Девушка с лабрадором

Глава 1 Дно

Свет горел во всей квартире, заставляя слезиться глаза. Голые лампочки под потолком безжалостно освещали почти пустые комнаты и мечущуюся семью Ковалёвых. Дети капризничали, а между тем нужно было выходить.

Сегодня Влад вёз старшего на тренировку, а с младшим гулял около двух часов в парке, закаляя его и воспитывая настоящим розовощёким пацаном, а не бледной поганкой, сидящей у компьютера. И хотя об этом думать было ещё рано, Илюше исполнился только год, но Влад был непреклонен в своих взглядах.

Детьми он занимался основательно только когда возвращался из командировок – служил военным спецназовцем по контракту. Конечно, жена выказывала недовольство такой жизнью, но всё же ему недавно дали возможность купить эту просторную квартиру, да и деньги он зарабатывал хорошие.

Марина уже вышла на работу, заявив, что только под страхом смерти станет сидеть дома. Ей помогала её мать, когда Влад был на службе, и дети мрачноватую бабушку Женю видели больше, чем родителей.

Схватив на руки младшего, Влад его слишком резко поднял, и малыш испугался, принявшись реветь. Мужчина тихо выругался и цыкнул на старшего, потому что тот стал хихикать, услышав плохое слово, вырвавшееся у отца.

- Обулся и вышел, - строго прорычал Влад, сгребая ключи от машины с высокого комода.

Выйдя в подъезд, он замкнул массивную железную дверь и, обернувшись, резко остановился.

Илья тоже притих, заинтересовавшись оранжевыми шнурками на толстовке отца, выглядывающей из-под куртки.

В подъезде было сухо и тепло, стены покрашены в светло-персиковый цвет без единой надписи. Площадка выложена крупной плиткой, из узких высоких окон с лестницы уныло заглядывало октябрьское тусклое утро, поэтому бледно-жёлтый плафон под потолком обливал всё вокруг несмелым светом.

Шаги его старшего, Даниила, на лестнице слышались отчётливо; ещё полминуты, и мальчишка выскочит из подъезда. Он всегда игнорировал лифт, хоть тот и имел репутацию надёжного и тихого.

Влад замешкался потому, что снова увидел эту странную женщину в красной лыжной куртке с капюшоном, надвинутом глубоко на глаза. Это была их соседка по площадке, жила в однокомнатной квартире, и видел он её уже не впервые, всегда останавливаясь, чтобы помочь.

Рядом с ней смирно сидел крупный светлый лабрадор и ждал, пока хозяйка откроет дверь, но она почему-то не открывала. Молодая женщина, ссутулившись, стояла с ключами в тонких запястьях, по очереди пробуя вставить их в две замочные скважины. Она тяжело дышала, замирая, но не оборачивалась и не просила помочь, не улыбалась над забавностью ситуации. Казалось, она выпадала из реальности, всерьёз не в силах открыть дверь.

Поначалу Влад проходил мимо, но быстро понял, что с человеком что-то не так.

Подойдя сейчас, он постарался медленно положить ладонь ей на рукав куртки, чтобы не напугать. Она не подняла головы в капюшоне, замерев. Потом Влад со словами: - Можно я вам помогу? – осторожно одной рукой взял ключи, ощутив, как холодна и суха её ладонь.

Лабрадор у её ног напрягся, следя за реакцией хозяйки.

Она чуть подняла голову, и Влад разглядел хрупкий бледный профиль с огромными глазами, проваленными в чёрно-синие круги.

Отперев дверь, он вытащил ключи и подал ей.

Илья на руках завозился, пронзительно крикнув «Папа!», и женщина вздрогнула, оставшись стоять на месте.

- Спасибо, - впервые произнесла она сиплым, еле слышным голосом и исчезла вместе с собакой в полумраке своей квартиры.

- Не за что, - ответил Влад закрытой двери и двинулся к лестнице.

