Шёпот Вселенной

– Ага, – беспечно машет в ответ.

– Можно сказать, вы нашли общий язык, – фыркает Даша.

Макс недовольно цокает, Даня приглушенно продолжает посмеиваться вместе с девушкой.

– Ты раньше играла в группе? – уточняет он.

– Нет.

– Хорошо.. Какую музыку предпочитаешь? В каком направлении хочешь развиваться?

– Ну.. я футурист, – произносит она, насмешливо улыбаясь.

– И что это значит? – спрашивает парень

– Ничего ностальгического. Назад не оглядываюсь, смотрю только вперед.

– Как Depeche Mode или Duran Duran? – спрашивает Даша, заговорчески подмигивая и смеясь.

– Ага, – отвечает она, еще шире улыбаясь.

Даня прыскает от смеху, лихорадочно стараясь не засмеяться сильнее.

– Эм, ладно, – растерянно отмечает парень. – Тогда, встретимся на репетиции во вторник в 6?

– По рукам! – восклицает она, обворажительно улыбаясь. – Тогда, пока!

Временная пауза, пространство заполняется смехом. Время сдвинулось с места, бодро вышагивая вперед. Минуты в секунды, юношеское волнение.

– И что значит ваше гоготанье? – недовольно переспрашивает он.

– Ваш коллектив теперь преобразиться до неузнаваемости, – подмечает парень.

– И, может, перестанешь быть профаном в кинематографе, – метко подмечает девушка.

– Знаете, вы.. идите.., – смущается он, сначала показывая рукой на нее, затем на него. – Ты на свою журналистику, а ты.. прямиком с блокнотом, что сейчас держишь!

– Значит, предоставляешь мне свободу действий? – оживленно уточняет парень, заражая смехом подругу. – Вот это подарок!

– Оболдуи..

Смех на смех, продолжение творческого безумства с нотками хулиганства и предвкушения от грядущих перемен. Зима близится к завершению, оповещая зевак о скором изменении.

– Новая песня? – интересуется девушка.

– Новая песня на старый мотив, – ухмыляется в ответ.

– Кто этот человек?

– Тот, кто не ведает о моих терзаниях..

– Ты совсем потерялся! Грядет что-то новое?

– А сам-то! Что ты там постоянно пишешь? – возмущаются в ответ.

– Тренирую писательские навыки..

– Только не говори, что это какой-то сопливый роман? – вопрошает он.

– Это так, черновики о всяком.

– Всегда у тебя так..

– А что у тебя? О чем новые песни? – любопытствует Даня.

– О всяком, – передразнивают в ответ.

– Чур, я буду первым слушателем!

– Мечтай, – фыркают в ответ.

За окном капель, но где-то там еще зима. Врывается без конфузов, привнося причудливость узоров. Блеклый свет от светильника, легкий сквозняк. Ненавязчивые тени вечера опускаются на комнату, погружая в другой цвет. Табачный дым еще не развеян, окурки дотлевают на дне самодельной пепельницы. Думы вращаются, – отягощая, замедляя действие.

– Я хотел тебе кое-что сказать. Еще давно, – тихо проносится по комнате.

Выжидательная тишина, трепет сердца. Нервная дрожь по телу, сумбур в голове. Думы вращаются, пытаясь вырваться наружу.

– Ты мне нравишься. Давно, понимаешь, – выпаливает он.

– Знаю, – тихо признаются в ответ.

– Что? – ошеломленно переспрашивает он.

– Я знаю, – чуть громче произносит Даня.

– И.. как?..

– Это.. было заметно.

– Черт, как открытая книга.. Но я хотел, чтобы ты знал. Мы.. же будем дружить, несмотря ни на что?

– Несмотря ни на что.

Откровенность в темноте, неведение о завтрашнем дне. Секунды и минуты замирают в ожидании.

