в его доме, и я вернусь к себе.

Пока я раскладываю игрушки, стараясь сделать все таким образом, чтобы выглядело уютно и красиво, Раевский садится на кровать и немигающе изучает мое лицо. Слабое освещение и длинные волосы помогают скрыть нотки паники, но дрожащие ладони с головой выдают.

Он хрипло повторяет.

— Мира, ты меня услышала? Завтра мы женимся.

Я снова киваю. Видно, Тимур не особо удовлетворен моей реакцией и слишком привык к истерикам, но на финале остается только холодный разум, просчитывающий все ходы.

— Ты ничего не хочешь мне сказать? — с нажимом продолжает разговор.

Вены вздуваются на его лбу и шее, и, судя по всему, он лишь чудом удерживает себя на месте.

А хочется, чтобы встряхнул и вернулся к прежнему тону. Строгому, холодному, не терпящему протестов. Чтобы я смотрела на него и понимала, что нужно отпустить. Как хорошее, так и плохое.

А сейчас не получается. Кошки на сердце скребут от заботы.

Передергиваю плечами, вспоминая цель этой показной доброты, и сухо спрашиваю.

— Что ты хочешь услышать?

— Всё, — насквозь прожигает взглядом, посылая электрические импульсы по всему телу. — Прекрати вести себя как робот. Скажи, что в твоей голове.

То, чего даже я боюсь.

— Чем ты недоволен? — я усмехаюсь и поворачиваюсь к двери. Лопатки буквально покалывает от пристального внимания. — Мы выбрали костюм, теперь время для платья. Завтра свадьба, твое наследство перейдет к тебе. Все на мази, верно?

Сердце бешено стучит и громким молотом отдается в голове, причем с такой силой, что я начинаю думать о самом страшном.

Он все знает.

Да нет, глупости. Иначе бы давно меня по миру пустил.

Быстро спускаюсь на этаж ниже и захожу в спальню. Тимур следом.

Ведомая каким-то дерзким протестом, я выбрасываю ладонь и тыкаю на первое попавшееся платье.

— Вот это.

— Оно даже не белое, — холодно чеканит Раевский, уязвленный моим отношением.

Ткань и правда больше на бежевую смахивает, но кому какое дело?

— Скажи спасибо, что не черное, — огрызаюсь и плюхаюсь на кровать.

Отрубиться бы, проснуться и покончить с этим.

— Вот это наденешь, — уверенно припечатывает Тимур, стоя рядом со стеллажами.

В его руках, без всяких сомнений, роскошное и красивое платье, но мне хватает одного взгляда на корсет и пышную юбку, чтобы сразу же отказаться.

— Ни за что. Сам попробуй в это влезть.

— Они все твоего размера.

— И когда это ты с меня мерки снять успел? — насмешливо фыркаю.

— Не я, а стилист. В салоне платье под тебя подгоняли, а эти все на заказ сшиты.

На заказ?

Я поднимаюсь. Такие платья невозможно сшить за одну ночь. Неужели он еще с благотворительного вечера всё это спланировал?

— Все равно. Я выбираю бежевое.

— Наденешь белое, и сегодня спишь одна, — нагло заявляет.

Он со мной торгуется?

Я вспыхиваю и резко качаю головой.

— Я и так буду спать одна.

— Моя спальня — мои правила.

— Тогда дай мне другую комнату, — упрямо поджимаю губы.

— Не в этой жизни.

Я встаю, демонстративно обхожу его стороной и смотрю на другие платья. Все какие-то неудобные и жутко красивые.

В таком бы настоящую свадьбу праздновать…

— Ладно, — выдыхаю, — будет белое, и сегодня ты меня больше не трогаешь.

Раевский кивает, зовет Сергея, чтобы тот вынес все остальные стеллажи, и на миг задерживается возле двери.

— Знай, что завтра я скажу тебе «да» по-настоящему. Не фиктивно, — не отрывает от меня свои серые, беспощадные глаза и ждет ответа, но я молчу. Кусаю щеку изнутри, чтобы не сболтнуть еще что похлеще. — Ладно. Спокойной ночи, Мира.

Какой уж теперь сон, Тимур.

Ночью я смогла успокоиться только благодаря Алине, которая с ходу поддержала мое сумасшествие. Мы проболтали почти всю ночь, и, лишь когда солнце уже настойчиво постучалось в окна, я вспомнила о сне, но с лихорадочной дрожью и жутким мандражем это было уже бесполезно.

Я встала, заглянула в сумку, проверив наличие паспорта, и с тревожным сердцем отправилась в душ. На стеклянной полке заметила несколько зубных щеток, мочалки, женский шампунь и гель. Всё новое и запакованное, и на том спасибо.

