О любви и не только

Когда я пришёл домой, отец уже спал, оставив ключ внутри замка в скважине. Мне пришлось лезть на балкон со стройки, примыкавшей к нашему дому, благо, мы жили на втором этаже, и стучать в стеклянную дверь. Отец не скоро открыл, но сразу спросил: «Где ты шлялся?» Я попытался отшутиться: «А ты где был, что заснул так крепко?» За что получил затрещину со словами: «Поезжай к матери, пусть она тебя сама воспитывает!» Учебный год подходил к концу, мы завершали его раньше, чем в Союзе, Магда сдавала экзамены и готовилась поступить в колледж. Меня уже ничто не удерживало, и я уехал во Львов…

Очередная осень принесла очередные разочарования. Заболела мама, она и раньше жаловалась на сердце, а тут и вовсе слегла в больницу. Сестра Виктория самостоятельно пошла в первый клас в 54-ю школу, что выбрала сама. Брат Лёва женился и ушёл жить на Погулянку на окраине города, так что всё хозяйство оказалось на мне. Приготовить еду или помыть посуду было не трудно, но следить за уроками сестры – сложно. В родную 35-ю школу я не пошёл, там в старших классах ввели техническую специализацию, а устроился в 13-ю на Спартака, рядом с типографией, где нас приобщали к трудовой жизни.

В классе познакомился с симпатичной блондинкой, очень близорукой, но как поётся в песне, « с поволокою в глазах». Звали её Рая, но я переиначил на Зая, уж очень она была мила и подвижна, тем более, что звук «р» мне давался с трудом. Мы вместе готовили уроки, я помогал ей по физике, химии и даже черчению. Ходили на вечеринки, в кино, просто общались, но не более. Я всё время вспоминал Аннушку, с которой мы гуляли под дождём, её мокрые чёрные волосы и сладкие губы вкуса мёда. Но саму Анну найти не мог, она с отцом переехала куда-то в пригород и даже её подруга Нина не знала ни адреса, ни телефона.

Жизнь шла своим чередом, скучно и однообразно – занятия в школе, хлопоты по дому, редкие походы в кино и вечеринки, пока не приехал отец. Он забрал мать из больницы и повёз нас опять в Венгрию, поехал и Лёва, у которого в институтеи как раз начались зимние каникулы. Брат проявил предпримчивость и запасся несколькими советскими фотоаппаратами, которые очень ценились за границей, чтобы там продать и на вырученные деньги накупить жене модной одёжки.

Надо сказать, что наши поездки не считались выездом за границу, а просто в Южную группу советских войск, поэтому никакие визы не были нужны и штамп в паспортах не ставился, хотя пограничный досмотр был. Однажды моя сестричка отчебучила, после окончания досмотра она протянула своего плюшевого мишку: «А Вы его посмотрите» Хорошо, пограничник оказался с юмором и только улыбнулся, сказав: « О, csinosz kislany!», а могло быть и хуже – вспороли бы мишке живот!

Жалование отец имел неплохое, он уже дослужился до майора, но часть денег получал в форинтах, другую часть клали на книжку в рублях, поменять которые было нельзя. Поэтому жили мы скромно, мясо , масло, сыр – самые дорогие продукты, были редко, мы питались в основном дешёвыми овощами и фруктами: картошка, свёкла, морковка, яблоки, груши, сливы, особенно томаты – paradicsom и перец – paprika разной силы остроты были во всех венгерских блюдах, также и у нас. Однажды, будучи с отцом на рыбалке и видя, как мужики закусывают стручками, откусил кусочек и стал с криком бегать вокруг костра.Отец поймал меня и влил в горло глоток водки – острое гасят острым!

В школе меня встретили с бурным восторгом, только Альбина хранила гордое равнодушие, да мне было уже всё равно. В классе появился высокий и плечистый парень Володя Клименко, которого сразу окрестили: «дядя Вова из Ростова» – он оттуда и приехал. Фил уже «стакнулся» с ним и примкнувший я образовали дружную тройку «мушкетёров», Атос, Портос и Арамис был, конечно, я. Мы собирались во дворе, прятались за беседкой, курили и «травили» анекдоты, которых я знал огромное множество, а Фил рассказывал про женщин, но красиво и не пошло.

