Ловушка миллиардера

14

Нервный тик не дает мне покоя. Кажется, именно в этот момент я по-настоящему понимаю, что значит задохнуться от злости. В районе груди кожа буквально вскипает, а кровь в жилах стынет.

Нет слов. Хотя чему я удивляюсь. Раевский вряд ли бы ограничился простой недвижимостью. Для него это слишком скучно, вот и скупает то, что самому нравится.

Хорош муженек.

— Какой же ты подлый, — я вообще не соображаю.

Мне горько и обидно. А этот еще сидит с ухмыляющейся рожей и моей реакцией наслаждается.

Ладно. Хочет настоящих эмоций — он их получит.

Дергаю ладонью, чтобы залепить пощечину, но не успеваю. Стальные пальцы смыкаются на запястье и больно дергают мою руку, да с такой резкостью, что я буквально заваливаюсь на него, изо всех сил цепляясь за рубашку.

— В прошлый раз я дал тебе разрешение, но ты им не воспользовалась. Теперь поздно, — скользит рукой по оголенным участкам тела, отчего я тут же вздрагиваю и пытаюсь отстраниться, но он не позволяет. — Долго будешь меня бесить?

— Да плевать мне на тебя, — жадно глотаю воздух, тщетно пытаясь сохранить спокойствие. — Мир не крутится вокруг твоей задницы, понятно?

Хотя он прав. Все мои действия продиктованы желанием ударить. Да побольнее, чтобы хоть чуть-чуть в моей шкуре побыл.

— Мира, — голос Алины с трудом до меня добирается.

Ей снова неловко, и всё из-за меня. Ну почему я такой магнит для проблем?

Ерзаю, пытаюсь слезть и тут же каменею, услышав нарочито хриплое:

— Ты бы не дергалась так сильно, а то мысли не в ту сторону уходят.

Краска бросается мне в лицо, когда я понимаю, к чему он клонит. Но взгляд не отвожу, рассматривая жесткие черты лица, в которых нет ни капли того, что я хочу увидеть. Тимур не имеет никакого права злиться и все же продолжает это делать. Теплым дыханием касается губ, ладонью фиксирует тело, а второй рукой с какой-то меланхолией поглаживает щеки.

Уловив аромат знакомого одеколона и кислого привкуса вина, я снова теряю точку опоры. От него, как и от меня, разит алкоголем, хотя вначале я этого и не почувствовала.

— Уже отпраздновал? — сквозь зубы выдыхаю.

Бесит, что он продолжает наслаждаться жизнью, в то время как я собираю себя по кусочкам.

А к черту.

Бессильно бью его по груди, будучи уверенной, что он снова не поддастся, но на удивление Раевский ослабляет хватку. Голова идет кругом.

Я поднимаюсь, слегка пошатываясь, и сквозь муть в глазах пытаюсь отыскать выход. Удачно, что тусовку и правда прикрыли, а я этого даже не заметила. Стихла музыка, сцена опустела, а вместо мутного неона включили нормальный свет.

— Алин, пойдем.

Вероятность того, что меня просто так отпустят, составляет ноль процентов, но я из чистого упрямства иду дальше. Главное не упасть.

И почему я не замечала, что здесь так много ступенек?

Рехнешься пока дойдешь.

На улицу выходим втроем. В воздухе стоит туман, уже светает. Глаза жжет из-за влажности, тело мгновенно покрывается холодной коркой.

Что-то теплое опускается на плечи. Кажется, пиджак, насквозь пропитанный его запахом.

Я не отказываюсь, потому что еще такси ждать, а у меня и так зуб на зуб не попадает.

У знакомой тачки стоит Сергей. При виде нас он открывает заднюю дверь внедорожника, отчего у меня из груди вырывается истерический смех.

— Какая неожиданность, — голос сочится сарказмом.

Чувствую себя мышью, для которой везде расставили ловушки.

— Я вас отвезу, — говорит Тимур, красноречивым взглядом окидывая мою неуверенную походку.

— Алин, вызови такси, пожалуйста.

Полностью его игнорирую. Уже не знаю, какими словами докричаться.

— Залезай, — цедит Раевский и подталкивает меня к двери, — я не предлагал. Все же ты тоже моя ответственность.