Всю дорогу, пока вёл машину, он почему-то думал о соседке. Было понятно, что она не в себе, возможно, человеку нужна помощь, и серьёзная, но кроме собаки он рядом с ней никого никогда не видел. Спросив как-то у Марины насчёт неё, услышал только резкие замечания, что она ненормальная и вообще опасная для общества. Жена всерьёз считала, что соседка буйная.

На самом деле она жила очень тихо и незаметно. Влад иногда видел, как она гуляла с собакой вечером подальше от людей, за гаражами, всё так же ссутулившись от ветра и не поднимая головы. Почему-то она казалась ему выпотрошенной рыбой, брошенной на берег волей шторма. Она ещё оставалась жить, но плохо понимала, что происходит вокруг и мечтала скорее умереть. От таких мыслей Влада коробило, всё-таки работа его была и так тяжелее некуда, и он старался много шутить в жизни. Однако, видя такие неприкаянные души, как соседка, различал их с одного взгляда.

Пообещав себе узнать о ней больше на правах новосёла и соседа, он отвёз Даниила и отправился гулять с Ильёй в парк.

Район, в котором они купили квартиру на деньги, выделенные государством, считался развивающимся, то есть с одной стороны были высотки и инфраструктура, а с другой – пустыри. На одном таком пустыре и разбили год назад парк с длинными асфальтированными аллеями, тяжёлыми лавочками и молодыми деревцами. Клумбы сейчас, в октябре, были жалкими, топорщились сероватыми кустиками цветов. Но многочисленные горки и качели яркими пятнами привлекали всех малышей с округи.

Владу приходилось следовать за Ильёй, наклонившись, постоянно помогая, потому что малыш пошёл только два месяца назад, когда папа был на очередном задании. Молодой мужчина не чувствовал себя белой вороной среди мамочек, тем более, что в такую рань их здесь почти не было.

Нагулявшись вволю и покормив голубей подальше от детских площадок, Влад нёс обратно сына уже на руках, потому что он клевал носом и стал втыкаться макушкой в землю, вышагивая неуверенными шажками.

Придя домой, он позвонил жене, которая ушла ещё задолго до того, как он покормил завтраком сыновей. У неё всё было «расчудесно», говорила она. Поинтересовавшись, как дела у мальчиков, отключилась со спокойной совестью.

Влад усмехнулся, бросая телефон на стол в кухне. Его жена была поразительной женщиной. По её словам, она не мечтала никогда выйти замуж за военного и иметь двоих детей. Но вышло всё наоборот, и теперь их можно было вполне назвать счастливой парой, если не вдаваться в подробности.

Младшего Илью она родила под давлением Влада, поначалу категорически отказываясь оставлять ребёнка. Он купил ей норковую шубу, ошеломив щедростью и вниманием, и Марина прислушалась к его просьбе – родить ему второго ребёнка. Не то чтобы ему было мало Дани, просто их с женой отношения стали прохладными и сухими, а Илюша сблизил их, на какое-то время тесно привязав мать к семье. Но ненадолго. Можно сказать, попытка не удалась.

Влад позвонил Дане, выяснил, что тот уже закончил тренироваться, и они вместе с Матвеем едут в школу. Их отвозил Сергей, отец Матвея, которого Влад очень хорошо знал – их сыновья занимались плаванием.

Покормить Илью Влад не успел. Придя в гостиную, где из мебели стоял пока только огромный диван, он увидел сынишку, спящим прямо на ковре, свернувшимся и обхватившим любимого чёрного игрушечного кота с зелёными глазами.

Осторожно подняв малыша на руки, Влад уложил его в кроватку в спальне и прикрыл тонким одеяльцем. Проспит он голодный, конечно, недолго, но и это ценно.

Вздохнув, Влад собрал разбросанные в гостиной игрушки, распахнул плотные гардины и взглянул вниз, с высоты пяти этажей. Двор казался пустым и отчего-то одиноким.

Влад с тоской подумал о том, что ему скоро снова ехать на службу в далёкий и чужой гарнизон, а его семья останется здесь без него. С детьми будет бабушка, а с Мариной… Почему ему раньше не приходили эти мысли в голову? Может быть, у неё кто-то есть и она решила, что может обойтись без него?

