Love Lockdown

Сакура слегка приподнимает бровь.

— Впечатляет. Это почти возвращает мне уважение к вам, ребята.

— О, ура, мы снова крутые! — Тоби визжит.

— Я сказала почти, — возражает Сакура, хотя ее слова смягчаются улыбкой, когда она видит невинного члена Акацуки в закрученной маске.

Острый взгляд Дейдары не упускает из виду, как рука Сакуры выскальзывает из легкой хватки Итачи, когда она обязана ответить на объятие Тоби; его глаза расширяются, и один из ртов на его руках задыхается и давится глиной. Итачи предупреждающе выгибает бровь, и светловолосому ниндзя-отступнику каким-то образом удается удержаться от вопросительного крика во всю глотку. Вместо этого он соглашается беспорядочно дергать головой влево и вправо, а затем вверх и вниз.

— У него припадок или что? — шепчет Сакура.

Итачи с минуту качает головой.

— Нет, не думаю.

Дейдара падает на кухонный стол со стоном отчаяния.

Хидан бормочет что-то подозрительно похожее на:

— Чертовски безнадежно.

Сакура не слышит ничего, кроме непристойностей; она резко поворачивается к Хидану.

— Извини?

Хидан встречает ее взгляд.

— Что, куноичи? Уже хочешь уйти?

Кисаме нервно смеется, прежде чем отодвинуть Самехаду, чтобы встать между ними.

— Если бы взгляды могли убивать, — упрекает он. — Если бы все только делали дыхательные упражнения…

Помимо личных разногласий, всем в непосредственной близости требуется несколько минут, чтобы закатить глаза.

— Ладно, — первой любезно уступает Сакура, уклоняясь от защитной хватки Кисаме.

Хидан неохотно кивает, соглашаясь; он делает шаг вперед, плюет себе на ладонь и протягивает мокрую ладонь куноичи.

— Тогда мир, язычница, — пока что.

Ко всеобщему ужасу, Сакура тоже плюет себе в ладонь и обменивается рукопожатием с местным фанатиком Акацуки. Она мило улыбается ему.

— Мир.

— Ты не такая отсталая, как остальные твои люди, — признает Хидан, наконец отстраняясь. — У тебя есть талант — клянусь, остальные язычники Конохи, которых я встречал, не смогут обругать пятилетнего ребенка, чтобы спасти свою жизнь. Жаль, что ты используешь свои навыки не для той стороны.

— Это все объективно, — возражает Сакура.

— Как угодно, куноичи, — Хидан закатывает глаза; прежде чем уйти в свое логово, он в последний раз оборачивается и подмигивает ей. — О, и не забудь передать привет своей маме.

Сакура весело показывает ему средний палец.

Кисаме недоверчиво качает головой.

В этот момент Тоби решает, что уровень хардкорной крутизны в штаб-квартире Акацуки достиг слишком высокого уровня для его личного комфорта; он тут же начинает рыдать и снова обнимает Сакуру.

— Сакура-сан! — вопит он, сжимая в руках довольно сморщенную куноичи. — Пожалуйста, возвращайся и посещай нас почаще!

— Я не знаю, Тоби… — Сакура задыхается.

Тоби обнимает ее крепче и бормочет что-то о том, что она его «лучший друг» и «старшая сестра». Пока Итачи борется с рвотным позывом, Сакура тает перед таким искусным убеждением и уверяет его, что она действительно будет приходить раз в месяц на Ночи Монополии.

— О, убирайся, гм, — с отвращением говорит Дейдара. — Вы все… сопливые, слезливые и дерьмовые.

— Не будь с ним злым! — Сакура защищает Тоби, пока он покорно обнимает ее в последний раз, клянется в вечной лучшей дружбе, и ковыляет в ванную, печально всхлипывая.

Сакура машет ему вслед, прежде чем повернуться ко второму оставшемуся члену Акацуки. Дейдара приподнимает бровь.

— Не нужно падать на колени от благодарности за любезность, оперативность и вообще стильность моих писем, гм.