Вот оно что. Чертовски похоже на обузу.

— Окей, — раздраженно отвечаю.

Пусть несет свою ответственность.

Залезаю внутрь и тщетно пытаюсь убедить себя в том, что это не похоже на уступку. Я просто выбираю самый удобный вариант и сокращаю время на споры.

Рядом приземляется Алина, у которой на лице написано, что лучше бы мы пешком шли, а следом и Тимур залезает. К счастью, на переднее место.

Возможно, это мой шанс порвать со всем. В доме Тимура еще остались мои вещи, да и паспорт тоже нужно забрать, чтобы потом никогда с ним не встречаться.

С трудом приоткрываю глаза, пытаясь отогнать сонливость, и отрешенно роняю.

— Давай сначала к тебе заедем. Мне нужно вещи собрать.

Меня окутывает такая дикая слабость, что ответа я не жду. Веки слипаются, и под размеренную скорость машины я проваливаюсь в сон.

Сквозь темноту слышу какие-то голоса и вроде бы даже хлопки дверей, но глаза не открываю. Мне тепло, спокойно и удобно.

А как приедем, Алина разбудит.

Не знаю, сколько проходит времени. Прихожу в себя от тепла ладони, которая прикасается к лицу и сползает ниже, доходя до шеи. И в моменты, когда ласка становится особенно явной, возникает ощущение, будто по коже проходится ток.

Мне невероятно жарко. Тело будто в огне горит.

Я быстро распахиваю глаза и первое, что вижу — голый торс. Тимур, сидящий в одних спортивных брюках, тут же одергивает ладонь, будто я поймала его на чем-то постыдном.

Взглядом пробегаюсь по стенам и от увиденного тут же чувствую, как кровь вскипает. Спальня Раевского, лежу на его кровати.

— Какого черта?!

Снова сюда привез. А где же тогда Алина?

— Я отвез твою подругу домой, — будто мысли читает, — а ты уснула, поэтому я не стал тебя будить. Отдыхай.

Он начинает подниматься, чтобы выйти из комнаты, но я не позволяю. Перехватываю его ладонь и с ошарашенным видом приоткрываю губы, чтобы спросить лишь одно.

— Что же тебе от меня надо? Недостаточно растоптал? Еще не наигрался?

Губы дрожат. Перед глазами все расплывается.

Боже, сколько же я выпила.

— Я не буду отвечать, потому что мой ответ тебя всегда не устраивает, — отмахивается.

Накрывает жуткая злость. От одного взгляда, мимики и голоса. Снова холод и безразличие.

— Отвечай! — я взрываюсь от смятения.

Не знаю, когда это закончится, но с каждым разом видеть его все больнее. Зная, для чего я была ему нужна, всегда равно продолжаю на что-то надеяться. Хочу услышать хотя бы что-то искренне, но каждый раз вспоминаю, что сделка закончена. Осталась только ответственность.

Он сам так сказал.

— Настоящий брак, Мира, — хрипло бросает. — Вот, чего я хочу.

— Настоящий? — подавляю смешок. Только идиотка бы в это поверила. Наверняка как-то связано с наследством. Будет притворяться, пока до последней капли не выжмет. — А что делает брак настоящим? Нужно переспать с тобой, да?

Не могу. Это слишком жестоко. Он берет что хочет, использует меня как куклу без эмоций и сердца, а потом просит о чем-то настоящем.

Нет, это невозможно.

В его глазах полыхнуло бешенство. Дернулся кадык, а тело вмиг оказалось рядом со мной. Тимур сгреб меня за плечи и встряхнул, внимательно изучая каждую черточку лица. Судорожно сглотнув, прохрипел.

— Что сделать, чтобы ты мне поверила?

Уже ничего, хотя один вариантик у меня имеется.

— Разведись со мной, — из подслушанного разговора я знаю, что он не может дать развод. И как-то Сергей об этом обмолвился, сказав, что тогда Тимур все потеряет.

Так что я понимаю, что прошу невозможного. Но и он просит того же.

— Нет.

