Акционерное общество женщин

* * *

После визита Вульфа-Бобоевича Полина долго бродила по даче в смятении. Немедленное прекращение преследования Катьки, завершение допэмисии – все срочно. Но не менее срочно, если верить Вульфу, – а как ему не верить? – решение, что делать дальше. И медлить нельзя, говорит. А с чем медлить-то? Как с чем?! Он же прямо сказал, что надо брать власть, да и она сама давно про матриархат… «Вот черт, что делать? О господи, при чем тут “черт”, да и “господи”? Дьявол их всех побери… Катька в ступоре, а Алена небось в объятиях Мэтью…»

Полина открывала холодильник и тут же с досадой закрывала его: зря, что ли, они на Байкале голодали. Зазвонил телефон.

– Полина, я сейчас к тебе приеду, – прорыдала Кыса в трубку. – Меня Костя побил.

– Что-о?

– Приеду – расскажу, это ужас какой-то… Можно приехать?

– Конечно, Кыскин, бедная моя, приезжай скорее Дичь какая-то, Костя побил. Может, Кыса спятила или выпила лишку?

Полина уже не могла удержаться от того, чтобы не залезть в холодильник. Что бы такое съесть, чтобы похудеть… Когда нервничаешь, почему-то на овощи и фрукты смотреть невозможно. Сейчас бы булку или пряник. Но Стеша уже вняла наказам не покупать «эту заразу».

Полина вытянула банку варенья из крыжовника, которое они с подругами варили в июле, и запустила ложку в полупрозрачную душистую массу.

Телефон зазвонил снова.

– Полин, ты дома? А Катька у тебя? Нет? А где она? Ладно, не важно. Мы с Мэтью сейчас к тебе приедем, можно?

– Конечно. Сейчас и Кыса подъедет. У нее, по-моему, с головой полный аллес капут. Сказала, что ее Костя побил. Хорошо, что вы с Мэтью едете, пусть будет трое нормальных.

– Кысу побил Костя? Ни фига себе! Насчет моей нормальности не обольщайся. Меня с работы выгнали… Я к Мэтью приехала, стала у него посуду бить. Нет, какие скоты, а?.. Он говорит, поедем лучше к Полине.

– Конечно, у меня посуды больше. Откроем психбольницу.

– А Катька где?

– Ну, раз психбольница, как же без нее. Пошла дозваниваться.

Полина набрала Катьку, та сразу ответила:

– Какой ступор, ты о чем? Я педикюр делаю. Все прекрасно, ты просто не в курсе, сидишь там на своей даче. В понедельник-вторник мы с Вульфом получаем постановление о прекращении… В четверг уже договорилась о совещании в ФАСе. А ты на даче сидишь одна? Хочешь приеду, развлеку?

– Ага, давай приезжай, развлеки. Действительно, скучно как-то. Вчера три часа сидела с твоим Вульфом…

– Что-о? А чего это ты к нему поехала?

– Это он ко мне приехал, Кать…

– Он – к тебе? Уму непостижимо! И что сказал?

– Что сказал, что сказал… Ко мне сейчас Кыса едет, ее муж побил…

– Да ты что? А она что?

– Кать, ей-богу, «а ты что», «а она что»… Еще Алена с Мэтью едут. Алену с работы выгнали. Так что приезжай, а то действительно как-то скучно.

– Слушай, мне Влад уже раз пять звонил, я звонки не беру, хотела сегодня отдохнуть. Может, еще что-то стряслось? Сейчас наберу его, пока лак сохнет. И сразу к тебе. Нет, лак и в машине высохнуть может. Владу тоже можно из машины позвонить. Уже ничего не соображаю. Все, лечу…

Катька приехала первой – вот что значит вымуштрованный шофер, которого она заставила изучить все огороды.

– Сейчас Влад подъедет. Говорит, в Интернете с неделю назад, когда мы еще на Байкале были, появилась группа «Майна», которая рисует похабные картинки, предлагает вые…ть всех женщин. Завтра зовут всех на флеш-моб со слоганом «Мужчина – краник жизни». Рисуют этот самый краник, из которого льются сперматозоиды в синие ведерки… Прикинь вектор атаки.

– Смотрите, кого я к вам привез! – На кухню ворвался Влад, сдергивая на ходу куртку.

Следом за ним неспешно вошел Олег Мурлов.

– Олег! – закричала Катька. – Привет! Как здорово, что ты приехал. Мы уж решили, что ты совсем пропал!

