Кубик 6

Михаил Гаёхо

(2 голоса)

2 0

Аннотация: «Третий входил в темноту, словно в воду, и как будто хотел, чтоб его унесло ее темным течением. Но когда вода поднялась выше горла, задержал шаг. Почему-то ему вспомнилось крушение корабля — давно, в неведомо каком прошлом. Он плыл по волнам, держась за обломок мачты. Уже готов был проститься с жизнью, когда его выбросило на берег острова — как водится, необитаемого. Кажется, шли годы. Он напрягал память, но не мог ничего вспомнить. Помнилось, ходил, одетый в звериные шкуры. Погода, опять же помнилось, была просто подарок природы — никакой нужды защищаться от холода или ветра. Но носил эти тяжелые шкуры, не принимая подарков. Среди общего тумана одна была яркая картина, словно освещенная вспышкой молнии. Он, третий, шел по берегу, вероятно, в поисках каких-нибудь предметов, которые могло выбросить море. Одет был, естественно, в звериные шкуры, и над головой нес тяжелый самодельный зонтик из таких же шкур. В это самое мгновение он с изумлением и страхом увидел след босой человеческой ноги, отпечатавшийся на влажном песке. Третий не помнил, что предшествовало этому мгновению, и что последовало, но возникшее вдруг ощущение страха было почти реальным. Он даже не удивился, когда зажег свечу и увидел перед собой на песке след босой ноги — совсем человеческий, но с длинными, как у зверя, когтями».

Книга добавлена:

20-02-2023, 13:01

253

173

Содержание

Читать книгу "Кубик 6"

1 ... 83 84 85 86 87 88 89 90 91 ... 173

87

В тюремных камерах нет кресел и диванов, а то, что есть, называется «нары».

Так думал Эф третий, но оказался неправ. «Нары» — это не то, что в тюрьме, не то, что из досок, не то, что в два этажа. Определяющим признаком является расположение лежанки относительно стенки. Лавка располагается вдоль стены, иначе сказать, — параллельно, а нары поперек, то есть перпендикулярно. Такое расположение позволяет разместить больше узников в тесной камере. Но когда тюрьму строили, на площади не экономили, и в камере были не нары, а три двухэтажных дощатых кровати стояли вдоль стенок. Таким образом, камера могла принять шесть человек, хотя, если поставить вместо кроватей нары, к тому же в три этажа (высота потолков позволяла), в ней можно было бы разместить как минимум человек восемнадцать. Так подсчитал Бе пятый, ему было виднее — сам сидел, было дело, хоть и недолго. Теперь вроде бы пригодился опыт.

— Но то, что я вижу здесь, это по сравнению с тем местом, где я сидел, можно назвать гостиницей, — сказал пятый, глядя на столик посреди комнаты, циновки на полу и отхожее место в угловой нише за ширмой.

Циновки были из тростникового волокна, в красную и зеленую широкую клетку, в те же цвета была раскрашена ширма. Стол из гладких досок, четыре стула с высокими спинками стояли вокруг, а посредине стола — масляная лампа. Из отхожего места слышалось тихое журчание. Третий посмотрел за ширму. Там в желобе струйкой текла вода, проведенная, как было понятно, из какого-то ближнего ручья. Желоб перегораживала заслонка, которая скользила в вертикальных пазах и поднималась за ручку при необходимости слива.

— Не в каждой гостинице встретишь такое внимание к устройству отхожего места, — сказал третий.

— А в окне решетка, — заметил пятый, — поэтому, все-таки, тюрьма.