Акционерное общество женщин

– Алена, не заводись, – перебила ее Катька. – Конечно, скотство. Но в итоге тебе же лучше будет. Сколько можно на два фронта разрываться?

– Алена, ты точно не пропадешь, ты из нас самая успешная, самая гламурная, вообще самая-самая… – вмешался Влад. – Но что-то все одно к одному. Наехали на Катьку, терзали ее почти год. Когда мы с тобой, Алена, поехали к Опанасу, тот был уклончив, но от команды Катьку мочить в верхах воздержались. Теперь нам снова показывают, что пошел наезд. Все ясно как день, Мэтью, ты со мной согласен?

– Влад, я тут пять лет, но не уверен, что понимаю политику в вашей стране, а это все lots of politics, isn’t it? Но думаю, ты прав.

– Да, Влад прав, – задумчиво произнесла Полина. – Мне вчера о том же самом Вульф-Бобоевич три часа толковал.

– Он, конечно, видный политик, не поспоришь, – не удержался Мэтью.

– Он больше чем политик, – произнесла Полина и замолкла.

Она так ясно видела в этот момент, почему Вульф-Бобоевич выбрал именно ее для своих откровений: ни Кыса, ни Алена, ни Катя не могли бы так безоговорочно принять его картину мира. Именно к ней явился денница много лет назад. Только она увидела бездонную черную дыру «первой смерти», испытав ужас, с которым не сравнить ни измены Кости, ни страдания Алены, ни даже следствие против Катьки.

Тут в дом влетела Степанова:

– Нашу милейшую крысу-кадровика Александра Степановича в приказном порядке забрали в Белый дом. Заведовать всеми кадрами при мизерной зарплате. Он – под козырек и пошел. Вы что-нибудь понимаете?

– Уже понимаем, – ответила Катька. – Для полноты картины сообщаю, что Алену выгнали с работы, Кысу побил Костя, потребовав, чтобы она вышла из акционеров, потому что к нему самому на днях присылают счетку. Завтра на площади Пречистенских ворот мужской флеш-моб, который всем нам покажет, кто в доме хозяин. А к Полине приходил вчера Вульф. Доклад закончен.

– Ох, ни х… себе… – Всегда сдержанная Степанова стянула с плеча сумку и от растерянности чуть не села мимо стула прямо на пол.

– Налейте Ирке и слушайте меня дальше. – Полина видела, что теперь только от нее зависит их будущее. Она обязана заставить всех понять смысл сказанного ей накануне Вульфом. – Вы же не станете говорить, что дьявола не существует. Дьявол – явление объективное, точно более реальное, чем бог. С богом человек может встретиться только в ином мире, и эта встреча останется между ними, если вообще произойдет. Дьявол же – часть этого мира. Мы встречаем его время от времени и еще чаще ощущаем его проделки. Правда, Кать? Помнишь черного пуделя из Мерано?

– Помню… Но ты же про Вульфа собралась рассказывать… Ты хочешь сказать?..

– Ага, – тихо произнесла Полина, обводя всех глазами.

– Вульф? И пудель? Не понимаю… – наморщил лоб Мэтью.

– Мэтью, на твоем месте я бы помолчал. Ты еще с политикой не разобрался, а дьявол – это чисто женское, нам с тобой не понять, – снова засмеялся Олег.

– Сейчас все расскажу. Только вы не перебивайте, как обычно, и не смейтесь…

Полина рассказала о своем разговоре с Вульфом, предупредившем об угрозе уничтожения. События последнего дня показали, как он был прав, сказав, что надо действовать на опережение. Сигналы тут же и посыпались. Вон он в Интернете висит, краник жизни, куда яснее. Когда она закончила свой рассказ, наступила тишина. Катька погрузилась в раздумья, Алена смотрела на Мэтью, стараясь прочесть на его лице поддержку услышанного, которая так нужна была ей, Алене. Олег курил и тоже в задумчивости морщил лоб. Один Влад, казалось, воспринял Полинин рассказ как само собой разумеющееся.