Но я стал замечать, что они вдвоем куда-то исчезают вечерами и спросил об этом напрямик. «Деньги есть? Пойдём с нами!» – предложил Фил. У меня оставались только рубли, но это не помешало поехать втроём в ближайшую деревню и зайти в корчму. Надо сказать,что венгерская sorozo – это уникальное место, где за кружкой пива можно просидеть весь вечер и просто пообщаться с друзьями, обсудить важные новости или местные сплетни. Приходят не только мужчины, но и женщины, был даже фильм «Кружка пива – Egy korso sor», где главную роль играла звезда венгерского кино Eva Rutkai. Вот такая Ева подсела к нам, потом привела ещё двух подружек и завязалось всеобщее застолье, кроме пива и вина подавали колбаски и сыр, было весело и шумно.

От пенистого пива и крепкого вина у меня закружилась голова. Ева, о чём-то пошептавшись с Филом, взяла меня под руку и повела куда-то по удице. На свежем воздухе мне чуть полегчало, помню какой-то дом и полутёмную комнату с диваном, куда я сразу завалился. Потом тёплые женские руки, растёгивающие мою одежду и ласкающие моё голое тело и набухший член. И нежный шёпот: «Gyerunk tokfilko!». И полный провал, я то падал в глубокую пропасть, то взлетал высоко в небеса. И боль и наслаждение, стыд и радость и горячее женское тело, мягкое и податливое.

Потом умиротворение и отрезвление, пришли Фил с Вовкой, весёлые и довольные, с подружками, и закричали: «Ну как, пойдём, отметим твоё посвящение в мужики!» И мы пошли продолжать гулянку, но я больше и не пил, был пьян до края. Прощаясь, сунул Еве не глядя в глаза рублёвки, но она не взяла, сказав: «Semennyit cukrocz fiu!»…

Дома меня опустили с небес на землю: мать спросила, где я гулял и почему пришёл пьяный. Отец же только констатировал: «Я вижу, что ты уже хорошо усвоил три венгерских слова – sor, bor, palinka (пиво, вино, водка)?» Мать добавила: «Какой пример он подаёт дочери?» Я же вспылил и прокричал: «Я уже взрослый и буду делать, что хочу. А сестра девчёнка и пусть дежится за твою юбку!» И добавил, что мне надоело отчитыаться за каждый шаг и есть варёную картошку и морковь. Отцу почему-то три месяца не платили жалование и мы питались без мяса и масла.

Как бы там ни было, учебный год закончился, отцу выплатили все задолженности, он купил мне билет и отправил во Львов к брату, который с женой Иннной жил в нашей квартире. По дороге я, конечно, попал в небольшой инцидент : на пограничной станции Чоп, где у вагонов меняли оси, потому что наша колея была шире европейской, я вышел погулять … в шортах. Меня тут же остановила милиционеры, которые стали допытывать, кто я и откуда. Пришлось вести их в вагон, который уже стоял на домкратах, и показывать советский паспорт. А в Союзе ходить в шортах вне пляжей было запрещено!

Вже вдома у Львовi я відчув себе як риба у воді – щуку кинули у річку! Брат з жінкою були молоді, студенти – вона навчалась у медичному інституті, він у політехнічному, частенько збирались з друзями на «вечорниці» – пили сухе вино, співали багато пісень, переважно танцювали. Зрідка приходила Рая-Зая, я проводжав її після гулянки трохи пьяний і трохи веселий і нічого більше, просто вертався додому – перед очима стояла тільки Єва і та ніч у невідомій темній кімнаті…

«Райская жизнь» продолжалась недолго – приехала мать и устроила всем зазгон: Лёву с Инной она выгнала, он даже не сказал, что они расписаны. Досталось даже Рае ни за что ни про что: она имела неосторожность прийти ко мне и попала под горячую мамину руку: «Ах вы такие-сякие, ходите к парням домой!» Зайка убежала вся в слезах, я догнал её и просил прощения за мать – она ничего толком про тебя не знала! Мы продолжали вместе учиться, я опять пошёл в 13-ю школу, встречаться после уроков и гулять по осеннему Львову, но теперь уже я заходил к ней домой.

