Шесть лет спустя

Глава 5

Наверное, у меня не было шансов. Наверное, я слишком глупа, чтобы понять весь замысел Стужева. И, наверное, он действительно так сильно ненавидит меня, что потратил так много времени на этот план.

А что дальше-то?

Я снова и снова задавалась этим вопросом, пока просматривала приходные накладные в кафе. Со стрессом я всегда справлялась, погружаясь в работу по самую макушку, но сегодня цифры перед глазами расплывались, а смысл слов дяди Керопа едва ли проникал в сознание.

– Ну, лиса, так не дэло. Что за настрой? Вазми сэбя в руки, мая ты хороший.

Я вздохнула и вопреки словам мужчины взяла в руки какао, сваренному специально для меня. Откровенно говоря, хотелось позвонить Алеевой и встретиться на набережной, но я ненавижу состояние абстинентного синдрома утром. Да и состояние алкогольного опьянения тоже не за что любить, но порой приходится снимать дикий стресс, и никакая работа не поможет. Вот только это был не тот случай. Утром нужно быть собранной и готовой абсолютно ко всему. Даже к необъявленной ядерной войне.

– Он меня растопчет, – выдохнула в черт знает какой раз. – Уничтожит.

Одна из девочек участливо погладила меня по плечу и тихо сказала:

– Ожидание хуже смерти. Тебе нужно просто перестать об этом думать сейчас, хоть это и невозможно.

Я благодарно улыбнулась за хороший совет. Жаль только, воспользоваться им было невозможно. Слишком муторно было на душе.

Сделав ещё пару глотков какао, я решила выйти в зал и понаблюдать за посетителями. Села за свободный столик и подозвала одну из девочек.

– Сделай, пожалуйста, капучино.

Яна ушла, а я достала телефон и написала сообщение Камишеву, в котором просила немного прогуляться со мной.

«Освобожусь через час» – ответил он кратко.

Сразу стало понятно, что очень занят работой. Обычно общение с ним предполагает длинные шутливые фразы, от которых невольно начинаешь улыбаться.

Как было с Пашкой.

Я поморщилась от этой прогорклой мысли, прострелившей нутро до самого его основания, и вновь разбередившей душу. Сердце гулко заколотилось, а на глаза мгновенно навернулись слезы.

Нет ни одного дня в моей жизни, в котором я бы не вспоминала об этом парне. Ни одного. Оттого мне было очень тяжело помнить о его предательстве. О его и Стужева. Два парня, которые научили меня любить, так же научили и ненавидеть.

Я благодарно улыбнулась своей работнице, принесшей мне кофе и сделав глоток прикрыла глаза, пытаясь вспомнить лицо Нестерова, когда я призналась ему в том, чего на самом деле не было. И с усмешкой подумала, что если кому и было больно, то Стужеву. Только ему. Но мне было в сотни… тысячи раз больнее, ведь в действительности предали меня.

***

– Ты в последнее время сама не своя, Алис, – сообщил мне Максим, битый час пытающийся узнать в чем дело.

Вот только мне не хотелось втягивать друга в эти проблемы. Мне не хотелось вообще делиться с ним информацией о Стужеве, и, наверное, вовсе не из-за того, что он попытается вмешаться. Просто внутренне я была настроена разобраться с ним самостоятельно. Иначе, как мне казалось, быть не могло.

Камишев, остановился осторожно подцепив рукав моей блузки и заставил развернуться.

– Я помогу, ты только скажи. Решу все проблемы.

Хотела бы я в это верить. Но зная, кто Макс и кто Стужев, я себе могла представить только кровавый мордобой, в котором, судя по прошлому Яра, он останется победителем.

Я внимательно взглянула на Камишева, отмечая, что он тоже неплохо сложен. Широкоплечий, высокий, мускулистый… Так может я просто преувеличиваю свой страх?

Впрочем, какая разница, если я уже нанялась в рабство и продала свою сеть? Сделанного не воротишь.