Обрывки приветствий, расходящиеся пути. Слова рождаются в музыке, музыка – в словах, вереницей проносясь меж жизней. Едва уловимые кивки, робость момента, сглаживание углов. Терпение в хаосе. Неодназначность, сумбур первого поцелуя, изумленная растерянность, виноватое «прости», неловкость побега, – от того, кто с самого начала знал о симпатии; чувств, что когда-то окрыляли, но стали только отравой для опаленных легких; от себя.

Отрицание в свойственной манере. Где-то зима, где-то обрываются последние струны.

Минувшего не избежать, чувства сменяются на чувства. Ответов нет, как и вопросов.

– Слушай, любить – не страшно.

– Даже, если не взаимно?

– Тем более, если это не взаимно, – кивает она в ответ. – Это чувство лишь укрепляет узы дружбы. И, знаешь, любовь – это ведь что-то абстрактное, не имеющее никаких определенностей. Но это не значит, что Даня тебя не любит – просто, он выражает свои чувства иначе.

– Но я его..

– И то, что ты когда-то его поцеловал – не страшно, – продолжает Даша, – это нормально, быть искренним. Искренность помогает оставаться тем, кем, в самом деле, являешься, и пугаться ее и вовсе не стоит.

«Dope» Гаги – начальные аккорды тихо окутывают нежностью, становятся предисловием к основной истории. Упущенное мгновение скидывает преграды, отсчитывая новые секунды будущего. Волны умиротворения и внутренней свободы медленно «вливаются» в размеренность дней, – наступивших и еще только ожидаемых. Порванные струны начинают заменять на новые, более прочные.

– Вам стоит попробовать дотянуться друг друга, понимаешь? – говорит девушка. – Всевозможные недопонимания случаются, однако, перебороть их можно вместе.

– Есть истина в твоих словах..

– Значит, – оживляется она.

– Да, но в свое время.

– Только не тяни, – добавляет она. – И постарайся больше не избегать очевидного..

– Как он вообще? – нерешительно перебивает он ее.

– Обрекает себя на мнимое счастье, – вздыхают в ответ.

Неловкость момента, отведенные взгляды. Болезненные вздохи, подвешенность состояний. Молчание под аккомпанемент подвески-пагоды: висит не по фэн-шую, но приносит с собой мелодии ветров – успокаивающие, очищающие, с легким ненавязчивым дребезжаньем. Что-то затихает, другое – обращается в звук.

– Почему? – тихо спрашивают рядом.

– Как бы он сказал: «Страдания – неотъемлемая часть моей души», притом лучезарно улыбаясь, – отвечает девушка. – Из него сложно «выбить» что-либо. Он.. быстро привязывается к близким и, в какой-то момент – щелчок, и будто пугаясь, старается оградиться ото всех, еще больше уходя в себя.

– Да, помню такую особенность..

– Пожалуйста, не отпускай его. Не отворачивайся, не избегай этой дружбы. Он – хороший человек, даже, если сам в это не верит и.. мы нужны ему.

Ты ведь знаешь, не правда ли?

Правда пугает, но не теряет своей красоты. Она прекрасна. Всегда.

Будущее волнение от предстоящего. Собраться со всеми мыслями, преодолеть последние барьеры – и не отпускать.

****

Метро. Толпа людей, размышляющих о мелочах. Стрелки часов бегут по оси циферблата. Неопределенность настроений, и пассажиры, что передают их при помощи неосязаемого, но только для «своих» пропуска к переменам состояний. Суета среди суетливых.

Вагон поезда мчится на юг большого города – туда, где остались лишь крупицы правды и наброски природых пейзажей. Смена времен неминуема, усилившемся звоночком оповещая о своем прибытии. Задуматься, но успеть уловить момент и выбежать на встречу – предвкушая, боясь?..

– Ничто неизменно. Хорошо, хоть успел выскочить вовремя на станции, – насмешливо доносится со стороны.

Быстрое фокусирование, заостренная внимательность. Знакомые черты и голос, мимо проходящие люди.

– Как и у тебя, раз уж ты встретил меня в метро, – парирует Даня.

