Белый кролик, красный волк

Том Поллок
100
10
(1 голос)
1 0

Аннотация: Семнадцатилетний Питер Блэнкман — гений математики, страдающий от панических атак. Боясь всего вокруг и отгородясь от внешнего мира, он находит утешение в упорядоченном мире логики и цифр, а также в поддержке своих немногочисленных близких: матери — ученого с мировым именем, сестры-близнеца Беллы и школьной подружки Ингрид.

Книга добавлена:
23-04-2023, 08:43
0
346
81
Белый кролик, красный волк

Читать книгу "Белый кролик, красный волк"



Ингрид высвобождает блокнот из моих рук. Я умоляюще поднимаю на нее глаза.

— Все в порядке, Пит, — говорит она. — Я с тобой.

Я прижимаюсь спиной к стене и закрываю глаза. Самым мягким голосом, который только есть у нее в арсенале, она начинает читать:

— «Для того чтобы субъект наиболее эффективно возбуждал склонность КВ к насилию, БК должен быть способен как поддерживать, так и передавать ощутимые кванты страха. Возможно, я смогу использовать существующий эмпатический механизм человеческого тела. Мы знаем, что пот, вырабатываемый при стрессе, содержит феромоны, которые провоцируют реакцию страха у млекопитающих своего вида, и что тревожные лицевые выражения вызывают беспокойство у смотрящего на них. Если феромоны БК можно усовершенствовать так, чтобы они помогали окружающим объектам более интенсивно реагировать на его мимику…»

«Лицевые выражения», — думаю я. Шпион в машине, Шеймус, Доминик Ригби, даже Таня Беркли в женском туалете три года назад: я помню ужас на их лицах, когда они смотрели мне в глаза, хотя именно я тогда был вне себя от страха и из последних сил старался не поддаваться панике.

Они смотрели прямо на меня. Паниковали тогда, когда паниковал я.

Помню голос Шеймуса, когда я опускался на колени на территории за нашей школой. Только подумай повернуться ко мне лицом, и я снесу тебе голову с плеч, так что она долетит до Баллимины. Тебе ясно?

Так вот почему ты не хотел, чтобы я поворачивался, Шеймус? Ты боялся, что, если заглянешь мне в глаза, мой страх станет твоим?

Его выражение лица за мгновение до того, как пуля моей сестры разнесла ему череп, идеально отражало мое собственное.

Передо мной, здесь и сейчас, лицо Ингрид искажено жалостью. Она ужасно хочет бросить читать.

Она хороший друг, и не бросает.

— «Очевидно, что отношения КВ и БК должны тщательно контролироваться. Ярость КВ слишком легко может отпугнуть БК. С другой стороны, если они будут близки (чем ближе, тем лучше; друзья переменны; родственники — оптимальный вариант), БК может находить напористость КВ привлекательной и видеть в нем защитника, формируя зависимость и стимул оставаться рядом с КВ, чтобы выполнять свою роль».

Мою роль. Я — винтик в механизме моей сестры.

— «Что касается порождения самого страха, то, как только я изолирую контур мозга, отвечающий за страх, это будет не сложнее построения петли. БК будет бояться собственного страха, тем самым возводя его в степень и закольцовываясь, как в барабане центрифуги. Дальше — больше: субъект, способный сеять беспричинную панику среди населения, имеет свои собственные преимущества для обороны, потенциально огромные. NB: дальнейшие исследования переносятся в офис. Между тем объект требует постоянного наблюдения в различных ситуациях. Мы работаем без страховочной сетки».

— Остановись.

Я поднимаю руку, и она замолкает.

Что касается порождения страха…

…самого страха…

Начинаю смеяться, сначала тихо, а потом все громче и пронзительнее. Звук замыкается сам на себя. Я смеюсь, потому что смеюсь, истеричные матрешки выпрыгивают друг за другом. Я думаю обо всех людях, которых я когда-либо встречал, обо всех друзьях, которых не мог найти, о лицах ребят, которые смотрели на меня, боязливо и недоверчиво, как будто не могли дождаться, когда наконец смогут уйти.

Испуганно.

«Над чем она сейчас работает?» — спросил я Риту.

Ее глаза смотрели на меня поверх хирургической маски.

Это секрет.

Теперь я знаю ваш секрет.

Мамины слова, произнесенные в этом самом кабинете, словно просачиваются из стен.

