По ту сторону зимы

Необходимо было сделать аутопсию. Ричард хотел скрыть это от Аниты, поскольку сама мысль о том, что малыша Пабло будут методично разрезать ножом, была слишком жестокой, но ведь нужно было узнать причину смерти. В отчете патологоанатома она была указана как синдром неожиданной смерти, или младенческая смерть, и далее большими буквами было написано: «НЕСЧАСТНЫЙ СЛУЧАЙ, КОТОРЫЙ НЕВОЗМОЖНО ПРЕДВИДЕТЬ». Анита погрузилась во мрак глубокого страдания, в непроницаемую пещеру, куда мужу вход был заказан. Ричард был отвергнут женой и задвинут, как ненужная помеха, в самый дальний угол домашнего очага остальными членами семьи Фаринья, наводнившими его жилище; они заботились об Аните, занимались Биби и принимали решения, не спрашивая Ричарда. Родственники завладели его маленькой семьей, полагая, что он не способен понять масштабы трагедии, поскольку не так чувствителен, как они. В глубине души Ричард испытывал облегчение, он и в самом деле был чужой на этой территории страдания. Он увеличил количество уроков, выходил из дома рано и возвращался поздно под разными предлогами. Он стал больше пить. В определенном количестве алкоголь представлял собой необходимую разрядку.

Путешественники находились всего в нескольких километрах от проселочной дороги, как вдруг послышалась сирена и появились полицейские, которые ждали в машине, скрытой в кустах. Лусия увидела, как крутится мигалка между «лексусом» и «субару». Она всерьез подумала о том, чтобы нажать на газ и бросить вызов судьбе, однако крик Ричарда заставил ее изменить планы. Она проехала несколько метров и наконец прижалась к обочине. «На этот раз нам конец», — сказал Ричард вслух, выпрямляясь. Лусия опустила окошко и ждала, боясь дышать, пока патрульная машина пристраивалась позади. Мимо на малой скорости проехала «субару», и она сделала знак Эвелин, чтобы та продолжала путь, не останавливаясь. Через минуту к ней подошел полицейский.

— Ваши документы, — потребовал он.

— Я что-то нарушила, офицер?

— Ваши документы.

Лусия поискала в бардачке и подала ему документы на «лексус» и свои международные права, подумав, что этот номер может не пройти, поскольку она сама не помнила, когда получала их в Чили. Офицер долго изучал права, потом оглядел Ричарда, который полулежал на заднем сиденье, пытаясь привести в порядок свою одежду.

— Выйдите из машины, — сказал офицер Лусии.

Та подчинилась. Коленки дрожали так сильно, что она едва держалась на ногах. Она мельком подумала, что так, должно быть, чувствует себя афроамериканец, когда его останавливает полиция, и что, если бы Ричард сидел за рулем, отношение к водителю было бы другим. В этот момент Ричард открыл дверцу и, согнувшись, вылез из машины.

— Сеньор, ждите в машине! — крикнул ему офицер, положив правую руку на кобуру.

Ричард, сотрясаясь от рвотных позывов, изрыгнул остатки овсянки под ноги офицеру, который с отвращением попятился.

— Он болен, у него язва, — сказала Лусия.

— Кем вы ему приходитесь?

— Я… я… — пробормотала Лусия.

— Это моя экономка. Она работает на меня, — удалось произнести Ричарду между двумя позывами.

Полицейский автоматически расставил стереотипные факты по местам: прислуга, латиноамериканка, везет хозяина, видимо, в больницу. Этот тип и впрямь выглядел больным. Любопытно, что права у женщины получены за границей; он не в первый раз видел международные права. Чили? И где это находится?

Он подождал, пока Ричард выпрямился, и снова велел ему сесть в машину, но уже более примирительным тоном. Он обошел «лексус» сзади, позвал Лусию и указал на багажник.