Сакура не может не улыбнуться ему.

— Прими мою благодарность, Официальный глава официального отдела писем, которые должны быть написаны заключенным.

Они стучаться кулаками, и Дейдара встает, чтобы уйти, выглядя совершенно спокойным и невозмутимым.

— Прости, что не лью слез, гм, — озорно говорит он. — Но у меня такое чувство, что в будущем мы будем видеться чаще. Назови это художественным инстинктом, ага.

За спиной Сакуры Итачи предупреждающе смотрит на него и осторожно достает нож для стейка из кухонного ящика. Дейдара бледнеет.

Совершенно не подозревая о вопиющей тактике запугивания, происходящей позади нее, Сакура машет Дейдаре несколькими пальцами.

— Тогда очень хорошо. И я не забуду принести тебе несколько упаковок с краской для светлых волос, когда это произойдет — должно быть трудно поддерживать искусственный цвет волос, будучи разыскиваемым преступником, понимаешь?

Дейдара возмущенно взвизгивает и убегает по коридору.

Сейчас Сакура осталась одна на кухне с Кисаме и Итачи. Человек-акула переводит взгляд с невинной куноичи на своего испуганного напарника (но опять же, для Итачи паника означает периодическое подергивание правого глаза), смеется про себя и отползает к двери.

— Ну, Сакура-чан, ты кажешься замечательным человеком, и я очень рад, что познакомился с тобой на прошлой неделе или около того, и я думаю, что было бы очень желательно, если бы ты вспомнила наши занятия йогой и продолжила их…

Со скоростью молнии рука Итачи вырывается, и он хватает своего удаляющегося партнера за руку. Несмотря на тонкие пальцы, его хватка сильна, и Кисаме вздрагивает.

— Почему, Кисаме, куда ты идешь? — спрашивает он риторически.

Кисаме пытается отстраниться, изображая безобидную улыбку на лице; Сакура смотрит с любопытством.

— Потому что, Итачи, в этот временной интервал идет Романтика АНБУ…

Хватка Итачи крепчает.

— Кисаме, — выдавливает он, — ты не знал, что завтра в четыре дня будут повторы?

Он пойман, правда, и Кисаме вздыхает.

— Да нет же, Итачи, я не знал.

— Очень хорошо, — удовлетворенно отвечает Итачи и отпускает его. — Ты можешь сопровождать нас в Коноху.

— О, рыбные палочки и бесконечная радость, — бормочет себе под нос Кисаме. Он засовывает руку в один из внутренних карманов плаща и достает шарф, украшенный двумя веселыми рыбками-клоунами, царственной синей рыбкой, маленькой морской черепахой и широко улыбающейся акулой.

Он бросает этот шарф Сакуре, которая легко его ловит.

— Эх, Кисаме, я действительно ценю этот жест дружбы, но я думаю, что тебе больше понравился бы шарф с персонажами «В поисках Немо», чем мне…

Итачи вздыхает.

— Кисаме, на прошлое Рождество я подарил тебе шарф с рисунком персонажей «Короля Льва». У меня сложилось впечатление, что мы договорились, что это более достойно для людей нашего положения.

— Шрам чертовски страшный, — защищаясь, говорит Кисаме. — В любом случае, куноичи, это не для тебя. Ты великолепна и все такое, но я никому не отдам свой шарф «В поисках Немо». Сделай нам одолжение и повяжи его вокруг глаз.

Сакура возмущенно давится, протестующе размахивая шарфом.

— Я не собираюсь завязывать себе глаза в присутствии двух смертоносных ниндзя-отступников! Это противоречит всем моим инстинктам самосохранения!

— Либо так, либо мы тебя вырубим, — бесстрастно отвечает Итачи. — Я полагал, что ты предпочтешь оставаться в сознании.

Сакура закатывает глаза.

— Ваша доброта и щедрость непревзойденны. Кроме того, как я могу эффективно путешествовать с завязанными глазами?

— Ты не понимаешь, — подсказывает Кисаме.

