Я тебя испорчу, Майор

11. Катя

Она, завёрнутая лишь в одно отвратительно розовое полотенце, купленное в период осенней хандры, рванула к домофону. Через минуту Саша стоял на пороге. Всё такой же невероятно притягательный в голубой, красиво оттеняющей его глаза, футболке и льняных летних брюках, так ладно обтягивающих ягодицы и сильные ноги. От осознания того, что он полностью в её распоряжении, как минимум, ещё на одну ночь, на губах сама собой нарисовалась улыбка.

— Я вырвался на выходные, — окинув её оценивающим взглядом с головы до ног, оповестил мужчина.

— Тогда не будем терять время.

Полотенце упало на пол, а его руки в ту же секунду оказались на её теле. Почти точь-в-точь повторив свой вчерашний маршрут, они вдобавок посвятили внимание обеденному столу и подоконнику на кухне, а в кровати он языком довёл Катю до такого ошеломительного оргазма, что она просто на какое-то время потеряла связь с реальностью. Следующие совместные сутки восстановлению контакта с действительностью также не поспособствовали, а лишь вознесли её ещё выше. Они никак не могли насытиться друг другом. Ни объятиями, ни прикосновениями с поцелуями, ни разговорами, которых между ними тоже случилось немало. Трофимова флиртовала, очаровывала и соблазняла напропалую. Александр дарил ей голодные взгляды, смеялся с ней и методично, с чувством, толком и расстановкой выполнял своё обещание. В итоге, свести ноги вместе и более-менее твёрдо устоять на них у девушки получилось лишь ко вторнику, а сорванный голос восстановить только к среде.

И возможно кто-то мог назвать её той ещё дамочкой на букву "б", но охрененный секс, обоюдное влечение и схожесть сексуальных темпераментов на дороге не валялись. Она об этом знала наверняка, потому что распрощавшись с девственностью в семнадцать лет и познав все прелести взрослой жизни, Катя неожиданно столкнулась с тем, что неловких тисканий под одеялом ей мало. И что секс в реальности мало похож на ту феерию ощущений и эмоций, о которых пишут в книгах и показывают в фильмах. Первым парням, с которыми девушка пыталась построить отношения, было достаточно двух-трёх раз в сутки, чтобы почувствовать себя полностью удовлетворёнными. Её же это не устраивало категорически. Ей хотелось развлекаться часами напролёт, засыпать от усталости и просыпаться от нового желания. Она злилась, расстраивалась и гнула свою линию. В итоге случались ссоры, обиды и конфликты, ведущие к расставанию. В последствии Трофимова, конечно, поняла, что это не потому что парни были плохими любовниками или она какая-то неправильная, а просто бывает в жизни такое, что люди друг другу могут не подходить по личным взглядам и темпераментам. В школе о существовании такого понятия на профилактических беседах не рассказывали, в обществе же сложились глупые стереотипы, что нормальные девушки не должны хотеть секса, а если всё-таки захотели, да ещё в большем количестве, чем мужчина, то, значит, они определённо не самого тяжёлого поведения. То, что эти устои давно изжили себя, она осознала годам к двадцати. Также осознала, что постигать свою сексуальность и хотеть секса — не стыдно, заявлять об этом тоже, а уж заниматься им по всем правилам — с защитой и по обоюдному желанию, и подавно. А тех, кто пытался доказать ей обратное, просто посылала лесом. С тех самых пор Катина жизнь заиграла совершенно новыми красками и хороший секс стал неотъемлемой её частью. Она на своём личном примере продвигала среди друзей и знакомых утверждение, что любить трахаться могут не только мальчики, но и девочки тоже, и порой меняла партнёров как перчатки.

Поэтому, когда в понедельник рано утром, пока она, счастливая и измотанная, спала, Саша неслышно ушёл, оставив лаконичную записку на подушке со словами "Будет время — позвоню", Трофимова не расстроилась. Чувствовала, что он объявится к следующим выходным и с нетерпением этого момента ждала, но ни вечером в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье Синеглазый о ней не вспомнил. Катя успела и поболтать с папой, и в который раз выслушать его наставления по поводу прохождения практики, и съездить в магазин, чтобы затарить холодильник продуктами на неделю. Также встретилась с Машей, вернувшейся от бабушки с дедушкой, в лицах рассказала ей о своих приключениях, получила от неё по первое число за то, что так беспечно отнеслась к своей безопасности и, дабы задобрить разъярённую подругу, испекла её любимые булочки с маком. Но телефон, предатель, продолжал держать молчание, сколько бы она на него не пялилась.

— А если тебе самой ему позвонить, м? — предложила Баженова, устав слушать Катины вздохи. — Помнится мне, раньше ты именно так и поступала, а не ждала у моря погоды.

— Он сказал, что позвонит, когда будет время. Значит, сейчас этого времени у него нет.

— Звучит логично. Тогда по какому поводу вздохи? Насколько я поняла вы друг другу ничего не обещали.

Екатерина мрачно взглянула на подругу и молча подняла домашнюю футболку, под которой скрывался умопомрачительный комплект белья. Выглядела она в нём невероятно горячо и это должен был увидеть Синеглазый, а не Маруся. К тому же с понедельника начиналась практика под папиным руководством и ей просто было необходимо снять напряжение, чтобы потом ни на что не отвлекаться.

— Оу, — присвистнула подруга. — Теперь понятно.

Трофимова в очередной раз вздохнула и подложила Маше ещё одну булочку. Та, с благодарностью кивнув, откусила от ароматной выпечки и с наслаждением прикрыла глаза. Без своего привычного макияжа, с заплетёнными в косу волосами и ярко-оранжевом платье с рисунком танцующих скелетов на груди она смотрелась такой домашней и милой, что Катя, не удержавшись, протянула руку и потискала подругу за щёчку.

— Моя ты сладость, — проворковала девушка. — Вкусно, Манюнь?

— Ошень, — с набитым ртом ответила Баженова и подруги весело рассмеялись.

Зато через пару дней, столкнувшись с Александром нос к носу, им обеим смеяться хотелось в последнюю очередь. Кате хотелось завести его в какое-нибудь подсобное помещение и продемонстрировать-таки во всей красе тот самый комплект белья, а Маше — настучать подруге по её кудрявой и обычно умной, но видимо не в этот раз, головушке, чтобы та сию же секунду пришла в себя.

— Дочь, давай, быстрее. У меня ещё куча дел, — позвал девушку отец.

Не отрываясь от Синеглазого, она медленно кивнула и, мазнув взглядом по его погонам, многообещающе улыбнулась.

— Ещё увидимся, Майор.

Подхватив обувь, Трофимова походкой от бедра прошествовала в кабинет отца и едва удержалась от победного "Йес!", когда за спиной закрылась дверь.