Первой очнулась Кыса:

– А вот первой американской феминисткой считается Эбигейл Смит Адамс, она в конце восемнадцатого века сказала знаменитую фразу: «Мы не станем подчиняться законам, в принятии которых мы не участвовали, и власти, которая не представляет наших интересов». Кстати, тогда она сама была вообще девчонкой, слегка за тридцать, не больше.

– Кыса, вот уж не знала, что ты у нас такая образованная!

– А ты много про меня, Катя, не знаешь, потому что тебе некогда было нас понять, ты все время несешься на лихом коне, шашкой размахивая. Вот скажи, на фиг ты в ФАС в четверг намылилась? Надо сначала обдумать, с чем туда идти.

– Похоже, все толкает нас на то, чтобы брать власть, – произнесла Алена.

– Я и на Байкале все время про это думала, потому и молчала, – призналась Катька. – Ясно, что мужики относятся к женщине как к служанке, что бы ни говорилось о равноправии. Женщина же с нашей помощью уже перестала ею быть. Мужики поняли это и вскинулись. Спусковым крючком, думаю, была статья Влада про солнце, которое женщинам светит тускло.

– Зря ты, Влад, про кремлевских охранников в Jimmy Choo тогда… – вздохнула Кыса.

– Не было бы этого – возникло бы что-то другое, – возразила Степанова.

– Про тех, кто в Кремле сидит, мне все понятно. Они охраняют свою власть, которую женщины могут у них реально отобрать. Но вот эти, которые на флеш-моб собираются… Я чего-то не поняла про них…

– Все ты правильно поняла! – сказала Катька. – Ты думаешь: «Эти-то что вскинулись? У них власти нет и не было, большинством из них помыкают бабы, причем далеко не все нами обученные. Эти же бабы о них заботятся». А как бы то ни было, мужики верят, что они «краник жизни». Стадное чувство. Угрозу от нашего движения они чувствуют нутром, замутненным алкоголем. Самый якобы прогрессивный мужик, Карл Маркс сказал им когда-то: «В отношении к женщине, как к добыче и служанке общественного сладострастия, выражена та бесконечная деградация, в которой человек оказывается по отношению к самому себе». Как мужчина может с этим согласиться? Ему как минимум надо признать для этого, что он деградирует. Чувствуете подлянку?

– Просто провокатор. Казачок засланный. – Олег Мурлов был верен себе. – Назвал сладострастие деградацией, а чтобы ему это простили, тут же добавил, что на словах женщина не служанка, а на уровне бессознательного «человек – это мужчина». НЛП в чистом виде.

– НЛП? – переспросил Мэтью.

– Мэтью, заметь, что такое нейролингвистическое программирование, ты мог бы и знать.

– Давно пора уже говорить серьезно. – Мэтью был явно раздражен. – Какую политическую нишу вы для себя видите? В чем будет выражаться наша политическая деятельность, если уж ее не избежать?

Катька с сожалением посмотрела на Алену. Мэтью, конечно, умнейший и преданный общему делу человек, но лучше бы он свои контракты писал.

– В том-то и дело, darling, что не о нише речь. – Алена не могла не попытаться загладить промах Мэтью. – Ниша у нас уже есть, даже не ниша, а реальная власть. За нами восемь миллионов клиенток, за каждой из них еще с полдюжины подруг, дочерей, матерей и даже мужей. Итого пятьдесят миллионов. А власть, та, что в Кремле, нас спрашивает: «И что вы, барышни, с вашей властью собираетесь делать? Вы с нами ее будете делить или просто попрете на рожон?»

– Это Алена про власть, которая там… – пояснила Кыса и даже рукой потыкала куда-то в окно, пытаясь сложить из пальцев пятиконечную кремлевскую звезду, но получилось что-то больше похожее на тюремную решетку.

