Не могу тебя забыть

Но того, что слабыми объектами оказалось все население бывшего Союза, люди правильные и неправильные, рэволюционэры (именно так, через «э»), открывшие канализационные трубы, не удосужились заметить.

Если заново переживать все, что он пережил, пропуская через сердце все глупости и дурь правительства и народа, все ошибки, сделанные в те годы, может крыша поехать!

В те годы он вкалывал как раб. Принял решение, что не уйдет из науки, не бросит любимое дело. Ему приходилось подрабатывать — грузчиком, сторожем, писать студентам курсовые и дипломы, делать левые программы, писать упакованным халявщикам научные статьи в журналы, ночами заниматься извозом на старенькой отцовской «копейке». Он брался за любой заработок, который подворачивался.

Юлька стала ему звонить каждый день, вернее, ночь — дома он появлялся в лучшем случае в одиннадцать. Отупев от работы, он порой и говорить не мог, но слышать ее ему было приятно, как дуновение теплого, освежающего ветерка из чудесного прошлого. Тогда он волевым решением отрегулировал эти разговоры и стал звонить только сам, если был в состоянии разговаривать.

Он не удивлялся и не смущался, когда ловил себя на мысли, что торопится домой, знал, что сейчас примет душ, поест, ляжет на кровать и позвонит Юльке. Их разговоры нужны были ему как воздух, как само утверждение в жизни, наперекор всему. Но постепенно он стал звонить реже и реже, уставая так, что еле добирался до дому, чаще среди ночи или под утро, а иногда, не заходя домой, шел с одной работы на другую.

До этих разговоров Юлька приезжала к ним в лабораторию, но в лаборатории он был так занят, что почти не замечал ее. Вот только, рассматривая нарисованные ею портреты, поражался и очень гордился ее талантом.

Лица смотрели с Юлькиных рисунков как живые, схваченные в момент какого-то движения или действия. Было понятно, что она талантлива, и Илья не скрывал своего восхищения.

И ее приезды в лабораторию, и их ночные разговоры по телефону пожрала и отняла у него сумасшедшая жизнь, бесконечное, изматывающее зарабатывание денег, попытки выжить и не уйти из науки.

Про Юлькино существование ему рассказывал Игорь. Всегда с юмором и нескрываемой гордостью за дочь. Илья знал про нее все — подробно расспрашивал, смеялся и радовался новым выходкам и достижениям Рыжика.

Илья тосковал без Юльки, без ее бесшабашной заражающей энергии, горящих голубых глаз, задорной улыбки, сбитых коленок, проказ, звонкого смеха, вечно мешающих и выбивающихся из кос рыжих кудряшек.

Но жизнь шла своим чередом, в изматывающей погоне за копейкой и все такой же радостной, несущей огромное удовлетворение научной работе. В девушках, меняющихся периодически, входящих в его жизнь и уходящих из нее, по-разному — с истериками, с обвинениями, с влюбленностью, с отчаянием.

…Игорь предупредил Илью заранее:

— Через месяц у Юльки день рождения. Сегодня утром она нам с Мариной напомнила. Думаю, тебе на этот раз не отвертеться от приезда в наши Палестины. Она тебя ждет.

— Я помню, — скупо ответил Илья. Он не просто помнил — он не забывал!

Он месяц откладывал деньги, чтобы сделать ей роскошный подарок и обязательно букет самых лучших цветов.

А как же!

Это же Рыжик! Маленькая любимая девочка. Родненькая, как говорит его мама про Юльку, которую его родители обожают, как родную внучку. Наверное, это самое правильное определение — родненькая. Маленькое жизнерадостное рыжее солнышко, звоночек, всегда восторженно принимающая мир и Илью. Родной ребенок, дочка, сестра, родной человечек!

Илья сразу решил, что подарит ее что-то золотое: колечко или сережки. Он освободил полдня и обошел ближайшие к институту ювелирные. Но ему ничего не понравилось, как говорится, не легло на душу. Он и сам не знал, что конкретно хочет, но это должно было ей подходить.

