Гуманитарный бум

Фрося остановилась, чтобы нарвать цветов, и Марья Антоновна спросила:

— Фросенька, как тебе у нас? Нравится?

— Нравится, — сказала Фрося без всякого выражения.

— А цветы?

— Тоже…

— Почему же ты их так несешь? Ты их выше держи!

— Все равно завянут.

— Почему? Мы их в воду поставим.

— И в воде завянут, — с тем же безразличием сказала Фрося, и Марья Антоновна с трудом улыбнулась, как бы от себя добавляя ее словам чуть-чуть жизнерадостности.

— Видишь какая! Философ! — с одобрением прошептала Ариадна Остаповна. — Ничем ее не проймешь!

— Бедная девочка. Надо ей помочь… У нее есть друзья, компания?

Заметив, что Фрося прислушивается к их разговору, Марья Антоновна сделала знак подруге говорить тише.

— Я же сказала, сидит со старухами…

— Алена пригласила на дачу друзей. Я попрошу ее познакомить с ними Фросю.

— А… — Ариадна Остаповна приостановилась, чтобы отдышаться и поправить на шее брошку. — Горбатого могила исправит. Я иногда боюсь ее, как ведьму. Лягу, глаза прикрою, будто сплю, а она смотрит, смотрит…

Сзади послышался шум мотора, и из-за поворота, в клубах дорожной пыли, показалась машина.

— Жулька! Жулька! — Марья Антоновна позвала собачонку, чтобы взять ее на поводок. — Ко мне, негодная!

Но Жульки не было видно.

— Где же она?! — Марья Антоновна сердилась, что ей приходится волноваться из-за своей собаки. — Ну, подожди у меня!

Она сложила поводок вдвое наподобие плетки.

— Ваша Жулька вон там, — Фрося кивнула на кусты орешника.

— Жулька! — крикнула Марья Антоновна сорвавшимся голосом и побежала к орешнику.

Собачонка, обнаружив в кустах свалку мусора, разрывала ее лапами. Марья Антоновна терпеть не могла, когда Жулька рылась в помоях, и, застав ее на месте преступления, в гневе топнула ногой: «Ах ты, дрянь!» Жулька, не разбирая дороги, шарахнулась в сторону и оказалась прямо под колесами. Машина резко остановилась. Марья Антоновна выпустила из дрожавших рук плетку.

— Жулька… Жу…

— Какой ужас, — прошептала Ариадна Остаповна.

Из машины выскочил водитель — молодой человек с овальной родинкой на щеке. Он нагнулся и заглянул под машину.

— Вы ее… задавили? — Марья Антоновна не решалась посмотреть туда же.

— Не может быть… она так внезапно вырвалась!

— Вы… вы… — Марья Антоновна по шуму в ушах ощущала приближение обморока, но в это время из придорожной канавы вылезла перемазанная в грязи Жулька. — Господи, жива!

— Ничего не произошло! Я же затормозил! Ничего не произошло, — повторял молодой человек, в доказательство счастливого исхода беря на руки собачонку, которая яростно рычала и пыталась его укусить. — Ни царапины! Вымыть ее, и все!

Марья Антоновна успокоилась и стала понемногу узнавать друзей Алены.

— Кажется, Никита? — обратилась она к молодому человеку, который сидел в машине. — Алена вас ждет.

Хозяин машины передал ей на руки Жульку.

— Лев Борисоглебский. Извините, что так получилось…

— Все хорошо, что хорошо кончается, — вмешалась в разговор Ариадна Остаповна.

— Познакомьтесь, моя подруга, а это Фрося, — сказала Марья Антоновна.

— Очень приятно. Михаил Степанов.

Капитаны представились.

— Алена говорила, что вы едете! И тут такое совпадение! — Марья Антоновна пыталась пристегнуть к ошейнику поводок, но после пережитых волнений никак не могла справиться с застежкой.

— Разрешите? — Никита ловко пристегнул поводок.

— Прошу в машину, — сказал Лева, распахивая дверцу перед Марьей Антоновной. — А Мику мы отправим пешком.

Мика нехотя вылез из машины.

— Нет, нет, — Марья Антоновна запротестовала. — Лучше вы возьмите с собой Фросю, а мы и сами прекрасно доберемся. Здесь недалеко.

— Конечно, всего два шага, — поддержала подругу Ариадна Остаповна, втайне недовольная тем, что Марья Антоновна говорит и за себя и за нее.

Машина с капитанами и Фросей отъехала. Ариадна Остаповна с сожалением посмотрела ей вслед.

— А Жульку твою я бы высекла, — сказала она.

