Босс Мэн

Два дня назад

— К вам детектив Ба́льсамо, — с озабоченным выражением лица сообщила моя секретарь, войдя в кабинет.

«Этот день становится все лучше и лучше с каждой минутой!»

Я и так уже опаздывал на деловую встречу, запланированную на одиннадцать часов, потому что Джош Ланге нарушил мой график, явившись, чтобы сообщить свои мысли по поводу моих отношений с Риз.

— Можешь позвонить в «R&D» и договориться о переносе встречи? — вздохнув, попросил я секретаря.

— Перенести на более позднее время?

— Нет, на другой день. Точнее скажу позже.

— О’кей, — она кивнула. — Пригласить детектива?

— Дай мне пять минут и зови.

Опустив жалюзи, я разблокировал iPhone и увидел сообщение от Риз о том, что она не сможет пообедать со мной.

«Черт! Может ли этот день стать еще дерьмовее, чем уже есть?»

Нора Ба́льсамо, детектив ведущий дело Пейтон, была немного старше меня, всего на год или два. Она была привлекательной блондинкой, которая всегда стягивала свои длинные волосы в конский хвост. Помню, как впервые увидев ее семь лет назад, такую молодую с этим хвостом на макушке, я прямо при ней обратился к ее начальству с требованием выделить для ведения дела более опытного детектива.

Я не дал ей ни единого шанса проявить себя, сразу определив непригодной.

Те первые дни после гибели Пейтон были не самым лучшим временем моей жизни. Оглядываясь назад, могу сказать, что я хотел, чтобы каждый, кто хоть как-то был причастен, поплатился за ее смерть. Особенно полицейские. Я обвинял их в равнодушии к Эдди и был уверен, что вмешайся они раньше, то, что случилось, не произошло бы.

Теперь моя жизнь пришла в относительное равновесие, и хотя мне все еще было сложно говорить о Пейтон, я стал лучше понимать, что именно прошлое сделало меня тем человеком, каким я стал. Не сомневаюсь, что мой психотерапевт раскатывает как минимум на «Range Rover», благодаря тем часам в его кабинете, которые я потратил на то, чтобы осознать и принять случившееся.

Когда детектив Ба́льсамо вошла в кабинет, я встал и обошел стол, приветствуя ее:

— Приятно видеть вас, детектив.

— Правда? — улыбнулась она. — Готова поспорить, что последние пару недель вы меня избегали.

Я и забыл, что с ней подобная фигня не прокатывает.

— Может и так, — усмехнулся я. — Не примите за оскорбление, но, хоть вы и хороший человек, я совру, сказав, что с нетерпением жду наших встреч.

Она кивнула, и я жестом пригласил ее расположиться на небольшом диване у окна.

— Принести вам что-нибудь? Воды?

— Нет, спасибо, — ответила она, присаживаясь на диван. — Как поживаете?

— Хорошо. Действительно хорошо.

Я устроился напротив на стуле и увидел, как Ба́льсамо бросила взгляд поверх моего плеча за окно, где было практически невозможно не заметить гигантский баннер с изображением Пейтон, все еще украшавший фасад соседнего здания. Внимание детектива вернулось ко мне, но она ничего не спросила, по крайней мере, вслух.

Эта женщина всегда обладала тайной способностью выуживать из меня больше, чем я хотел предложить.

— Мы как раз разрабатываем новую рекламную кампанию, — сказал я, и она кивнула, продолжая задумчиво смотреть на меня.

Можете считать меня параноиком, но в присутствии копов я всегда ощущал, словно меня рассматривают под увеличительным стеклом.

— Итак, — прервал я затянувшееся молчание, — чему обязан удовольствию видеть вас лично, детектив?

Она глубоко вздохнула.

— У меня есть новости о деле мисс Моррис.

Сразу после убийства Пейтон мне было необходимо постоянно говорить о ее деле. Настолько, что я частенько наведывался в полицейский участок, чтобы снова и снова вспомнить все, что знал, или потребовать отчет о продвижении расследования. Потом, когда я начал сильно пить, эти визиты стали ежедневными и больше походили не на конструктивные беседы, а на тирады разозленного человека.

В то время я почти не спал и практически не ел. Я выпивал первый стакан виски за завтраком с «Cheerios», иногда забывая о хлопьях.

В конце концов, детектив Ба́льсамо заявилась в мою квартиру в пять утра, надеясь застать меня трезвым, и сказала, чтобы я перестал приходить в участок.

Я далеко не сразу внял ее просьбе, а когда, наконец, сделал это, она пообещала, что, если в деле появится новая информация, она лично сообщит мне ее самому первому.

И вот сегодня утром это произошло.

— Две недели назад, — прочистив горло, начала детектив Ба́льсамо, — была ранена женщина. Ее несколько раз ударили ножом в грудь. — Мы пристально посмотрели друг на друга. — Это случилось в палаточном городке бездомных.

— В том же самом? — спросил я.