Тогда Илья созвонился со своей девушкой, и они договорились встретиться на Арбате. Свидание проходило мирно и чинно, с традиционной розой, кофе и неспешной прогулкой, пока он, подчиняясь импульсу, не завернул в ювелирный.

Девушка расчувствовалась, покраснела от удовольствия, решив, что рассматривание витрин в магазине имеет отношение к ней. Илья старался по мере сил быть галантным. Он ничего не объяснял спутнице, сказал только, что ему надо кое-что посмотреть.

И вдруг, в самом углу правой витрины, он увидел кулон. Он даже замер, почувствовав, что это Юлькин кулончик! Не очень большой, ярко-голубой, под цвет ее глаз, сделанный в форме сердечка, окаймленного золотым ободком. Илья увидел, как на белой Юлькиной коже лежит сердечко, подчеркивая цвет ее глаз.

Забыв о спутнице, он тут же купил кулон и цепочку к нему, вспомнив о девушке только тогда, когда продавщица передала ему бархатную коробочку.

— Почему ты решил, что мне подойдет бирюза? — услышал он голос за спиной.

— Это не для тебя, — не сразу сообразив, что говорит, ответил Илья.

Девушка обиделась, поджала губки и не разговаривала с ним оставшийся вечер.

Илья на день рождения опаздывал, но все-таки заехал домой принять душ и переодеться, тихо радуясь предстоящей встрече. Он улыбался, покупая большущий букет белых роз, коробку конфет, шампанское. Улыбался всю дорогу, пока добирался в Чертаново, представляя, как Юлька закричит «Илья!» и кинется ему на шею, а он обнимет ее, зароется носом в рыжие завитушки, всегда пахнущие свежестью и какими-то травами. И пусть ненадолго, всего на мгновение, вернется в то лето.

Они будут болтать обо всем и ни о чем. Юлька покажет ему свои картины, расскажет о своих маленьких проблемах.

Он нажал кнопку звонка, продолжая улыбаться.

Двери распахнулись.

Он увидел Юльку, и что-то горячее, дурманящее ударило в мозг и в пах одновременно, стирая блаженную улыбку с лица.

Перед ним стояла девушка, взрослая, стройная, с высокой полной грудью, длиннющими ногами, в маленьком черном платье, подчеркивающем все изгибы и линии ее тела.

И Илья сразу понял, что безумно ее хочет! Всю!

Хочет так, как может мужчина хотеть женщину! Со всей неистовостью, безудержно, осатанело, идущим через века инстинктом, скрытым под налетом цивилизованности.

Прямо здесь! Прямо сейчас!

Илья не помнил, что говорил, как поздравлял ее, как вошел в квартиру. Все усилия ума и воли он направил на то, чтобы справиться с неожиданной реакцией.

Юлька забрала у него букет, повернулась и пошла по коридору. Он был не в силах оторвать взгляда от стройных длинных ног, покачивающихся бедер, упругой попки, узкой, по-кошачьи выгибающейся спины.

Юлька скрылась в своей комнате. Он смог перевести дух.

«Бежать отсюда!!» — в панике подумал он.

Илья сел за стол рядом с Игорем и постарался не смотреть на Юльку. Юлька села рядом и постоянно задевала его то локтем, то коленом, вызывая маленькие локальные взрывы в местах соприкосновения.

Ни говорить, ни есть, ни пить он не мог — все силы уходили на жесткий самоконтроль, борьбу с естеством и… болезненными, горчащими самообвинениями.

Он сослался на срочную работу, стал подниматься из-за стола, извинился за краткий визит и поспешил к выходу.

В Юлькиных глазах, полных непролитых слез, светилось такое разочарование, что на одно мгновение Илья подумал: не послать ли все куда подальше? Прижать ее к себе, почувствовать, поцеловать?

«Нет! Нет! Совсем с ума сошел?!» — опомнился он.

Тут он вспомнил о своем подарке и, сцепив челюсти, заставил себя рассмотреть в девушке маленького рыжего десятилетнего чертенка, которого нежно и глубоко любил.

Он отдал ей коробочку с кулоном и уже по-другому, как дитя, поцеловал Юльку в макушку. Потом отодвинул от себя и быстро ушел.