– Всё нормально, – отвечаю с улыбкой. – Просто я устала, а домой идти что-то совсем не хочется.

Идти, чтобы смотреть матери в глаза. Женщине, которая сделала всё, чтобы вытащить меня из беспросветного мрака депрессии, в которой я пребывала после похорон. Она будет не просто удивлена, а обескуражена настолько, что наверняка попросит сердечных капель. А я не хочу, чтобы она волновалась. Я со дня смерти Пашки вообще не хочу, чтобы хоть кто-то обо мне волновался.

– Давай тогда ещё погуляем, – вздохнул парень и пошел вперед, но теперь уже перехватив мою ладонь. – Слышал, у вас там Вишняков буйствует.

– Да, есть такой момент, – хмыкнула я, представив как будет с ним разбираться новое руководство. – Та ещё заноза.

– Он нашел поставщика другого. Говорят, новая компания на рынке. Только-только открылись.

Я нахмурилась, не понимая откуда вылез конкурент, да ещё и с налаженными поставками.

– Название запомнил?

– Ой, нет, – рассмеялся Макс. – Ты же знаешь, у меня с этим имеются проблемы.

Ну да. Он имя-то моё не сразу вспомнил, когда мы общались по рабочим вопросам. Вряд ли бы ему запомнилась такая мелочь.

Но это очень жаль. Было бы любопытно узнать, что за фрукт эта компания.

– Алис, – Камишев сцепил наши пальцы в интимном жесте и остановился, заставляя обернуться. – Давай завтра сходим куда-нибудь?

Завтра… Ну да, завтра я могу разве что на кладбище съездить и занять себе местечко, ибо Стужев не оставит от меня живой субстанции к вечеру. Выжмет.

– У меня завтра большие планы, – ответила, глядя на огоньки, мерцающие из-за деревьев. – Много тяжелой работы.

– Так может и отдохнем после?

Внезапно до меня донесся знакомый аромат одеколона. Я развернулась, чтобы с удивлением посмотреть на Стужева, спрятавшего руки в карманах серых брюк.

– А она и после отдыхать не будет, – усмехнулся он. – У неё теперь экстремальный график работы и полное отсутствие личной жизни. Да, Савельева?

– А ты ещё кто такой? – нахмурился Макс, разворачиваясь к Яру.

Дьявол посмотрел на наши сцепленные руки, но по этому поводу ничего не сказал, зато акцентировал своё внимание на другом:

– Думаю, я тот, кто тебе явно не по зубам.

Камишев напрягся и даже не взглянул на меня. Он задвинул меня к себе за спину и рыкнул:

– Что за хрень?

– Макс, пожалуйста, пойдем. Это мой...

Я не договорила, не зная, какое слово подобрать. Не важно бывший или начальник, они все для меня сейчас были постыдными.

Глаза Стужева опасно блеснули, но мою фразу, обращенную к другу, он прекрасно расслышал, отреагировав всё той же усмешкой.

И я поняла, что если ничего не предприму, то завяжется никому ненужный конфликт. У меня и без того нервы, как гнилые нитки. Сейчас только обострения не хватало, для полного счастья.

– Макс, я продала я ему свою сеть, – сказала Камишеву и тут же кожей ощутила, что Стужев издевательски усмехнулся. – Ты иди пока в машину, я поговорю и приду.

Макс может и хотел возразить, но морального права такого не имел. Ему одного моего настойчивого взгляда хватило, чтобы сдаться. В конце концов, мы были друзьями, а значит это не та территория, где он мог вести себя, как самец.

Камишев ушел, оставив нас наедине с Ярославом и я не стала медлить с раздражающим меня фактом:

– Ты за мной следишь?

Чудовище насмешливо приподнял брови и сунул руки в карманы брюк, словно они ему мешали.

Я уже думала, что сейчас он колко ответит, что у меня паранойя или я попросту сделала неверные выводы, но его издевательская и совершенно невеселая усмешка, которую уже хотелось стереть, ярко давала понять, что всё именно так.

– А тебе мало намёков, Савельева?