Таким ты мне и нужен.

Внезапно я кричу и выкидываю руку через весь стол. Лампа летит на пол и разбивается вдребезги, ноутбук подпрыгивает и сползает в сторону. Ноги подкашиваются, и я сползаю вниз по стене. Ингрид, испугавшись, роняет блокнот. Его страницы шуршат и шелестят, напоминая мне о чем-то.

[Данное утверждение — ложь.]

Я люблю тебя, Питти.

[Ложь, которая заставляет сомневаться во всем.] Я не верю и все же знаю, что это правда. Даже сейчас мои руки наполовину согнуты в ожидании маминых объятий, от которых сразу полегчает, мое ухо ждет ее ободрительного шепота. Обнаружить, что тебя предали, отнюдь не то же самое, что щелкнуть выключателем, — это больше похоже на отравление грунтовых вод. Должно пройти время, чтобы яд распространился по всему организму.

Я даже не осознаю, что закрыл глаза, пока не открываю их вновь. На полу передо мной вырисовывается темный прямоугольник.

Третий блокнот.

Должно быть, я смахнул его со стола вместе с остальными вещами. Передняя обложка откинута.

«Черная Бабочка», — написано на титульном листе. Внизу мама не пожалела времени и набросала эскиз насекомого, черными чернилами прорисовав замысловатые детали.

«Есть я, — думаю я лихорадочно. — Есть моя сестра. Кто, черт возьми, остался?»

Я тянусь по половицам к блокноту, но Ингрид загораживает обзор. Она кладет руку мне на плечо.

— Пит, бригада 57 уже в пути. Мы должны уходить.

— Но… но третий блокнот.

— Он тебе не нужен.

— Н-не нужен? — слабо повторяю я.

Меня как будто оглушили.

— Там нет ничего важного. Я пролистала, пока ты тут… ушел в себя.

— Но…

Неуверенно поднимаюсь на ноги. Я вырываюсь из рук Ингрид и пытаюсь обогнуть ее, но она делает шаг в сторону, оставаясь между мной и блокнотом. Я делаю еще одну попытку, и она снова делает шаг, словно мы исполняем какой-то нелепый танец. Она развернулась на сто восемьдесят градусов, спиной к столу, но упрямо держится между мной и блокнотом.

— Ингрид, не говори глупостей, этот блокнот был спрятан вместе с двумя другими. Очевидно же, там что-то важное.

— Глупости, Пит, — это то, что мы торчим здесь и ждем, пока нас поймают, хотя все, за чем мы пришли, мы уже получили. Пойдем.

Она снова тянется ко мне, но я отталкиваю ее руку. Ее глаза нетерпеливо блуждают по моему лицу, впитывая мои мысли. Она выглядит испуганной.

Ну разумеется, идиот. Она ведь чувствует то же, что и ты, и прямо сейчас ты чувствуешь, что твои внутренности вот-вот аккуратным свертком упадут к твоим ногам.

Да, только я знаток страха, и на лице агента Белокурой Вычислительной Машины я сейчас вижу отнюдь не обуявший меня ужас непонимания.

Она нервничает.

— Почему ты не хочешь, чтобы я это видел, Ингрид?

Я делаю шаг к ней, и она отступает назад, придавливая блокнот ногой.

— Я не… это не… нам просто нужно уходить.

— Тогда давай возьмем блокнот с собой?

— В нем нет ничего интересного.

— Ничего? — Я делаю еще шаг, и Ингрид почти упирается в стол. — В каком смысле ничего?

— Ладно, черт с тобой, давай заберем, но уходить нужно прямо сейчас.

Ингрид зло цедит слова, пытаясь перехватить инициативу, но уже слишком поздно, потому что я делаю последний шаг, и она вжимается в стол. Она тянется назад, чтобы за что-нибудь ухватиться, оглядывается, и — всего на долю секунды — ее рука замирает в воздухе над изъеденной червями правой ножкой, которая надломится, если перенести на нее вес.

Она уже бывала здесь раньше.

Она хмурится, изучая мое лицо.

Отвернись. Но уже слишком поздно.

— Ну что ж, — вздыхает она. — Вот, видимо, и все.

Она лезет в карман куртки и достает пистолет, который забрала у шпиона наверху. Я слышу щелчок, когда она снимает его с предохранителя.