– Просто не уверен, что у тебя прошел топографический кретинизм, – подстегивает Макс.

– Тогда, могу вздохнуть спокойней, – улыбаются в ответ.

Шаг за шагом, преодоление внешнего. Смена подземного на наземное, череда гипермаркетов, известные памятники и люди, что бегут без оглядки. Суетливость в эпицентре. Ряд одинаковых лавочек с покоцанной краской. Примоститься на крайней – той, что ближе к воде.

– Выглядишь.. помятым? – иронично уточняет парень.

– Как и ты? – переспрашивают в ответ.

Намеки размыты событиями, обрывками ночных бдений и проносящихся мыслей.

– Я рад нашей встрече, – тихо продолжает Макс.

– И я – вдвойне. – произносит он. – Ты.. счастлив?

– Теперь да, – кивает он. – А ты?

– Я.., – задумывается он.

– Что-то вроде «американских горок»?

– Да, похоже на то, – отмечает он, улыбаясь. – Это так странно, что кажется каким-то.. парадоксальным?

– С любовью всегда непросто, – с толком подмечает Макс.

– Но я не.., – удивляясь, отвечает парень.

– Глаза – зеркало души. И они у тебя сейчас нараспашку. – говорит он, ехидно добавляя: – Как и одежда.

Смущенной рябью отзывается внутри и снаружи. Неточности ускользают, уступая единственно-верным знакам. Свет озаряет.

– Хочу тебе сказать, – начинает он. – Я никогда не пренебрегал нашей дружбой.. И понимаю, что сильно обижал словами или мог ненароком нагрубить, – и я корю себя за подобные слабости, потому что это несправедливо по отношению к тебе. И я люблю и уважаю тебя, ведь ты – мой друг, и даже больше этого понятия.. Ты стал для меня семьей, – останавливается Даня, вздыхая. – Был и остаешься наставником, особенно в музыке. Знаешь, я не разлюбил ее: может, могу «увиливать» от игры на инструменте или от сочинения, но никогда не отказывался от нее. Ведь, то – неизменная часть меня.

Ветер шелестит в кустах. Откровения на набережной, разлука сменяет лад. Юноша продолжает:

– Мне.. так много хочется тебе сказать, – это переполняет.. И если нас что-то разведет – неважно, города или годы, то знай: ты очень важный человек в моей безумной жизни.

Крепкие объятия, стоп-кадры встречи. Дрожь от слов все также витает над и между.

– Ты – такой же дурак, как и я, – отвечает он, жмурясь. – Прости меня.

– Но ты..

– За все неправильные или невысказанные слова и действия, за излишнюю дотошность. Какую-то невнимательность или упущение в твоей жизни. За то, что не мог подставить крепкое дружеское плечо в моменты беды.

Глаза в глаза, ведь еще есть, что сказать.

– Ты не прав. – отвечает он, задумываясь. – Мы оба не правы.

– Начнем с незаконченного листа? – шутливо спрашивает парень.

– Именно, – улыбаются в ответ, восклицая: – И все еще помню о твоем обещании сводить меня в бар!

– Так оно и по сей день актуально..

– И ты обещал мне это в восемнадцать лет! – запальчиво вспоминает Даня.

– Верно..

Новые возможности, перо продолжает выводить новые строки на листе историй. Сложности отброшены, слова еще придут и пронесутся вслух. Без тревог, без колебаний и небрежных намеков.

«Ощущать сокровенное,

Показать целое

Без попыток на переигровку,

Отстраняя винтовку

От обыденного, неизменного.

Пули на диалоги

По каждой ноте

Где-то там, расписывая реальность,

Уделяя внимание негласному,

Ощущать сокровенное»

Принять и отпустить.

*****

«Рассвет среди туч. Дробление мотивов,

Неспешность бесед, переливов цветов,

Ванильно-сливочных ароматов, беззаботности мыслей,

За плетеным столиком вдоль переулков, – а после