Рая жила недалеко от центра города в большом старом доме, и однажды я попал в неприятную ситуацию – поднявшись на их этаж, я услышал крик: «Никуда ты не пойдёшь, пока не уберёшь в комнате!» Видно, все матери одинаковы, и меня заставляли делать уборку, хотя дома я почти целый день отсутствовал. Однако ежевечерние «разборки» с матерью мне надоели, я собрал свои вещи и учебники и вернулся к отцу.

В родном классе меня встретили с радостью, но которая сменилась горечью. Не было дяди Вовы и Фила, они попали в венгерскую полицию за пьяную драку с местными и вместе с родителями их отправили в Союз. Исчезла и Фая, говорили, что она пыталась сбежать с каким-то парнем в Вену, но их задержали на австрийской границе, а это уже был криминал. Только Вера, Надя и Альбина оставались на месте, а я, растеряв почти всех друзей, налёг на учёбу и курсы венгерского языка.

Занятия в школе были монотонными, мы снова повторяли пройденное, вечера скучными, меня на них уже не привлекали, а вот курсы! Там одна молоденькая жена офицера проверяла на мне свои познания венгерского языка и выказывала некоторую симпатию. Но я, убоявшись за судьбу её мужа и своих родителей, говорил с ней только о грамматике. Dенгерский язык очень сложный, относится к угро– финской группе и не похож ни на один европейский. Одних падёжных окончаний более тридцати, в отличии от примитивного одного в английском – s . А чего только стоят венгерские названия общепринятых международных терминов: революция, конституция, республика – forradalmar, alkotmar, koztarsasag, язык сломаешь! Но у меня, как говорили, есть склонность к языкам, я делал определённые успехи, хотя проверить это было некому – Магда на мои письма не отвечала…

Учебный год пролетел как один день, пришла весна, май, наступили выпускные экзамены, которых было аж двенадцать! Почти все я сдал на пятёрки и хотя на золотую медаль не потянул, результат был вполне отличный. Прощальный вечер, девчёнки все в форменных платьях и белых передничках – они так решили, мы в белых рубашках и в галстуках, без пиджаков – середина июня, жарко! Торжественная речь директора, завуч со слезами на глазах вручает нам аттестаты зрелости, а малышня дарит маленькие букетики, мне – моя сестра, мама приехала!

Звучит незабываемый школьный вальс, девушки уже переоделись в бальные платья, начинаются танцы. Я приглашаю всех их по очереди, потом учительниц, даже Марию Васильевну, и мою любимую Маргариту Львовну, «немку», которая прочит мне дипломатическое поприще. И Лидию Петровну, у неё прошу прощения за всё, которое она благосклонно принимает. В перерывах ребята бегают покурить, уже в открытую и не пряча сигарету в рукаве. Я в этом не участвую, мне грустно, потому что нет рядом любимого человека…

Мать с сестрой уехала домой, родители с учителями сели пировать, а нас дядя Вася повёз на прощание с Будапештом. Почти тот же маршрут, что в прошлом году с Иштваном: Королевская дорога, площадь Героев, проспект Кошута, но не те ощущения. Тогда это была радость встречи, а сейчас – горечь прощания. Мы объехали Пешт и остановились возле величественного здания парламента на берегу Дуная. Там присоединились к экскурсии и вошли с ней в зал заседаний. И тут я увидел Магду! Она вышла из узкой боковой двери наверху – высокая, красивая и выглядела на фоне готических окон как королева!

Магда подошла к нам, слегка кивнув мне, представилась экскурсоводом и повела нас по залам. Многие её узнали, но в этом здании не пристало проявлять эмоции, и все молча пошли за ней. Я почти ничего не видел и ничего не слышал, только в висках стучало: «Как подойти и как заговорить?» Но Магда сделала это сама, шепнув мне на выходе: «Вы у меня последняя группа, подожди меня на площади» Дяде Васе я сказал, что доберусь сам, он понимающе кивнул и уехал со всеми. А я остался ждать с замиранием сердца.