Залезла под струю горячей, буквально обжигающей воды и прикрыла глаза, наслаждаясь теплом. Решила постоять подольше, чтобы не томиться в пустой спальне в ожидании Раевского. Нещадно терла кожу, пытаясь избавиться от онемения, сковавшего всё тело.

Я должна радоваться, но меня что-то останавливает. Злит, раздражает и в голову врезается. До головокружения за плечи трясет.

Я схожу с ума, да? Раз вижу в его словах искренность. Вряд ли бы Тимур заикнулся о реальном браке, если бы не предвкушал свой главный приз. Для того, кто верит, что находится в шаге от победы, он ведет себя вполне логично. Не зверствует, успокаивается и проявляет лояльность.

Думает, что я уже никуда не денусь, поэтому и расслабляет поводок. Все закономерно, но лучше бы он придержал коней и не добивал меня словами о чем-то настоящем.

Надев домашние шорты и футболку, прочно спрятанные в комоде Тимура, я поспешила вернуться в комнату. По дороге меня окликнул тихий голос.

— Вы уже проснулись?

Я обернулась и увидела опрятную, невысокую женщину в фартуке. В руках она держала стакан шипящей воды. Должно быть, экономка.

— Доброе утро, — я кивнула и собралась пройти мимо, но она придержала меня за локоть.

— Выпейте это. Вам полегчает, — заметив мой подозрительный взгляд, женщина поправила очки на носу и пояснила, — ничего криминального, просто легкое седативное.

С чего это Тимур решил, что я буду бунтовать, раз даже из его дома ни разу не сбегала, вела себя послушнее кого-либо?

Не понимаю.

— Эм, спасибо, — для вида беру стакан. Не нужны мне успокоительные, я и так спокойна как бык. — А вы..?

— Нина, — видит, что я собираюсь улизнуть, и снова окликает. — Завтрак уже готов.

— Я не голодна.

Мне неловко перед доброжелательной женщиной, но что-то кажется, что улыбается она неспроста. Или я просто надумываю.

— Съешьте хотя бы чуть-чуть, а то с голодухи можно и сознание потерять, — ее светлое и полное родинок лицо озаряется мягкой улыбкой.

— Нет, спасибо.

Поворачиваюсь к двери, чтобы скрыться от настойчивого взгляда, и глухо стону, услышав хриплый голос с первого этажа.

— Мира, спустись.

Плетусь за экономкой и застаю Раевского за документами. На столе дымится свежеиспеченный пирог, а рядом — две кружки с кофе.

Я присаживаюсь на другую сторону стола и с усмешкой отмечаю, что на лице Тимура нет ни капли усталости или сонливости. Волосы мокрые, рубашка неряшливо заправлена в брюки, глаза сосредоточены на бумагах.

— Ты что-то хотел?

— Поешь, — говорит, не поднимая головы.

Только жилка на шее пульсирует, выдавая его напряженность.

Отрезаю себе маленький кусочек и не могу удержаться от сарказма.

— Выпей, — протягиваю стакан с успокоительным, — тебе это явно больше меня нужно.

— Это вряд ли.

— Лена к нам не спустится? — хочу поговорить с кем-то более приветливым.

А то от Раевского только агрессией хлещет.

— Нет. На свадьбе ее тоже не будет, — наконец отрывает глаза от бумаг и смотрит прямо на меня. Долго смотрит, причем с таким усердием, словно дыру хочет прожечь. — Не говори ей ни о чем.

— Я молчок, — бесстрастно отвечаю и зубами вонзаюсь в пирог. Как бы не подавиться под таким давлением.

Но выпечка вкусная. Даже с учетом того, что кусок в горло не лезет, я оставляю тарелку наполовину пустой. Допиваю кофе, гадая, сколько еще времени он будет таранить меня странным взглядом.

— Смотрю, ты сегодня энергичная, — сухо роняет, скрещивая руки на груди. Видимо, интерес к отчетам напрочь пропал.

— Да, вот тебя увидела, и сразу настроение поднялось, — елейно воркую, чувствуя себя бессмертной.

Если и помирать, то с музыкой.

— Правда смирилась? — он мне не верит.

Ладно, для вида посопротивляюсь, чтобы успокоился, а то заподозрит еще.

— Нет, конечно. Всю ночь мозговым штурмом решала, как тебе церемонию испортить.

— И как? — интересуется с какой-то язвительностью.

— Твой дядя был прав, — легкомысленно бросаю в ответ, — я слишком зеленая для того, чтобы что-то испортить.

Тимур резко втягивает носом воздух и сжимает руки в кулаки. В его взгляде пляшут сотни демонов, но он не дает им выхода из-за внезапного визита стилиста. Я сразу вытягиваюсь, понимая, что шутки подошли к концу, и послушно отдаюсь ее рукам, которые снова творят чудеса.