— Нет, в районе на другом конце города, поэтому тамошние детективы не сразу обнаружили связь между делами. Женщина провела без сознания несколько дней, а, когда пришла в себя, то рассказала, что в тот день, закончив свою смену в кафе, где работала официанткой, собрала оставшуюся еду и принесла ее в лагерь бездомных. Она была волонтером…

— Как и Пейтон, — закончил я.

Детектив кивнула.

— Когда я услышала об этом на еженедельном брифинге, у меня в голове что-то щелкнуло, и я попросила нашего медэксперта сравнить фотографии ран новой жертвы с фотографиями из дела мисс Моррис.

— И они совпали?

— Полностью. На лезвии ножа есть несколько зазубрин, которые оставляют характерные отметки.

— Значит, та банда подростков все еще действует. Но ведь семь лет прошло.

— Такова была и наша первоначальная версия. Что банда, которую мы искали последние годы, продолжает терроризировать палаточные городки бездомных, и еще одна женщина стала их случайной жертвой, но, поговорив с пострадавшей, мы узнали, что на нее напала вовсе не банда…

Детектив осторожно взглянула на меня, и я понял, — то, что она расскажет дальше, заставило ее прийти ко мне в офис без предварительной договоренности. Она должна была сообщить эту информацию мне лично, как и обещала. Нора Ба́льсамо знала, что я захочу ее услышать. Что мне нужно это услышать.

Ярость, которую я долгое время ощущал после потери Пейтон, вернулась, заставляя кровь вскипеть в венах. Руки задрожали, и я сжал их в кулаки, чтобы успокоиться.

— Кто на нее напал?

Детектив глубоко вздохнула.

— Это был Эдди.

____________

Следующие два часа я заставлял детектива снова и снова перебирать все детали дела. Я метался по кабинету, словно загнанный в клетку лев, продумывая стратегию атаки.

Почему-то мне было легче поверить в то, что ответственность за эти бесчеловечные преступления несет группа обкуренных подростков из неблагоприятных районов, чем думать, что это сделал Эдди.

В каком же мире мы живем, если бездомный, которому долгие годы пытались помочь такие светлые и добрые люди, как Пейтон, жестоко убивает своих благодетелей?!

Мне не хотелось в это верить.

— Где он? — спросил я.

— Кто? Эдди? Под стражей, — ответила детектив.

— Я хочу его увидеть.

— Не очень хорошая идея. — Она покачала головой. — Я понимала, что вам нелегко будет услышать эти новости, но надеялась, когда узнаете, что дело закрыто и убийца мисс Моррис проведет за решеткой остаток жизни, сможете, наконец, двинуться дальше.

Но я уже двинулся дальше. А теперь… теперь мне казалось, что меня снова лишают света, который я увидел лишь недавно после нескольких лет блуждания в полной темноте.

— Двинуться дальше?! — спросил я с издевкой и невесело рассмеялся: — Я уже это сделал!

Детектив Ба́льсамо от удивления открыла рот.

— Я… я не знала. Простите.

— Почему Эдди хотел причинить боль Пейтон? — задал я вопрос, возвращаясь к прежней теме.

Детектив сглотнула и опустила голову.

— Он был давно влюблен в нее, а тем вечером мисс Моррис сказала ему, что выходит замуж. Вот он, видимо, и слетел с катушек.

— Он сумасшедший? Он сможет предстать перед судом?

— Его осматривали два психиатра, и оба сказали, что он может отдавать отчет своим действиям. Психика Эдди не вполне нормальна, но, тем не менее, он соответствует стандарту пригодности для судебных разбирательств.

— Он признался?

— Да. — Детектив Ба́льсамо решительно кивнула. — Нам еще надо задать ему пару уточняющих вопросов, чтобы связать воедино его признательные показания, но я уверена, что суд их примет.

— А если нет?

— По показаниям второй жертвы — официантки из кафе — он пойдет по статье «Покушение на убийство». Что касается дела мисс Моррис, прокурор говорит, что у него достаточно вещественных доказательств, чтобы обвинить Эдди и без его признания. При нем был найден офицерский карманный нож, ставший оружием преступления в обоих случаях. Так как нож довольно приметный, мы опросили работников приюта, и они вспомнили, как Эдди использовал его, чтобы нарезать еду. А еще мы выяснили, что такие ножи с рукояткой из дерева грецкого ореха были выпущены ограниченным тиражом.

«Грецкого ореха?!»

Кровь в моих венах буквально заледенела.

— На рукоятке были вырезаны буквы? — выдавил из себя я.

— Да. Откуда вы знаете?

Я проигнорировал ее вопрос, так как в первую очередь мне нужно было получить ответ на свой.

Казалось, мое сердце билось со скоростью тысячи миль в час, а грудная клетка не выдержит и вот-вот взорвется от давления, когда я спросил:

— Какие буквы там были вырезаны?

Очевидно почувствовав мое нетерпение, детектив Ба́льсамо достала из кармана блокнот и начала листать страницы. Каждая мышца в моем теле была натянута, как струна, пока я ждал. Наконец, она нашла нужное место и, указав на него, произнесла:

— На ручке ножа вырезаны буквы С.Е.К.