— Да, офицер. Только что случилось. На дороге столкнулись несколько машин, может, вы знаете. Машина, которая ехала сзади, не успела вовремя затормозить и ударила мою, но это ерунда, небольшая вмятина и разбитая фара. Я закрасила фару лаком для ногтей, пока не поставлю новую.

— Я вынужден сделать вам официальное предупреждение.

— Мне нужно отвезти сеньора Боумастера к врачу.

— На этот раз я вас отпущу, но вы должны заменить фару в течение суток. Понятно?

— Да, офицер.

— Вам нужна помощь с больным? Я могу вас сопроводить до больницы.

— Большое спасибо, офицер. В этом нет необходимости.

С бьющимся сердцем Лусия вернулась за руль, пытаясь выровнять дыхание, в то время как полицейская машина удалялась. У меня будет инфаркт, подумала она, однако через полминуты на нее напал нервный смех. Если ей выпишут штраф, ее данные и сведения о машине будут зарегистрированы в полиции, и тогда опасения Ричарда реализуются во всем своем кошмарном великолепии.

— Еле проскочили, — заметила она, вытирая слезы, выступившие от смеха, но Ричарду все это совсем не казалось забавным.

«Субару» ждала их в километре от места, где происходила сцена, а вскоре Ричард обнаружил дорогу к хижине Орасио — извилистую, почти невидимую среди сосен тропу, покрытую снегом в несколько сантиметров толщиной. Они медленно пробирались по лесу минут десять, молясь, чтобы машины не увязли в снегу, не видя никаких следов пребывания человека, как вдруг показалась покатая крыша домика, напоминающего жилище сказочных фей, с которой свисали сосульки, похожие на рождественские украшения.

Ричард, обессиленный приступом рвоты, — правда, живот у него болел гораздо меньше, — открыл замок на воротах своим ключом, они подъехали к дому и вышли из машин. Он отворил дверь в дом, при этом вынужден был изо всех сил толкать ее, налегая всем телом, поскольку дерево разбухло от влажности. Едва они вошли, как в нос ударил тошнотворный запах. Забежав в туалет, Ричард объяснил женщинам, что дом пустовал два года с лишним, так что наверняка тут хозяйничали летучие мыши и прочие твари.

— Когда будем избавляться от «лексуса»? — спросила Лусия.

— Сегодня же; дай мне полчаса, чтобы прийти в себя, — сказал он, падая на обшарпанный диван в гостиной и не решаясь попросить, чтобы Лусия легла рядом, обняла его и согрела.

— Отдыхай. Но если мы останемся тут надолго, то заледенеем, — сказала Лусия.

— Надо включить генератор и зарядить топливом обогреватели. В кухне есть канистры с керосином. Трубы наверняка замерзли и какие-то прохудились, весной будет видно. Чтобы готовить, придется растопить снег. Камин нельзя использовать, кто-то может заметить дым.

— Ты сейчас не в состоянии всем этим заниматься. Пойдем, Эвелин! — сказала Лусия, укрывая Ричарда одеялом, траченным молью и твердым, как картон, которое висело на спинке стула.

Немного спустя нагреватели заработали, но женщинам не удалось запустить генератор, который дышал на ладан, не смог этого и Ричард, когда поднялся на ноги. В хижине имелась керосиновая горелка, которой пользовались мужчины, когда приезжали ловить рыбу на озеро на подледную рыбалку, кроме того, Ричард взял с собой три ручных фонаря, спальные мешки и другие вещи, необходимые для экспедиции на берега Амазонки, а также несколько пакетов с сухой вегетарианской едой, которые брал с собой во время длительных велосипедных прогулок. Ослиный корм, пошутила Лусия, намереваясь вскипятить воду на маленькой керосиновой горелке, от которой было почти так же мало проку, как от генератора.

Растворенный в кипятке «ослиный корм» превратился в достойный ужин, который Ричард не стал даже пробовать, ограничившись бульоном и чаем, чтобы не было обезвоживания; ничего больше его желудок не выдержал бы. Потом он снова лег, закутавшись в одеяло.

ЭВЕЛИН