Ловушка миллиардера

16

От внезапного откровения обстановка накалилась, напоминая натянутую струну гитары, которая вот-вот отскочит и раздаст неприятный звук от грубого прикосновения пальцев. По моей спине прошла дрожь, а сердце отчаянно забилось, предательски выдавая реакцию, вызванную его словами.

— Вот так просто? — я усмехнулась.

Повернулась к нему лицом и заглянула в глаза цвета пепла. Тимур смотрел с удивлением. Казалось, он реально не понимал, почему его предложение звучит так абсурдно.

— Можно же начать сначала, — прошептал. В хриплом голосе что-то надломилось. — Не могу тебя потерять.

Опять не те слова.

Чувство уязвимости и боль, по капелькам собиравшаяся в уголках глаз, вынудили опустить голову. От легкого касания ладони, стирающей едва мелькающие слезы, я вздрогнула и стиснула зубы, боясь ненароком сказать совсем не то, чего требует ситуация.

— Ты меня никогда и не имел, чтобы терять.

Столько лжи, обернутой в красивый фантик. Если его развернуть, будет ли внутри что-то хорошее?

На языке только горечь.

— Знаешь, как двусмысленно это звучит? — он хмыкнул. Попытался разрядить обстановку, но облажался.

Теплота рук исчезла. Легкий ветерок из приоткрытого окна забрался в волосы и, словно играючи, откинул несколько прядей. Завибрировал телефон.

Я отвлеклась и сделала несколько шагов в сторону, чтобы посмотреть на экран. Короткое сообщение от Алины. Сомкнутые веки и мгновенное осознание.

Как же не вовремя.

— Что-то случилось? — Раевский выглянул из-за плеча.

Лишь чудом я успела заблокировать сотовый и, смахнув новые сообщения, неловко прокашлялась.

— Тебе надо идти. Еще не слишком поздно, так что такси быстро подъедет.

— Почему? — его лицо перекосило от злости.

— Что почему?

На метро он явно не поедет. Я даже не уверена, что он умеет им пользоваться.

— Почему ты делаешь вид, что тебе плевать?

Наклонив голову, оперся о кухонный стол и сжал руки. В его позе не было ни капли спокойствия, и все же он выглядел расслабленным. Будто уже получил ответы на все свои вопросы.

— А почему должно быть по-другому? — я резко вскинула подбородок.

Обида, которую я днями и ночами подавляла, так и рвалась наружу. Она нанизывала другие чувства и от одного касания Раевского вспыхивала ярче звезд, рассыпанных по небу. Пробуждала в памяти такую боль, которую я хотела навсегда запереть внутри себя. Даже если бы постаралась, не смогла бы изобразить безразличие, поэтому я просто молчала, надеясь, что он уйдет.

Проклинала себя за бесхребетность, за любовь, слишком слепую, чтобы к ней прислушаться. Гасила всё, что толкало к нему в руки, тянулась к сердцу, обливающемуся кровью. И вспоминала ложь, поданную в выгодном свете.

От нашего брака Тимур точно ничего не потерял, а вот я потеряла все. Последнюю надежду, островок веры в то, что всё может быть по-настоящему.

И он еще смел приходить в место, где я зализывала свои раны, а по утрам выдавливала измученную улыбку. Можно ли быть большим эгоистом?

— Мира, что мне сделать, чтобы ты все забыла? — он замялся. Выглядел как новорожденный щенок, толком не умеющий перебирать лапами. — Чтобы ты поверила в мои чувства?

— Какие? Чувства досады и вины? — я усмехнулась. — Так я верю, но ты не…

— Я люблю тебя, — процедил с холодом и бешенством. — Черт подери, так люблю, что почти ненавижу, ясно тебе? — хрипло выдохнул, дернул щекой и продолжил, не давая мне и слова сказать. — Я бы еще давно предложил тебе реальные отношения, чтобы не торопиться, но не мог из-за треклятого наследства. Мог фиктивно жениться на другой, но хотел тебя. Тебя, настоящую занозу в заднице, которая скорее сдохнет, чем признается в ответ.