— Ты мне сама говорила, — я облизываю пересохшие губы, — говорила, что вы с моей мамой никогда не встречались, прежде чем я позвал тебя на ужин.

— Верно, — признается она.

— Похоже, чтение моих мыслей здорово помогало мне лгать, да?

Она склоняет голову набок, обдумывая услышанное.

— Меня это никогда не смущало.

— Да ты просто образец самообладания!

Шпилькой из нее ничего не достать, но, может быть, доставать и нечего. Ее глаза прищурены, и я знаю, что она видит меня насквозь, несмотря на мои жалкие попытки бравировать. Возможно, ей больно от моей боли, но пистолет она сжимает крепко.

«Зачем так рисковать», — мимолетно удивляюсь я. Зачем позволять мне спускаться сюда, если она знала, что здесь? Но разве я дал ей выбор? Я помню ее умоляющее, заплаканное лицо под уличным фонарем: «Пожалуйста, Пит, не делай этого». А потом, когда мы вошли в дом: «Я не хочу, чтобы ты так обо мне думал».

— Тут вообще был второй агент? — спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

— Ложь и предательство, четырнадцать часов в день, да?

— В последнее время я много работаю сверхурочно.

Держу пари, так оно и есть. Изо дня в день. Слезы по первому требованию. Поцелуи в темноте. Каждое произнесенное тобой слово формирует мысли, которые ты читаешь на моем лице — как тут не выбиться из сил. И все для того, чтобы найти мою сестру. Вам почти удалось ее поймать, но она ускользнула от вас. Вот ты и крепишься, держась за свое прикрытие, потому что знаешь, что я — ваша единственная надежда выйти на нее.

— Что в третьем блокноте?

— Я, — просто отвечает она.

Я киваю. Черная Бабочка. Я смотрю на идеально симметричные крылья чернильной бабочки на первой странице. Каждое из них — зеркальное отражение другого. Ингрид — зеркало. Я вижу, как на ее лице отражаются мой собственный страх и смятение, но дуло пистолета неподвижно, как скала.

— Что она тебе сделала? — Мой голос звучит хрипло.

— Это не имеет значения.

— Моя лучшая подруга наставила на меня пистолет, я думаю, что имею право знать почему.

Гёделя называли Почемучкой, и, кажется, я знаю, что он чувствовал.

Сначала я думаю, что она не собирается отвечать, — в конце концов, я не в том положении, чтобы предъявлять требования, — но потом этот взгляд. Я помню это выражение в свете голой лампочки в чулане с красками, когда она со слезами на глазах говорила мне: «Ты даже не представляешь, как тебе повезло, что кто-то так хорошо тебя знает».

В ее голосе слышится легкая горечь, когда она говорит:

— Может быть, предоставим слово ей?

Она наклоняется, старательно держа меня на прицеле, и поднимает блокнот. Она держит его так, чтобы видеть меня поверх страниц, пока читает.

— «Если эмпатическая связь между КВ и БК будет обобщена, можно создать универсального эмпата: очевидны преимущества для следственных органов и разведки. Генри Блэк ждет ребенка, он заинтересован. Мы начнем предварительные тесты в среду — захватывающе

Ингрид морщит губы, как будто мамин энтузиазм горчит. Она пролистывает несколько страниц вперед.

— «Становится ясно, что самая трудная задача с ЧБ — это очистить ее, освободить место для эмоций других. Она провела весь последний сеанс, преисполненная чувством волнения из-за бездомного котенка, которого подобрала. Честно говоря, одомашненный хищник не заслуживает такого уровня привязанности».

Она улыбается, но улыбка выглядит болезненной. Ее зубы так сильно стиснуты, что я вижу, как подергивается мускул в челюсти. Ингрид переворачивает страницу.

— «ЧБ безутешна сегодня, целый день кричала и плакала, вероятно, потому, что Генри застрелил ее кошку. Ничего не поделаешь, мы не могли держать ее здесь вечно. Мы должны научить ЧБ контролировать собственные взаимодействия. Никаких близких отношений — даже с животными».


Скачать книгу "Белый кролик, красный волк" - Том Поллок бесплатно


100
10
Оцени книгу:
1 0
Комментарии
Минимальная длина комментария - 7 знаков.
Книжка.орг » Современная проза » Белый кролик, красный волк
Внимание