Вспомнив все странные ситуации, связанные с Максом, я поняла, что это в общем-то и не совпадения, как я пыталась себя убедить. И самое поганое было в том, что мы оба знали, что предъявить ему по этому поводу я ничего не смогу. Не смогу и не захочу.

Вздохнув, я потерла шрам на внутренней стороне ладони, который от нахлынувших чувств начало тянуть и грустно улыбнулась.

Вряд ли ему интересно, что я думаю по этому поводу. И уж тем более наплевать на мои чувства. А я в растерянности. У меня из-под ног земля уходит от каждой встречи с ним. Мы сталкиваемся словно две вселенные, в каждой из которых своя агрессивная среда обитания.

Он ещё ничего не сделал в отношении меня, а я уже словно под стеклом зафиксирована. Ни вдохнуть, ни сдвинуться. Только ждать, наблюдая за происходящим и надеяться, что останусь в живых, когда ему надоест.

– Что дальше? – подняла голову и смело посмотрела в холодные глаза.

Его лицо за шесть лет стало многим грубее. Кажется, что смотрю на Стужева, но вижу уже совершенного другого человека. В нем нет ни одной незнакомой черты, но всё же… это уже не он. Не тот парень, что игриво посмеивался, когда учил меня водить машину. Не тот парень, что наплевав на сорочий трёп по школе, таскался за мной на переменах имея абсолютно непринуждённый, но вселяющий панику вид.

Ярослав склонил голову, и я мгновенно узнала этот жест. Жест «Угадай сама, лиса».

– Ты решил в игры со мной играть, Стужев? –спросила, не имея сил сдерживать возмущение. – Мало было в прошлый раз?

– В прошлый раз тон игры задавал не я.

У меня внутри все сжалось от боли, рухнувшей словно с небес. Я сделала резкий вдох, но поняла, что всё нутро сковало и легкие не позволяли насытить кровь кислородом. Отвернулась чувствуя, как стремительно глаза наполняются слезами и истерично хохотнула.

– Заткнись, – сказала с широкой горькой улыбкой, а у самой картинка расплывалась от слез. – Пашка не мог.

– Прорвало? – без тени веселья спросил школьный хулиган.

Я развернулась к нему спиной и задрала голову, чтобы избавиться от слез, не портя макияж. Не хотелось потом объясняться перед Камишевым. Ему и так нелегко со мной в последнее время, я бы вообще на его месте, наверное, сбежала от такой проблемной девушки. Даже из френд-зоны.

Вздрогнула, когда Стужев запустил пальцы в мои волосы, сжал у самых корней и оттянул мою голову чуть назад, чтобы заглянуть в глаза и сковать морозом.

– Каждый раз, когда я слышу это из твоих уст, мне хочется тебя придушить, – он тут же отпускает, а я хватаю ртом воздух. – Твоя слепая вера бесит. Хуже только то, что я не могу ненавидеть за это Нэса.

Он отпустил мои волосы, позволив развернуться и зло посмотреть ему в глаза. Вот только сам одернул пиджак и козырнув обошел и направился дальше по набережной, оставив меня в недоумении, раздрае и сокрушении.

Казалось, что сколько бы не продолжался этот разговор, он никогда не закончится…

***

Я чувствовала себя немощной с перебинтованными руками. Естественно, в школу мне дорога сейчас была закрыта, поскольку хирург четко сказал, чтобы я каждый день посещала перевязочную. Ран было очень много, некоторые настолько глубокие, что доктору в травмпункте пришлось их зашивать, пообещав, что на память мне останутся красивые шрамы.

Будто я не девчонкой была, а пацаном.

Стужев все это время прождал меня рядом с приемной, за что я была ему очень благодарна. Правда, выходить и показываться ему на глаза было стыдно. Я чувствовала себя самым проблемным человеком на свете, словно со мной только и нужно, что возится.

– Прости, – сказала, пряча руки за спиной. – Тебе пришлось долго ждать. Нужно было ехать домой, я бы добралась сама.