Дом, где он жил с родителями, находился почти в центре, рядом со станцией метро. Илья вышел за две остановки — решил пройтись и подумать.

Он постоял у входа в метро, не обращая внимания на спешащих и толкающихся людей, запрокинул голову, посмотрел в небо, затянутое низкими темными тучами. Потом засунул кулаки в карманы плаща и медленно побрел по направлению к дому.

Он испугался!

А какой нормальный мужик не испугался бы на его месте?!

Вот именно!

Почувствовать отчаянное, неистовое желание, такое, какого не чувствовал никогда, — сумасшедшее, лишающее разума, бьющее в голову.

И к кому?!

Ладно бы это была незнакомая девушка, встреченная на улице, пусть даже совсем молоденькая, как Юлька, на которую ты обратил внимание, отметив все прелести молодого гибкого тела… Ну, помечтал немного, как любой нормальный мужик при виде симпатичной женщины, проверив свою боевую готовность на легкое «может быть…». Но сойти с ума от девочки, которую считал чуть ли не дочкой, заплетал косички, мазал йодом разбитые коленки, вытирал слезы!!

Он обругал себя всеми возможными словами и даже мысленно побоялся произнести слово, которым это называется.

Он испугался. Очень! Этого просто не может быть!

Юлька стояла у него перед глазами, в этом чертовом черном платьице, — Илья физически чувствовал, как разрывается его душа между желанием и всеми «нельзя», «невозможно», «запретно».

Он обругал всех — в первую очередь себя — за непонятно откуда взявшуюся страсть. Марину с Игорем — за то, что позволяют дочери так одеваться, Юльку — вообще за все: за то, что выросла, за то, что вызвала в нем такое желание. Он подумал: а ведь не в нем одном она может будить такие страсти! Его прошиб холодный пот. Он даже остановился, когда представил кучу мужиков, облизывающихся на его Юльку.

Ну, уж нет!

И тут же одернул себя: «Маразм! Шиза! Нет! Нет! Нет! Не думать, не вспоминать, не анализировать. Просто бежать! Больше никаких встреч и разговоров по телефону. У тебя есть Оксана, вот и радуйся!»

Оксаной звалась та самая барышня, которая обиделась на него за покупку кулона.

«Ничего, — подумал Илья, — как обиделась, так и разобидится. Шампанское, цветы, конфеты, большой трах на всю ночь! Секс, секс и еще раз секс! И все пройдет!»

Он развернулся, не дойдя до дому всего несколько метров, поймал такси и поехал к Оксане мириться.

Как вести себя с женщинами, даже с обиженными, Илья знал хорошо. Поэтому уже через полчаса после своего приезда к девушке он уложил ее в постель и неистовствовал до утра. А когда дама, утомленная его сексуальным буйством, заснула, он курил на кухне и ему было так тошно, как не было никогда.

Он брал девушку сильно, мощно, под ее удивленные возгласы, начинал все снова, шептал всякую ерунду, уговаривал и снова брал. Все это время у него перед глазами стояла Юлька.

Оксана его не спасет! Это он понял, сидя в холодной темной кухне, не зажигая света. С ней у него все перегорело: неинтересно, скучно, не заводит!

Надо найти что-то новое, влюбиться, загореться, выбросить из головы все мысли о девочке Юле!

Через месяц или около того он познакомился с Леной. Они встретились самым банальным образом: на дне рождения одного из сотрудников Ильи. Олег, виновник торжества, накрыл небольшую «поляну» в лаборатории — для коллег. На праздник пришла его девушка с подругой.

Этой подругой была Лена. После коллективной посиделки Илья вызвался проводить ее до дому. Так они и стали встречаться. Затянуть ее сразу в койку Илье не удалось, пришлось пройти весь путь ухаживания, который он постарался свести к минимуму. Она его чем-то зацепила. Леночка была умненькой и симпатичной, младше его на пять лет, работала в другом НИИ лаборанткой. Оказалось, что с ней можно поговорить о его работе, поверхностно, конечно, не вдаваясь в теории и формулы, но и за это большое спасибо, с другими девушками он такого удовольствия не имел, так как все они были далеки от науки.