Правая рука Сакуры сжимает тонкий шарф, и Кисаме не может не сглотнуть.

— Кисаме понесет тебя, — приказывает Итачи.

Это не было бы проблемой, если бы Кисаме не выбрал именно этот момент, чтобы заверить Сакуру, что Итачи понесет ее.

На кухне наступает неловкое молчание.

Сакура поднимает бровь.

Кисаме осторожно толкает Итачи локтем в ребра.

Итачи бросает в сторону напарника смертельный взгляд «не смей».

— У меня ужасное заболевание позвоночника, знаете ли, — невозмутимо говорит Кисаме. — Оно оживляется в полнолуние — как-то связано с приливами и еще чем-то. В интересах сохранения моего здоровья Итачи, в своих бесконечных раздумьях, вместо этого решил нести тебя.

— Как очень вежливо с его стороны. — В голосе Сакуры чувствуется определенный скептицизм, когда она неохотно завязывает недостойный шарф вокруг глаз.

— Ты не можешь просто, — бормочет Итачи, едва шевеля губами, — идти туда.

Кисаме осматривает состояние своего лака для ногтей, явно равнодушный.

— На самом деле, именно это я и сделаю. А теперь пойдем. Тебе нужно нести куноичи. И, да, ты можешь поблагодарить меня позже.

Заключить Сакуру в свои объятия совсем несложно, но Итачи делает все необходимые движения неуверенно и полувздрагивая, словно ожидая, что ее кожа обожжет его кожу при контакте. Кисаме практически танцует взад-вперед и хихикает, а Итачи бросает на него почти обиженный взгляд, про себя благодаря всех богов за то, что Хидана, Тоби и особенно Дейдары здесь нет, чтобы увидеть это.

Когда он выносит Сакуру из штаб-квартиры в сопровождении Кисаме, куноичи пользуется возможностью, чтобы нанести ему предупреждающий удар ногой по ребрам.

— Если ты сломаешь мне шею из-за случайного и необъяснимого физического спазма, — предостерегает она, — или если ты бросишь меня на землю, и я умру от падения сейчас, когда я изжила свою полезность для твоего странного маленького дела, я вернусь призраком и буду преследовать тебя до конца твоих дней и вообще сделаю твою жизнь невыносимой.

Несмотря на то, что Немо и Дори, соответственно, в настоящее время закрывают глаза Сакуры, у Итачи есть отчетливое ощущение, что она смотрит на него так угрожающе, как только может, и ему приходится бороться, чтобы свести веселье в его голосе к минимуму, когда он и Кисаме пробираются к ветвям ближайшего дерева.

— Как скажешь.

— Чёртовы Учиха и их односложные слова, — обиженно бормочет Сакура, когда они начинают долгий путь домой.

К большому удовольствию Кисаме, явно язвительные шуточки между Итачи и Сакурой продолжаются добрую половину пути до Конохи, после чего куноичи впадает в легкую дрему, более или менее преодолев страх перед тем, что ей сломает шею случайный и необъяснимый физический спазм или падение насмерть.

— Ой, — в этот момент он просто должен вмешаться. — Она доверяет тебе — или… что-то в этом роде…

У Итачи довольно опасное выражение лица.

— Я с тобой не разговариваю.

— Но…

— Не разговариваю!

Кисаме замолкает и решает приберечь все живые изображения Итачи и Сакуры, обнимающихся… на потом.

Сакура просыпается как раз вовремя, чтобы высокомерно сообщить Итачи и Кисаме, что они не могут рассчитывать пройти мимо сторожевых башен Конохи, и если они заинтересованы в сохранении своей жизни в целости, им лучше высадить ее прямо здесь и позволить ей пройти оставшиеся три мили самостоятельно.

Итачи и Кисаме гордятся тем, что в целом они стойкие и спокойные люди, но, услышав это заявление, они оба открыто смеются не менее минуты. С завязанными глазами или нет, Сакуре удается бросить ветку в сторону Кисаме и второй раз за ночь ударить Итачи по ребрам.