Выпалив все на одном дыхании, Тимур уставился в мои мокрые от слез глаза. Его обнаженная грудь вздымалась и опадала в такт неровному дыханию. На лбу выступила испарина, дыхание сбилось, а тонкие губы скривились от досады. Я же вообще будто перестала чувствовать свое тело. Ничего не слышала и не видела, в голове жестким рокотом разносились слова, брошенные срывающимся от напряжения голосом.

— Ничего не ответишь? — он приблизился. Очертил скулы, смахнул соленые слезы и судорожно сглотнул, взглядом напоровшись на мои губы, приоткрытые от удивления.

— Я…

Мне и самой было интересно, что я собиралась сказать, но спасение пришло откуда не ждали. Раздался звонок в дверь.

— Ты еще кого-то ждешь? — под сдвинутыми бровями сверкали сердитые глаза. — Поэтому пыталась меня спровадить?

Проклятье. Я совсем не хотела накалять обстановку, но если Тимур увидит, кто пришел, он и правда может взбеситься. Подумает что-то не то, а у нас и без этого слишком много недопониманий. .

— Если я попрошу тебя тихо посидеть на кухне, ты же не послушаешься? — осторожно произнесла.

Разговор со стучавшим в дверь явно будет коротким.

— Я буду паинькой, — невинно бросил Раевский и уселся за стол, пытливо глядя снизу вверх.

Трудно поверить, но делать нечего.

Я кивнула, прикрыла дверь и понеслась в прихожую. На всякий случай посмотрела в глазок и лишь потом повернула замок.

— Привет.

Челка на половину лица, неловкая улыбка и опущенный взгляд – так непохоже на Диму. В спортивном костюме, с этой виноватой миной он выглядел совсем по-другому. И, хоть Алина и предупредила, что он придет, я все равно чувствовала себя скверно. Лучше бы поговорили по телефону, а не вот так — глаза в глаза. Когда смотришь и не находишь в пустой голове ни одного подходящего слова.

— Дим, не нужно, — по лицу видела, что он пришел извиниться. — Я тоже хороша. Зря тебя втянула.

— Прости.

Переступил с ноги на ногу, желая войти, но мне не хотелось с ним задерживаться. Я вообще не могла сейчас трезво думать. Мозг словно расплавили.

— Все нормально, не парься. Это я должна извиниться. Вон, даже паспорт тебе испортила. Ты-то теперь в разведенках.

Непринужденный тон вызвал у него усмешку. Я тоже улыбнулась. Не хотелось кончать на печальной ноте.

— Тогда без обид? — первой протянула руку.

— Конечно, — облегченно выдохнул и пожал ладонь. Немного задержался. — Хочу объясниться. Это моя мама без меня всё…

— Ты не должен, Дим. Правда. Я не держу обиды и тебя прошу не держать, — разговор все не заканчивался, поэтому я сдуру предложила. — Может, встретимся как-нибудь и посидим в нашей любимой кафешке?

— Да, — эмоционально кивнул головой. — Отлично. На этой неделе?

Между лопатками уже свербело от понимания, что скоро терпение одного засранца закончится, и тогда я буду чувствовать себя еще более виноватой. Только поэтому быстро кивнула и спешно попрощалась.

— Тогда до скорого.

— Ага.

Прикрыв дверь, я выдохнула. Одна проблема ушла, осталась вторая.

Попыталась унять бешеное сердцебиение и, прислонившись к двери, похлопала себя по щекам. Кто бы знал, что своими признаниями Раевский всю душу из меня вытрясет.

— Кто приходил? — тут же налетел с вопросами, покачиваясь на стуле и попивая чаек.

Рядом дымилась еще одна чашка. Приподняв брови, я усмехнулась. Надо же, как быстро он тут начал хозяйничать.

— Да так. Знакомый.

— Кто?

Да уж. Странный у меня тандем. Один рот открыть боится, а второй за словом в карман не полезет.

— Если продолжишь лезть с вопросами, я тебя выгоню.

Села напротив и скрестила руки на груди. Как же страшно в этот момент смотреть ему в глаза. Даже не страшно, а просто стыдно. Пылающие щеки скоро по швам пойдут.