Странно, с чего он решил? Всё налаживается – квартира, машина, дорогие вещи, у них двое детей – с чего бы ему думать о том, что его жена решила освободить себя от всего этого? Женщины не уходят в шалаш, тем более, в таком возрасте. Они хладнокровно взвешивают все «за» и «против», а на его стороне было много этих самых «за». Но его это не успокаивало.

Ему бы понравилось, если бы его Марина сидела дома и воспитывала сыновей, тем более, младший только стал ходить и говорить. Но она вместо этого устроилась на работу одним из ведущих дизайнеров в студии авторского дизайна и оформления Елены Романовой, приезжала домой затемно, взахлёб рассказывая о проектах и идеях её начальницы и всех творческих людей коллектива. Проблемы семьи её не слишком волновали. С рассеянной улыбкой она слушала о новостях школы Даниила и проблемах питания и стула младшего. Примерно так проходили дни их семьи, и Владу это казалось ненормальным.

Он ушёл на кухню готовить обед, поймав себя на мысли, что думает о странноватой соседке с её лабрадором золотисто-палевого окраса.

На его памяти бывало такое, что солдаты сходили с ума, и это было всегда жуткое зрелище. Её бы он не назвал сумасшедшей, но проблема у неё определённо была.

Она на грани. И эта грань уже совсем исчезла.

***

Самым трудным было подняться. И мысли, и голова были как будто чужими. Слабо подтянувшись, держась за подлокотник дивана, получалось сесть.

Когда головокружение проходило, в бессильные ладони утыкалась Морти и лизала их, как будто говоря, что нужно идти.

Молодая женщина долго сидела, чувствуя запах своего пота, ни о чём не думая, и глядя в пространство тёмной комнаты. Медленно небо серело, и приходил рассвет нового дня. Другого, свободного от боли, но точно такого же безнадёжного и пустого.

Поглядев за бледно-жёлтые гардины на небо, вспомнилось, что уже осень. Но в это не верилось. Время для неё текло сейчас как-то иначе, проваливаясь и ускользая в пропасть одиночества.

Встав на ноги, она медленно двинулась в сторону ванной, не замечая, что её шатает. Умывшись и причесав длинные тусклые волосы, молодая женщина наконец взглянула в зеркало над раковиной и надолго замерла, почти не моргая.

Она похудела ещё больше, теперь напоминая покойника – кожа обтянула тонкие скулы, острый подбородок, височные кости; голубые глаза провалились в черноту и похожи были на тусклые осколки; небольшой рот будто высох и теперь горькой скобкой сжимался на лице. Она перестала быть собой, и её это не интересовало. Ничего не интересовало.

Опустив взгляд, она медленно вышла из ванны, забыв выключить свет.

Морти ёрзала возле двери. Нужно было выгуливать собаку.

Надев джинсы и толстовку, пропахшую потом, она долго смотрела на свою куртку, задумавшись. Что-то в её лице дрогнуло, и частые слёзы побежали по сухим щекам. Так она простояла десять минут, слушая своё тяжёлое дыхание и глотая солёную влагу слёз.

Натянув наконец куртку и обувшись, вышла за дверь вслед за собакой и снова застыла, стискивая ключи.

Что-то мучило её, переворачивалось внутри и не давало покоя, но что – женщина никак не могла вспомнить. Посмотрев на связку ключей, нервно вздохнула, принявшись подбирать к замочной скважине каждый. Там их было всего четыре – от домофона, два от квартиры и от почтового ящика, поэтому задача была не из лёгких. Для неё.

Она не была полоумной, просто в последнее время… очень долгое время она не могла сосредоточиться на чём-нибудь или сделать какое-то серьёзное действие, раньше казавшееся пустяковым. Из головы вдруг вылетали все мысли, вся последовательность обычных комбинаций, и она замирала, не в силах преодолеть внутренний рубеж. Со стороны это казалось слабоумием, и многие люди так и считали, ничего не зная о молодой женщине.