– Я, – заявил Олег с достоинством, – всегда появляюсь, когда начинается самое интересное. Как увидел, что весь Интернет покрыт объявами о мужском флеш-мобе, так и понял, что вас собрались мочить. Вот и приехал. Всем привет!

– Да, мы с Олегом по дороге о флеш-мобе говорили, пришли к выводу, что тут точно видна рука Опанаса.

– Флеш-моб подготовить не такое простое дело, это вам не митинг, – подняв палец, усмехнулся Олег. – Его надо где-то репетировать, ставить. Это апелляция к клиповому сознанию, к коллективному бессознательному…

– Да погоди ты о флеш-мобе. Ясно, что все одно к одному. – Катька уже забыла и про ступор, и про педикюр, ее глаза горели. – Влад, а он что?

– Кать, да что с тобой? Опять «а он что», «а она что»… Кто он-то?

– Опанас.

– Опанас-то тут при чем?! – воздев руки к небу, воскликнула Полина.

– Как же без него, сама подумай, – невозмутимо, как будто ее реплика все объясняла, ответила Катька.

Полина раскрыла рот, но в этот момент вошли Алена с Мэтью.

– И Влад тут, и Катька нашлась, – сказала Алена, разматывая серо-лиловую кашемировую шаль и стягивая узкую курточку из серой лайки. – Олег, привет. Значит, так, эти скоты…

– Про флеш-моб мы уже знаем, – заявила Катька.

– Какой флеш-моб? Я о другом… Нет, давайте сначала все выпьем, раз уж собрались, Влад, организуй, только быстрее.

– Давайте Кысу подождем, она уже вот-вот… – заикнулась было Полина.

– Чего ждать, приедет – еще выпьем, – резонно заявила Алена.

Влад уже вытаскивал из Полининой барной стойки бутылки, а Мэтью доставал бокалы и рюмки. Полина смотрела на всех и думала, как еще утром она готовилась к разговору с подругами об откровениях Вульфа-Бобоевича и их общем будущем. Пробиться бы теперь к этому будущему через развертывающуюся перед ее глазами на ее даче фантасмагорию. Ход ее мыслей прервал тост Алены: «Ну, чтоб они все сдохли», смачное «Yes-sss!» Катьки и Мэтью и вздох Влада: «Ну, вздрогнули!»

После первой наступил миг тишины. Полина подумала, что надо этим воспользоваться, чтобы начать рассказ про Вульфа, но тут в дверь ввалилась Кыса.

– А-а-а, пьете уже, черт бы вас побрал. А чего все понаехали? Полина, ты сказала, что одна. А у меня, вон, синяк под глазом. Дня три на люди появиться не смогу. И Катька тут? Кать, а Полина сказала, что ты в ступоре. А ты тут сидишь… Так, налейте скорее. Тридцать лет бог миловал, муж хоть и сволочь, но руки не поднимал. И вот нате, на старости лет сподобилась.

– Бьет – значит любит, – изрекла Алена, наливая, однако, не Кысе, а себе.

Ruinart Brut, конечно, перелилось через край и пеной расползлось по мрамору столешницы.

– Альйона, успокойся, пли-из, – подал голос Мэтью, мобилизуя салфетки.

– Я совершенно спокойна, посуду же не бью.

– А почему ты должна посуду бить? – спросила Кыса. – Что вы так на меня все смотрите? Что происходит? Вы чего все приехали-то вдруг? Еще час назад все было тихо, никто никуда не собирался? Алена, у тебя тоже что-то стряслось?

– Ха! Что у меня могло стрястись? – заявила Алена, закуривая сигарету. – Подумаешь, с работы выгнали, говно вопрос. Я десять лет на них отпахала, подняла этих ублюдков из грязи, вчера прихожу на работу – нате вам. В морду, правда, не дали, а в остальном – не менее нарядно, чем у тебя, Кыса.

– Ох, ни фига себе! – охнула Кыса. – А у Катьки что? Только не говорите мне, что ее в тюрьму сажают, я этого не выдержу.

– У нее все в порядке, – сказала Полина. – Ее просто с педикюра сдернули.

– Кто? Менты? – в ужасе спросила Кыса.

– Мы с Владом, успокойся.

– А чего вы ее сдернули? Из-за меня, что ли?