Вернувшись с лесной прогулки, Лиза собрала по всему дому учебники и решила готовиться к сессии. С кипой книг она поднялась на балкон, разложила шезлонг и полусела-полулегла, раскрыв наугад самый толстый учебник. Но читать не хотелось, и, глядя на стебли плюща, обвивавшие столбик балкона, она рассеянно подумала: «До чего все-таки жизнь странная! Вот я есть, и эти руки — я, и эти ноги…» Сбросив легкие туфли, она вытянула перед собой босые ноги, обзелененные о лесную траву, и вспомнила березовую рощу, белые и сияющие на солнце стволы, влажный утренний воздух. «Есть же люди, которые проводят в лесу всю жизнь, лесники какие-нибудь…» Позволив себе еще минутку безмятежной расслабленности, Лиза снова взялась за учебник, но тут же отложила его: «Ах, да! Эта странная сцена!» В березняке она нос к носу столкнулась с Федей, катавшим на велосипеде Анюту…

Кто-то тяжело взбирался по лестнице наверх, и, прислушавшись, Лиза узнала шаги Алены.

— Корпишь? А я еще учебник не открывала. Не представляю, как я буду сдавать!

У Алены вошло в привычку всех убеждать, что она совершенно не готовится к экзаменам и сдает их как бы по наитию. Вопреки своему нежеланию видеть Алену, Лиза улыбнулась ей как можно приветливее:

— Ты из Москвы? Как твои капитаны?

— Они здесь. Я их пригласила в гости. Ты представляешь, этот Борисоглебский чуть было не задавил Жульку! Она попала прямо под колеса! — Наподобие людей, не отличающихся особой чувствительностью, Алена обожала щекочущие нервы рассказы о катастрофах и несчастных случаях. — Мать чуть инфаркт не хватил. А Лева Борисоглебский даже хотел уехать, но я уговорила. Остался, — Алена плюхнулась во второй шезлонг и придвинулась поближе к Лизе. — У меня к тебе просьба, лапа… Можно у тебя ненадолго пристроиться, а то мать пригласила подругу, и у нас весь дом гостями набит?

Лиза кивнула, словно она вовсе не принимала это за просьбу, и ждала, что настоящая просьба последует дальше.

— Вот и все! А ты думала, что я попрошу взаймы сто тысяч?! Хотя, если можешь, одолжи десятку, а то у меня пусто в кармане.

Занимая деньги, Алена считала это как бы знаком особой расположенности к тому, кто давал ей взаймы.

— Бери, — смущенная покровительственной интонацией подруги, Лиза невольно почувствовала себя ей обязанной.

— Вот это щедрость! Дай я тебя чмокну, ты настоящий кореш!

— Поселим тебя наверху, там очень уютно, — сказала Лиза, стараясь избежать объятий Алены. — Только за стенкой иногда стучат плотники…

— Тогда уж лучше я с тобой, в твоей комнате, — без тени застенчивости предложила Алена. — Я рада, что мы поживем вместе. Сможем вволю наговориться… кайф! А ты любишь поесть перед сном? Я обожаю… Кстати, не знаю, как ты к этому отнесешься, но твой братец катает на велосипеде Анюту.

— Просто ей далеко ходить домой, — своим ровным и спокойным голосом Лиза как бы ставила препятствие тому порыву откровенности, который охватил подругу.

— Ну да! А еще их в стекляшке видели, они рислинг пили.

— Федя не пьет.

— Ты серьезно?! Я молчу! Только учти: на этой Анюте клейма негде ставить!

Лиза беззвучно рассмеялась.

— Ты что, в очереди недавно стояла?

— Ага, за сахарным песком. Для варенья. Как ты догадалась?

— Такие глупости только в очередях рассказывают, — ответила Лиза.

Доверительной беседы не получилось.

— Поможешь мне перебраться? — спросила Алена после нескольких минут обиженного молчания.

Они вместе перенесли ее вещи, и Лиза помогла подруге устроиться в комнате — повесила у ее изголовья ночник, поставила вентилятор, а затем пододвинула поближе тарелку с черешней.

— Мне у вас нравится, — сказала Алена, выбирая ягоду покрупнее. — Какое-то берендеево царство… резьба, цветные стеклышки, мебель старинная… вот Машков обалдеет, когда увидит! Можно его пригласить?

— Разумеется…

— А давайте соберемся вместе и поговорим о чем-нибудь умном. Я это ужасно люблю.

— Почему непременно об умном? Можно просто… поговорить.

— Как ты не понимаешь! Именно об умном! Не о ерунде же трепаться!

Почувствовав, что подругу не разубедить, Лиза спросила:

— Как у вас с Никитой? Виделись с ним в Москве?

Алена ничего не ответила, и на этот раз Лиза ощутила в ее молчании препятствие, мешавшее повторить вопрос.