— Ладно. Мне не особо и интересно. Я другой ответ жду.

Я почти не моргала, чтобы с потрохами себя не сдать.

— А рубашку накинуть ты не хочешь?

— А что? — привычная довольная морда. — Я тебя смущаю?

— Если бы я сидела без одежды, ты бы как ответил? — взяла чашку и сделала глоток, транслируя в своей голове разговоры о погоде.

Вообще никакой разницы. Тишь да гладь. Только спокойствие.

— Если бы ты была без одежды, мы бы уже не чаевничали.

Я едва не поперхнулась. Щеки загорелись пуще прежнего.

Это все из-за его слов?

Сглотнув вязкую слюну, спросила.

— Ушибы уже не болят?

— Болят. Им нужны нежные, ласковые руки, — он хмыкнул, покрутил полупустую чашку в ладонях и задумчиво добавил, — так ты веришь, что я говорил правду? Что люблю тебя?

Сделай я еще глоток, точно бы расплескала всё на стол.

С каких пор он стал прямее, чем рельсы?

— Не знаю, — специально увильнула, — слова мало о чем говорят.

— А действий ты не замечаешь, — с укором процедил, — что я бегаю за тобой, как школьник.

— Не нравится, не бегай.

— Я же говорю — заноза в заднице, — хрипло усмехнулся.

— Что-то не нравится, дверь…

— Если бы не нравилось, я бы тут не сидел, — откинулся на спинку и тихо пробурчал себе под нос, — вот же колючая.

— Ты заслужил.

— Согласен, но…

Оборвав себя на полуслове, поднялся и стал мерить кухню шагами. Я молчала, давясь горьким чаем и глядя куда-то в сторону. Пусть сам эту кашу расхлебывает.

— Давай будем встречаться как обычная пара? — замер рядом со мной. — Дай мне месяц. Если тебе что-то не понравится, я тут же уйду. Обещаю.

— Ты много чего обещал.

— Ты, кстати, тоже, но я ведь продолжаю тебе верить.

Сравнил хрен с пальцем.

— Но у меня есть условие, — я не собиралась снова открывать свою душу, боясь, что в нее плюнут. Сперва нужно проверить. — Ты не будешь указывать мне, что делать.

— И все? — он выдохнул с облегчением.

Знал бы он, насколько это будет невыполнимо…

Вкус апельсинового сока приятно оседает на языке и немного освежает голову, которая до одури набита совсем не теми вещами. Кажется, что я лишь на секунду выпадаю из реальности, но, судя по недоуменному взгляду Алинки, плавно перетекающему в раздраженный, молчу я достаточно долго. И вроде как нужно ответить, но мысли совсем в кучу не собираются.

— Эй? Ты меня вообще слышишь? — подруга поджимает губы и недовольно фыркает. — Я даже удивлена, что спозаранку не поймала в нашей квартире никого постороннего.

Теперь моя очередь возмущаться.

— Ты за кого меня принимаешь? — вздергиваю брови, громко цокая. — Тимур просто предложил начать сначала. Вот пусть и начинает, я его в свою кровать пускать и не собиралась.

— И правильно. Сколько он у тебя крови попил. Под венец насильно потащил, только своим желаниям потакал, а теперь вдруг на что-то надеется. Послала бы ты его, Мир, куда подальше.

Рассеянно кивнув, отчасти с ней соглашаюсь. У меня почти такое же мнение, но это «почти» меняет все. Вчерашние слова сладкой патокой оседают на плечах, накрывают одеялом и возвращают не так уж давно потерянное тепло. Это наверняка иллюзия, иначе трудно поверить в то, что Раевский наконец-то научился просить, а не требовать. Чушь какая-то. Меняться ради сопливой девчонки?

А ведь именно такой я себя и чувствовала рядом с ним. Мне до колик в животе не нравилось это состояние. Будто я ничего не решаю, будто даже одно искреннее «да» ничего не стоит.

Но когда он взглянул мне в глаза, я ни на минуту не усомнилась в его искренности. И вот результат — экран телефона постоянно загорается от кучи непрочитанных сообщений. Утром он спрашивал о том, выспалась ли я, какие планы, а сейчас что?