Мысли путаются, и знакомая дрожь охватывает все тело. Его губы так близко, что трудно дышать. И пока адреналин и бешеное волнение бьют по телу, я говорю то единственное, что первым приходит в голову.

— Тогда останься со мной.

Сама себе не верю. Мысли путаются, хмель в голове бродит, но я все еще отдаю отчет своим действиям. И, несмотря на все это, почему-то не забираю слова назад. Мне хочется хоть что-то решить в наших отношениях. Сделать это самой, а не чувствовать себя так, словно меня на поводке ведут куда-то.

— Мир, ты…

— Да. Это именно то, о чем ты подумал.

Бесстыдство собственных слов ускоряет кровоток. Я краснею и отвожу взгляд, но тут же чувствую ладонь на подбородке, которая вынуждает снова на него посмотреть.

Я молчу, не произнося те вещи, которые таранят мой мозг.

— Разве у нас не должна быть брачная ночь?

Забавно, но факт — я пытаюсь исказить его слова о настоящем браке таким образом. В конце концов, как говорила мама: мужчинам нужно только одно. И если он согласится, это будет мой первый раз, и ответственность снова будет на нем.

Вряд ли я заставлю его вспоминать обо мне, но тогда хоть какое-то решение я приму самостоятельно.

И прежде, чем я успеваю вскочить, чтобы с горящими щеками выбежать из комнаты, Раевский наваливается на меня сверху и резко заводит руки над головой.

— Ты пьяная. И потом об этом пожалеешь.

Согласна.

— Либо сейчас, либо никогда, — это тоже правда.

Сейчас у меня нет сомнений. Все, что может нас объединить, кроме штампа в паспорте – эта ночь.

Сорваны тормоза, дальше остановок не будет.

Тимур наклоняется еще ближе, гипнотизируя своими серыми глазами, и сильной рукой обхватывает за талию, буквально припечатывая меня к своему телу. Властный, но невероятно чувственный поцелуй полностью захватывает мой рот, тут же вырывая тихий стон.

По венам проходится огонь, который на ходу сжигает все прошлые обиды. Они проснутся. Обязательно проснутся, но завтра.

А сейчас его руки избавляют меня от одежды и исследуют тело, сводя с ума. Каждое прикосновение губ и пальцев посылает меня в настоящее пекло. Тимур не спеша, как бы растягивая удовольствие, спускается все ниже, слегка покусывая и без того чувствительную кожу, а затем проводя горячими губами по местам укусов.

Наконец, я не выдерживаю и хватаю его за шею, сама целую беспощадный рот, выплескивая всю гамму эмоций, полыхавших внутри меня. Руками скольжу по груди, рельефу плеч и пальцами соскальзываю на твердые мышцы живота. Он недолго терпит мою инициативу, практически сразу перехватывая ладони и снова продолжая чувственную пытку.

А когда на нас не остается ни капли одежды, стираются и все остальные грани.

Бывают решения, которые на первый взгляд кажутся судьбоносными. После них мушки перед глазами мелькают, а сердце вниз ухает, да еще и с такой скоростью, что почва под ногами сотрясается. Невыносимое сожаление пронзает голову, лишая беспристрастности, и хочется с головой спрятаться под одеяло, чтобы в темноте и одиночестве смириться с произошедшим.

Мне казалось, именно таким и будет мое утро в этой нагретой постели. В спальне, хранящей отпечатки глухих стонов, я непременно проснусь посреди ночи и с красными от стыда щеками соберу шмотки, беспорядочно разбросанные по всей комнате, и дам деру.

Но нет. Я сплю чуть ли не до полудня и приоткрываю веки только из-за сильной духоты. Насквозь зашторенные окна не пропускают ни клочка света. Глаза, постепенно привыкающие к темноте, натыкаются на свежее белье, полотенце и домашний халат. Всё аккуратно сложено в одну стопочку, на прикроватном столике стакан с водой. Я подаюсь к нему и одним глотком осушаю половину. Прислушиваюсь к себе.

Голова побаливает, все тело ноет, а по пояснице, бедрам и животу словно мамонт прошелся. Кое-кто будто знатно отыгрывался за слова «либо сейчас, либо никогда». Как одержимый, ну правда. Все тело помечено. Я вообще хоть встать смогу?