– Ну да, а мы ни бэ ни мэ. Вульф и говорит: «Определяйтесь быстрее, пока они собак не спустили». Они еще год назад, когда Катьку прессовать стали, нам этот вопрос задали и ждали терпеливо, надо отдать им должное. А мы Катьку вызволили и сделали вид, что все в порядке. Мы со всеми рассчитались, никому ничего не должны. Нас снова приложили, в четверть силы, зато в течение буквально пары дней все подряд, чтобы мы уже точно поняли. Костю припугнули, меня выгнали, Степаныча забрали, и на Интернете кукиш – член в виде краника показывают.

– Уже все ясно, – взмолилась Ирина. – Алена, ты Мэтью все отдельно растолкуешь, у вас будет на это время. Так что делать-то?

– Брать власть, и точка, – решительно заявила Кыса. – Не договариваться же с ними. Сегодня договоришься, а завтра счетка.

– Поддерживаю. – Степанова воспрянула духом. – У нас же все есть! Готовая политическая программа, партячейки по всей стране, от Питера до Владивостока.

– Уникальное покрытие электората, – согласился Олег. – Алена апеллирует к истеблишменту, Катька – к бизнесу, Кутыкина – к селу, Полешек – к братве, Полина – к интеллигенции, а ты, Кыса… Кыса, у тебя столько талантов! Даже теряюсь так сразу определить, в чем твоя самая сильная сторона.

– Меня можно на молодежь кинуть. Я и шалаву изучила, и семнадцатилетнюю фотомодель. Практически два поколения современной молодежи.

– Прекрасно! А Эрна, Наташа и кто там еще вещают на заграницу.

– Так у нас и еще один ресурс есть. – Кыса округлила глаза и понизила голос: – Она столько натерпелась… Грешно будет, если мы Елену Прохоровну не привлечем.

– Вот как далеко зашло? Я и не знал. Какие у вас, оказывается, козыри на руках, – усмехнулся Олег.

– Вот и я говорю, чего нам сдавать позиции и с этими козлами о чем-то договариваться. Если даже моего Костю так легко припугнули, то с остальными мужиками точно справимся. А тут еще, оказывается, и дьявол на нашей стороне. Говорит, берите власть, станьте из части целым, переустройте страну и мир. Разве не так?

– Именно так. Наша власть будет прочная, – сказала Катька. – То, что она будет справедливая, это и так понятно. Истинное действительно возможно только как система, это Кант сказал. Мы всем объявили, что обладаем истиной, нам поверили. Женщины уже объединились и готовы управлять миром, а мужики им все равно кукиши-краники показывают. Если откажемся от власти, получится, что мы испугались. Помножим на ноль все, что мы дали женщинам.

– На дворе две тысячи пятнадцатый год. До выборов три года. Что будем делать: организовывать референдум или выводить женщин на улицы с требованием досрочного ухода президента? – спросила Степанова.

– Так это до президентских три, а парламентские – считай, завтра. Берем парламент, правительство в отставку, президента убеждаем сложить полномочия. В крайнем случае импичмент. – Побитая Кыса просто рвалась на баррикады.

– Мэтью, а в нашей Конституции есть импичмент президенту, или это тоже выбросили? – Алена не оставляла попыток сделать Мэтью равноправным участником стратегического совещания.

– Не в импичменте сейчас вопрос, а в том, что мы конкретно можем предложить. – Катька, как всегда, хотела ясно видеть весь план. – И женщинам, и мужчинам, электорату в целом.

– Ты хочешь, Кать, чтобы мы уже сегодня это решили? – Влад пыхтел, открывая вторую бутылку виски.

– Что-то я не пойму, – вмешалась Полина. – Все вроде пьют шампанское, а вы с Олегом уже вторую бутылку виски открываете. Притормозили бы, мальчики.

– Не трогай мужиков, это мы с Катькой им помогаем. – Кыса подняла свой стакан, наполненный виски со льдом.

– Все равно, вчетвером за час бутылку вискаря уговорить – больно ходко идете.

– Не беспокойся! При таком количестве стресса и адреналина напиться невозможно, – категорично заявила Кыса. – Ты, Кать, тоже не беспокойся! Править будем не хуже покемонов. Хуже просто трудно. Ваше здоровье!

– Кыса, ты слово в слово повторяешь Вульфа…