– Кыса, угомонись. Все с ума посходили. Мне надо вам про дьявола рассказать, понимаете? Про Вульфа…

– Да, кстати о Вульфе. Чего он к тебе приезжал-то? Про дьявола потом, сейчас не до этого, – перебила Полину Катька.

– Can you please all stop! At once! Can you shut up, please! – впервые за пять лет закричал Мэтью. – Всё! Замолчали все, слышите?! Влад, налей всем, и чтобы все молчали, ясно? Полина, скажи своей леди, как ее, чтобы там, на террасе, какую-то еду пока организовала. А где Альександр?

– В офисе. Скоро должен подъехать, а что?

– Так, для подкрепления. Олег, тебе не страшно в обществе crazy women? – Мэтью улыбнулся и потрепал Алену по руке. – Are you okay, darling?

– Я о’кей, дарлинг, – мрачно, но уже сбавив тон, бросила Алена.

– Lovely. To you, ladies. Yo u all have a lot to say tonight. Lovely stories, I assume. Let’s take it one at a time, if you don’t mind[23]. Ки-иса, сначала ты, в порядке хронологии, мне так как юристу привычнее.

– Ну вот, значит… Приехал утром Костя ко мне на дачу… – начала Кыса, отхлебнув сухого мартини, но тут зазвонил телефон.

– Это Степанова, – объявила Полина. – Узнала, что мы все тут, и сказала, что тоже едет. Извини, Кыса, что перебила.

– …говорит, всё, сливай воду, забирай пай из общества и завязывай с этой бабской дурью. Я, конечно, вскинулась. Оказывается, его вызвали и дали понять, что вообще-то преемника ему присмотрели. Дескать, им не нравится, что Костя финансово поддерживает АОЖ. Команды ему на это никто не давал, и надо еще разобраться, что за деньги он в эту компанию вкачивает. На следующий день после разговора присылают к нему Счетную палату. Костя велел своим пробить счетку, там сказали, что с проверкой придут, но команды не было, мочить или что.

– Подвесили, значит, – хохотнул Олег.

– Ну да… Он и орет: «Уходи оттуда немедленно, все закрутилось нешуточно». А я, конечно, ему, мол, пошел сам знаешь куда. Не брошу же я все из-за его счетки, да хоть бы даже и работы. Много я счастья, что ли, от его работы видела? Говорю: «Разбирайся сам со своей работой, со своими бабами, я тебе жить не мешаю, и ты мне не мешай». А он мне как врежет и орет уже, красный весь, что я дура и с огнем играю…

– Ясно, – заявил Мэтью. – А при чем тут щетка?

– Да не щетка, а счетка! – заорали на него все.

– Действительно, Мэтью, ты сколько лет в России, не к лицу уже путать щетку со счеткой, – бросил Олег. – И что ты, Кыса, думаешь делать?

– Что тут думать? Стоять как партизан. Но как-то на Костю не похоже… Сколько раз его с работы снимали – не счесть. Но так, чтоб сразу в рожу…

– Ясно, теперь я. – Алена не могла дождаться. – Прихожу утром на работу, звонит гендиректор холдинга, я, мол, сейчас к вам подъеду. А сидит он на даче, никогда никуда не ездит, к себе вызывает. Ну, думаю, неспроста. Приехал и начал… Прибыльность холдинга низкая, потому что, дескать, продажи именно моих журналов падают. Дескать, без его ведома изменились формат, содержание. Полил нашу компанию, обвинил меня в конфликте интересов и велел писать заявление.

– Вот уж не повод для расстройства, – заявила Катька. – Я тебя давно уговаривала эту консерваторию бросить. Не твоего уровня это дело – гламуром торговать. Но тебе же надо было тусоваться с дольчами, габбанами, на именины к английской королеве ездить. Тоже мне счастье. У тебя такое имя на финансовых рынках, на фиг тебе глянец с дурами раскрашенными?

– Я всегда знала, Катя, что ты мне добра желала.

– Альйона, успокойся, пли-из, – почти взмолился Мэтью. – Я же тебе тоже сказал, что все, возможно, даже к лучшему.

– Сказал, ну и что? Я, может, и сама бы ушла скоро, а мне вот так, коленом под зад. Забыли, сволочи, как я уговаривала эти понтовые журналы в Россию прийти. У меня руки по локоть в грязи все десять лет. Я всех редакторов, художников, продюсеров штучно отбирала, воспитывала, мне сам Лагерфельд не раз говорил…